9. Волчата - Бирюк В. - Страница 56

Наконец, всё затихло, нукер — храпит, Алу — чуть слышно сопит. Переходим к следующей фазе операции по обману несовершеннолетних и уничтожению сопричастных.

В избе темно, но я сегодня достаточно толокся по этому пространству — уже и в темноте можно добраться до висящей на стене торбы нукера. Тсс… И ничего не свалить. И найти в ней шашечку. И — ножичек. И — кольчужку.

Нукер спал на спине, раскрыв рот и запрокинув голову.

Когда-то, в отравительской веси, я дрожал от желания отпустить свою впервые наточенную шашечку на открытое женское горло. Аж трясся. Только чуть-чуть по-отпустить… только чуть-чуть потянуть… Так это, мизинчиком…

Мгновение очередного дежавю было кратким. Бойтесь желаний — они исполняются. Моё желание исполнилось. Хорошо наточенная шашка, двигаясь просто под своим весом, при быстром потяге, в самом деле прорезает мягкие ткани человеческого горла почти до позвоночника. Давить, рубить, дёргать — не надо. Пара хрипов-всхлипов, бульканий, судорожных хватательных движений. Лёгкий шелест и острый запах свежей вытекающей крови.

За одежду он-таки меня ухватил… Наконец, пальцы разжались.

«Финита ля комедия!». Хотя — совсем не комедия. И пока ещё — не финита.

Я до сих пор не знаю, почему я поступил так, как поступил. Без груза в виде Алу мне было бы легче. Но я взял его с собой.

Захват заложника с целью обеспечения безопасного отхода? Да, вначале это казалось основной причиной. Половцы напились, но всякий хмель без добавки — проходит. А закусывали они хорошо — мясом. И посты на реку выслали ещё трезвыми. Могут догнать, и тогда я, прикрываясь их ханычем… Не знаю.

Другая причина — предшествующие разговоры насчёт выкупа. Вот вытащу этого малька до Рябиновки, пошлём какое-нибудь чмо переговорное… И — будет нам всем счастье. Почём они тут ханских сыновей торгуют? Жаба как основа мировоззрения?… Может быть.

Месть? Безусловно. Желание заставить его пережить весь тот страх, тот набор болей и унижений, который я выхлебал за этот день? Показать, как выглядит вот такая, общепринятая, «правильная», «все так живут», «от дедов-прадедов заведено есть» жизнь, но — с другой стороны? «Воздам каждому по делам его». «Как аукнется — так и откликнется»… Было и такое.

Но была и ещё одна причина. Она странно звучит. Я её старательно… запинывал. Неправильная она. Но… Мне его стало жалко. Господи, ну кому кого здесь жалеть! Он — сын хана, предводитель, хозяин, вседержитель. Бай. А я — раб с радужной перспективой стать «мальчиком для наслаждений» или «верным псом», и спать у порога ханской юрты. Но мне его жаль.

Парнишка-то нормальный. Добрый, весёлый, живой. А вот вырастет в такую сволочь… Национально-конфессионально-сословную. Я понимаю: таких по обе стороны порубежья — полно. И всем — не на здравствуешь. Но вот этот… Вот он сопит в темноте. Надо — или резать, или… тащить с собой? Что-то я стал слезлив и сентиментален. Проще надо быть: какой вариант может дать наибольшую прибыль? — Упаковываем.

Алу сначала несколько забеспокоился, когда я начал его одевать, но, услышав мой голос, успокоился и снова засопел. Никогда не приходилось одевать сонного ребёнка в садик или в школу? Даже вязки на руки и овчинный мешок на голову он воспринял спокойно. Бормотнул что-то типа:

– Не спи, береги. Отцу понравишься.

Нагрузился, сколько сообразил, взял мальчишку в меховом одеяле на руки и тихонько, старательно обходя натёкшую из нукера лужу крови, в темноте… топ-топ…

Я уже говорил о важности правильной установки информационных фильтров? — Очень большая важность. «Опыт» — называется

Вчера, когда мы налетели на разъезды кыпчаков — у меня никаких фильтров по теме не было. Непонятно — на что смотреть. Глаза — разбегались, мозги — просто захлебнулись. Хорошо — со мной были опытные воины.

Когда меня кыпчаки захватили — там вообще… сплошной поток желудочно-лёгочных ощущений. Фильтруй — не фильтруй — без толку.

Пока я за их конями на верёвке бежал да сердце у горла ловил, главное было — какая колдобина под ногами. Фильтровал исключительно микрорельеф местности.

А вот сегодня, пока ворон гоняли да клад откапывали… Когда знаешь что искать — оно находиться.

Всю зиму на «Святой Руси» идёт снег. Это — трюизм? — Ну, таки — «да». Его со двора сгребают и выбрасывают. Это кому-то новость? А сгребают его к забору, за сараи. И там же и выкидывают. За забор. Получаются два сугроба в высоту забора. С них ещё детишки на санках катаются.

Что мы отфильтровали и наблюдаем. Плотный сугроб от стенки дровянника до вершины окружающего селение частокола, который в этом месте является и забором подворья. Воткнутые в снег санки, прислонённые к тыльной стенке сарая лыжи. И пара палок. Без колечек внизу, но с ременными петлями для рук — вверху.

Ещё, в десяти шагах наблюдаем… труп моего кладокопателя.

Мда… Жаль. Парень оказался смелым, храбрым, отважным, упорным… можно продолжить ряд близких понятий. Но недостаточно умным, удачливым, изворотливым… можно продолжить и этот ряд.

Сопротивление поганым он оказал. Попытался. Изложил «серым тараканам» свою точку зрения. Видно по выбитым зубам. И по… блин! — По вытекшим глазам. Судя по царапинам у глазниц — выковырянных пальцами с длинными ногтями.

Оппоненты остались при своём мнении. Его и реализовали. Труп — раздет догола. По замёрзшему, присохшему… и по крови — тоже, видно, что его… употребляли для «их наслаждений». И перерезали горло. В какой последовательности — не очевидно.

У меня была мысль… Такая… благородно-шкурная. Забраться в соседнее подворье и освободить сидевших там, в здоровенном амбаре, пленников. Они выберутся, порежут своих захватчиков… Подымем над освобождённой территорией:

Но половцев — десятка три. А местных… три дома. Три-пять мужиков, два десятка детей… Половцы и пьяные — бойцы. А смерды… Они начнут вопить, бегать в разные стороны, поганые проснуться и будет нам всем…

Так что, по князю Игорю. Которого — «Половецкие пляски». Он-то бежал один. Бросил в плену и сына, и брата. Остальные «братия и дружина» и вовсе не вспоминаются.

Осторожненько прикрутил Алу к санкам, перетащился через забор и с горочки… у-ух!

Ивану Сурикову — не омрачали. Отсюда до этого, не омрачённого — семь веков.

На реку я спускаться не рискнул — слышал, как они дозоры высылали. Да и не уйти мне от них по речному льду. Ни пешему, ни конному. А вот в лесу… Спуск с горочки привёл меня на накатанную лыжню. Снег в лесу плотный, глубокий. Меня лыжня держит, а вот всадник на коне — будет барахтаться. Куда она ведёт? А фиг её знает. Куда-то между севером и востоком. «Возлюби имеющееся». Возлюбил, побежал.

Через полчаса я согрелся. Через два — от меня валил пар. Лыжня, похоже — нормальный охотничий маршрут. Охотник ставит в лесу ловушки и пару раз в неделю их обходит. Обычная длина такого лыжного кольца — световой день. 20–40 километров.

Другое кольцо выписывает человек без ориентиров. Например — заблудившийся в лесу. Правая нога, обычно, длиннее левой, поэтому путник ходит по овалу, длиной в 30–40 километров, забирая влево.

Когда лыжня от реки ушла вправо — я обрадовался. Не «овал блуданувшего». А потом совершенно идиотски сломал лыжу. Вытаскивал санки с Алу в горку, переступил лыжами. Одна из них оказалась лежащей на двух поваленных стволах. Она и хрупнула пополам.