1730 год. Август. Переэкзаменовка (СИ) - Кучер Павел Алексеевич - Страница 18

Побежала босиком. Как Золушка в сказке… Бросив принца наедине с мечтой фетишиста – прозрачной обувью. А и подберу! Нагибаюсь, протягиваю руку, зачем-то нюхаю пластиковую подошву, ещё хранящую тепло маленькой девичьей пятки. Примерно тридцать шестой размер… Как у моей… был… Радостный смех из-за дверей показывает, что никуда она не убежала. Дожидалась реакции. А теперь – да… Всё… Смех колокольчиком замер вдалеке… Хлопает металлом внешняя дверь бункера. Тишина. Внутри потреблятора что-то пощелкивает, словно остывают нагретые электрические спирали. Но запаха гари – нет. Вообще…

Ладно. Посмотрим, что тут ей наштамповали? Ого! Материал, на ощупь – чистый хлопок. Или почти как хлопок. Приятный, мягонький… Не похожий на синтетику. Но, покрой… Как бы это объяснить? Швы! Снаружи – как полагается. Заворот, прострочка, цветная нитка и легкая потертость. А внутри – ничего… Совсем ничего, гладкая поверхность ткани. Такое впечатление, что всё сплетено, а не сшито. Впрочем, так оно видимо и есть. Даже не сплетено, а выдавлено, из программируемой матрицы… Пуговицы и клепки – крашеный "под металл" пластик. Твердый, пружинистый, как капролон. Вросший в материал…. Внешне, не различить. И молнии тоже – будто выдавлены из фильеры, вместе с прилегающей тканью. Не оторвется, так как рваться нечему. Ни ниток, ни швов… Цельно-тянутая конструкция. Хай-тек, однозначно… Чужое всё… Интересно, а если я захочу настоящие латунные клепки и пуговицы? Ха! Закажут, тот же самый костюмчик, а металлические части к нему приложат, отдельным кульком – забивай молотком сам. Наслаждайся! Легкий топот приближающихся шагов… Когда внешняя дверь открывалась и закрывалась, я похоже не услышал. Увлекся… Красотка Аня сильно спала с лица! То ли ещё одну крысу ей показали… то ли дурные новости…

– Дима! У нас только десять минут. Становись сюда! Подвигайся… руками и ногами. Как только круг погаснет – сканирование закончено. Информации достаточно. А я пока переоденусь, – ну да, на улице, в том сексуальном наряде, что она мне демонстрировала, шастать, мягко говоря, не сезон. Продрогла уже небось.

– А ноги зачем задирать? – Вращение круга довольно медленное, однако, с оттопыренными в сторону конечностями, тем более на одной ноге, без опоры, стоять неудобно… Центробежной силой сносит.

– Форму ступни зафиксировать. Тебе же закрытая обувь нужна? Вот и сделаем! Искать готовую нам уже некогда! – да, что то у них там снаружи случилось. Определенно… Меня решительно оттесняют вбок.

– Тогда давай и мне черный джинсовый костюм соорудим! Вроде твоего. Раз срочно надо…- хитрю, склоняю двигаться проторенным путем. Может быть, клюнет на провокацию… Не клюнула!

– Не мечтай! Петька просветил, что успешные мужики твоего возраста носят. Ты же меня, скоро, в ваш ресторан поведешь? – не фига себе, у дамы запросы! – Я никогда не была в дорогом ресторане! Я вообще, в ресторане не была. У нас, тут, ресторанов нет… – Капризно растягивает слова, – Хочу в ресторан! В простом джинсовом костюме тебя в приличный ресторан могут и не пустить. Какого цвета галстуки предпочитаешь?

– Уй! – от таких откровенных речей я чуть не вылетел с измерительного круга. Задрыгал руками и замахал ногами. А круг внезапно погас. – Всё? Теперь и мне позы принимать? А зачем галстук?

– Затем же, зачем мне – туфли на шпильках! Дресс-код! Показать, что мы не живем, а выпендриваемся. Тогда швейцар нам сам двери откроет… – снова мечтательно тянет слова, – Прикинь, нам с тобой швейцар сам двери открывает… Метродотель нас ведет к столику… Официант принимает заказ… Это же… так круто!

– И потом у нас не хватает денег расплатиться…

– У нас – хватит! Но, всё должно быть по правилам. Выбирай галстук, остальное уже готово! – и точно. С экрана на нас дико пялится, по-дурацки задрав левую ногу, хватая руками воздух, вызывающе элегантный молодой буржуй. С моей физиономией… Эффективный менеджер… Без галстука… Одежонка на нем – как влитая. Дорогущий на вид темно-серый костюм с искрой. Запонки на лацканах рубашки. Остроносые туфли.

– Давай галстук того же тона, но синий. – где-то слышал, синее с черным и серым сочетается всегда, а остальное надо подбирать специально… – А зачем мне такие туфли?

– Туфли – к костюму. – Анка барабанит по панели аж всеми пальцами обеих рук. – Для повседневной носки я уже другие подобрала. Тебе понравится. Смотри! – раскоряченный менеджер на экране облачается в рыжие тупоносые ботинки … – К твоему летнему камуфляжу – самое оно. Проверено! Но, надо подождать. Хорошую крепкую подметку для них формовать надо минут пять… – Ты чего задумался? Не подходят?

О чем я задумался? О том, что вижу… перед собой… Банальное чудо, полностью отменяющее целый пласт человеческой культуры – в виде "китайских пуховиков". А ещё – модисток, закройщиков, портных и дорогих кутюрье… и дешевых тоже. Ткацкие фабрики, склады готовой одежды. Оптовые вещевые рынки и дорогие эксклюзивные бутики. Надо понимать, тут и шубу, и дубленку можно "напечатать". А что нельзя? Наверное, металлизированную ткань или космический скафандр. Подумаешь! В сравнении с остальным…

– А что ещё на ваших "потребляторах" делают?

– Всякую фигню! – исчерпывающий ответ, – Когда надо много вроде разного, а по сути – одинакового.

– Например? – я в принципе догадался. Такой штукой пользоваться – как на принтере фотки печатать.

– Вещевой "потреблятор" для одежды – вот. Точно такой же – для выпуска обоев, половых и ковровых покрытий. Просто ткани на нем тоже выпускают, если надо. Когда что-то своими руками сшить захотелось. Хлопчато-бумажная ткань почти универсальная. Есть "потреблятор" для посуды, мебели, утвари. Пищевые "потребляторы" в столовых на больших заводах ставят. Или, на народных гуляниях, когда сразу огромную толпу прокормить надо. Но их не любят. Одно дело суррогат носить, а другое – такую еду в себя пихать…

– Богато живете… Аж завидно! Ты это… чего смеешься? Не правда?

– Дима! Если сравнивать с вами – мы нищие… Это – от лютой бедности придумано и нехватки рабочей силы. Если бы первопопаданцы могли вырастить хотя бы лен! Но, в Прибайкалье, даже вы, лен научились выращивать только в ХХ веке. И сразу же бросили – очень трудоемкая культура. Запредельно трудоемкая… Им – пришлось прыгать через целые технические этапы, экономить силы, время, материалы, оборудование. Вместо нормального растительного волокна – вискозу и целлюлозу из древесины. Вместо нормального текстиля – сочинять трикотажную машину, сразу выплетающую из нитки годную к носке вещь… Ужас!

– Раз не нравится – попробовали бы носить домотканщину. Из крапивы… – Ой, зачем я это сказал?!

– А ты сам, – раздельно каждый слог выговаривает, глаза как щелочки, руки в боки, – Ты сам, пробовал носить домотканщину?! Мешковину?!! – как она это выговорила, матерное ругательство! – А я… её носила!

– Аня, ты извини, вырвалось, – продолжает, словно не слыша. Выражение лица – вот-вот расплачется…

– И мама носила, и бабушка… и сестра – тут заминка, словно комок сглотнула, – Сами ткали и носили! Зимой и летом! Босиком ходили, – опять заминка, – Зимой! Лапти плести мы не умели. А батька мой помер! А ихнюю гу-ма-ни-тарку, – по слогам произнесла, барин не позволял. Колдовскую одежду православному надеть не можно! А весть подать, что голодом и холодом пропадаем – поп запрещал! Испытание Божье нам де выпало! Терпите! Господь терпел и нам велел, – слезы так и брызгают из глаз, струйками текут по щекам.

– Аня, Аня, что с тобой? – пробую опять обнять, успокоить, но девчонка отшатывается, – Я, я, сейчас, – героически морщится, захлебывается рыданиями (из крепостных что ли?), – Кушать нам, не было, совсем!

– Что случилось-то? – в такие моменты надо дать выговориться. Спрашивать, хоть о чем угодно…

– Бог, он ведь нам ничего не дает, только помогает! – сквозь слезы, – Человек делает свою жизнь сам. А если он не знает, как можно жить? А если, ему не дают знать, как люди могут жить? Это же супротив и воли божьей и правды людской! Вот и мы, не зная, пропадали. А сколько и сейчас пропадают? Если бы не ваши, не вы… не такие как они и вы, – хлюпает, глаза на мокром месте, – А наши баре – ваще ничаво не знают-то! Главное – сами знать не хотят и другим не дают! На французском да голландском языках они свихнутые, только менуветы плясать, да вирши врать горазды! А ваши, оттуда, о-ли-гар-хи – они-то всё точно знают! Потому, нас всех… тутошних, заразой извести решили? Подчистую, до последней живой души, с бабами и детишками малыми? Ради сбережения своих пожитков краденых? Ради власти, неправедно добытой? – и добавляет, неожиданно сурово, с жестом, более приличным римской матроне времен цезарей, а не русской деревенской девке – росчерком кулака с опущенным к земле большим пальцем, – Порешу иродов, Христом-Богом и Божьей матерью клянусь, всех порешу! Самолично! – вот настроение скачет, будто "месячные"…