Прыщ - Бирюк В. - Страница 35

Карамзин — монархист. Для него «государь» — всегда прав. В крайнем случае — злокозненные слуги обманули. «Жалует царь, да не жалует псарь» — наше, исконно-посконное.

Судислава продержали в тюрьме 23 года. За почти четверть века Мудрый — умудрился так и не заметить клеветы. Затем племянники, Ярославичи, в нарушение «лествицы», заставили дядю отречься от прав на Великокняжеский престол. Судислав стал монахом в Киевском Георгиевском монастыре, где и умер в 1063 году. После него почти столетие во Пскове не было князей — слишком уж несчастна судьба первого из князей Псковских.

Не воспроизводилось и имя среди рюриковичей: никто не хотел своему сыну такой жизни.

Но имя, всё-таки, появится в русских летописях в начале следующего, 13-го, века. Боярин Судислав из Галича (Днестровского) будет служить Галицкому князю Мстиславу Удатному, сыну Мстислава Храброго. Того «Храброго», который пока здесь, на Смоленском Княжьем Городище, с дворовыми мальчишками собак гоняет.

Лестью и обманом Судислав будет добиваться прихода в Галич и Перемышль венгерского королевича Андрея: «Княже, дай дщерь свою обрученую за королевича и отдай ему Галич. Не можешь бо держати сам, а бояре не хотят тебя».

Летопись говорит: «У него был обман на сердце, он не хотел гибели короля угорского, возлагая на него великие надежды». «И был королевич в Галиче и Судислав с ним». Когда Даниил Галицкий взял-таки Галич, то выпустил королевича и с ним Судислава. В которого жители бросали камни и кричали: «Изииди из града, мятежниче земли!».

Странно с именем: перестало быть княжьим — «несчастливо», но возродилось среди бояр. Странно с самим этим галицким Судиславом: его десятилетиями слушают русские князья и венгерские короли. Его посылают послом — доверяют представлять особу государя перед лицом иных правителей. Его планы проваливаются, его обманы и измены вскрываются, но его не прогоняют, не казнят. Его называют «мятежником земли».

Очень странная формулу проклятия: «мятежник», но не «изменник». Разница на слух человека из 21 века — незначительная. А здесь — существенная.

Измена — нарушение клятвы, присяги. Изменить можно только тому, кому прежде присягал на верность.

Я уже приводил текст присяги в российской империи. Обязательства верности принимаются перед Императором и его сыном. Так веками строится присяга русских служилых людей. Они не клянутся служить «отечеству». Потому и изменить России не могут — только конкретному Ивану или Петру.

Иная присяга самих государей: они присягают вере и земле. Князья на «Святой Руси» воспроизводят модифицированные, с учётом христианства, клятвы своего родоначальника — Рюрика. Который клялся в верности земле, но не конкретному лицу.

Если бы Судислав изменил князю — было сказано: «изменник государев». Если бы, будучи князем, он изменил своему народу — было бы: «изменник земли». Но он — «мятежниче».

«Брат восстал на брата» — обычная формула княжеской междоусобицы, «мятежа». Спора равных.

Снова Пушкин удивительно точен: печенеги «восстали», но не изменили. Они нарушили мирное соглашение, но не клятву верности.

Похоже, что для галичан Судислав был персоной из категории — «государь прирождённый». На котором — «долг сохранения земли его, вручаемой ему господом». Долг этот для всякого рюриковича — пожизненный, от рождения до смерти или до монастырского пострига.

«Мятежниче земли» — так можно сказать только о том, кто имеет права на эту землю, кто обязан перед землёй, но не перед конкретным человеком. О восставшем, но не изменившем. О князе, но не о боярине.

Странность Судислава из Галича становится более понятной, если обратится к истории Галицкой династии.

Самый яркий её представитель, мой нынешний современник, легендарный и достославный Ярослав Владимиркович (Остомысл).

Персонаж «Слова о полку Игореве». Один из символов государственной мудрости «Святой Руси». Успешен в походах и в советах, в строительстве городов, расширении рубежей, в соглашениях с другими государями.

Один недостаток: конфликт сексуальной ориентации, биологического пола и социальной гендерной роли. Особенности психики — видны в летописях. Следствие: нетрадиционная сексуальная жизнь. И это — катастрофа. Перекрывшая все его достижения и приведшая Галицкое княжество к краху. Несмотря на основанные новые города, заключённые мирные договора и одержанные громкие победы.

Едва у правителя появляются… странности в этом… «поле», какие-то отличия от общепринятого, законного, освящённого…

«Правильный» пенис правителя — необходимое условие государственности, процветания и суверенитета.

Можно довольно точно сказать: кто, где, когда — «сбил настройки», «границы допустимого» Остомыслу. Кстати, тоже один из ярчайших персонажей этой эпохи. Снискавший не только страстную любовь многих мужчин и женщин, но и целых народов. Вместе с не менее страстной и повсеместной ненавистью.

А вот сыну своему Остомысл всё сделал сам. Ненависть между отцом и сыном в этой семейке сравнима только с ненавистью между женой и мужем — там же. Княгиня с княжичем несколько раз пытаются убежать от Остомысла, натравливают на него соседей, устраивают заговоры с сотнями зарубленных людей и публичным сжиганием любовницы князя на его глазах на центральной площади Галича…

Вот в этом во всём выросла Ярославна. То-то она так рыдала в Путивле на заборе по своему нормально ориентированному мужу.

Сынок Остомысла так и не женился, но любовью чужих жён обделён не был. До такой степени, что одна из его любовниц, некая попадья, рискуя жизнью своей, сумела доставить ему в место заключения под платьем нож.

Мадьяры как-то поймали парня и посадили на крышу высокой башни. «Властелина колец», посадку Гендальфа — не напоминает? Но отважная женщина добилась свидания, принесла узнику тайком кинжал, он нарезал полос из ткани шатра, в котором жил на крыше той высоченной башни, скрутил, слез и убежал. Пожить на свободе — он смог. А вот продолжить династию, обзавестись законным сыном — нет. А — незаконным?

Понятно, что от княжеской любвеобильности рождаются дети. По-русски — ублюдки, по-импортному — бастарды.

Рюриковичи очень враждебно относились к бастардам: Русь общее имение дома, всех признанных потомков Рюрика. Поэтому лишние рты не нужны никому. Папашка может признать мальчонку от любимой наложницы своим сыном, как, кстати, и сделал Остомысл, но — род никогда. Приличных городов, уделов — постоянно не хватает на всех. «На фига нам второй сорт, когда и первый — девать некуда?». Со времён Рюрика до «Погибели земли Русской» (почти четыреста лет) летописи называют только четверых внебрачных детей, ставших князьями. Один из них — сам Креститель, другой — из ублюдков Остомысла.

Естественно, незаконных детишек у русских князей много больше. Среди этого множества «ущербных», претендующим на княжеское корзно, но не получившим его, был, вероятно, тот самый галицкий Судислав.

Понятно, что никто «свечку не держал» и генетический анализ для подтверждения отцовства — не проводил. Русские летописи молчат о его происхождении: непристойно толковать об ублюдках. А вот западные позволяют себе больше.

В Европе несколько иное представление о приличном и допустимом: в эту эпоху в той же Венгрии, да и в других странах — Англии, Норвегии… бастарды, рвущиеся к власти — распространены. Майорат резко сокращает количество претендентов на позицию «государь», длина «скамейки запасных» уменьшается, уровень конкуренции снижается.

В цифрах: в Европе у короля-герцога-графа в потенциальных наследниках 1-2-3 сына-брата-племянника, кто реально может претендовать на наследование. На Руси — полсотни рюриковичей, каждый из которых имеет право, при соответствующем раскладе, занять любой престол вплоть до Киевского. Именно сейчас, в 12 веке, в этом порядке возникает всё больше исключений, наследуемых внутри конкретной ветви рода отдельных уделов. Но общее правило ещё живо.