Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера - Рыбаков Артем Олегович - Страница 33

ГЛАВА 9

Москва, улица Дзержинского, дом 2.

22.07.1941, 21.30

… — уже две недели, как создана ваша Особая группа, товарищ Судоплатов, — голос говорившего звучал раздраженно, — и какими результатами вы можете похвастаться? Положение на фронтах очень тяжелое, сами знаете. Понимаю, что сил и средств у вас не столько, сколько хотелось бы, но результаты нужны уже сейчас.

— Товарищ Генеральный комиссар, мы делаем все возможное…

— Ну, и какими резултатамы вы можэте похвастаться? — акцент в речи наркома стал явственнее.

Начальник Особой группы на секунду замолчал, но потом, видимо, приняв какое-то важное решение, продолжил:

— Одной из наших групп в результате нескольких диверсий удалось существенно задержать переброску вражеских подкреплений на Западном направлении…

— Товарыщ Судоплатов, — голос Берии несколько смягчился, — будьте конкретнее. Все эти общие слова — «существенно», «сильно» — давайте оставим для председателей колхозов. Вы — военный человек!

— Данные еще уточняются, товарищ Генеральный комиссар, но, по предварительным сведениям, на неделю задержана переброска трех-четырех пехотных дивизий в район Смоленска, и севернее Минска из-за заторов практически остановлено движение немецких колонн снабжения на восток… — Нарком молча слушал. Ободренный, старший майор продолжил: — Также одной из наших групп собраны и переданы в Центр весьма важные сведения оперативного и тактического характера.

— Ну вот, а вы говорите, что нет успехов! Сведения подтверждены?

— Идет проверка, но часть информации уже подтверждена из других источников.

— Хорошо. Кто командир группы?

Судоплатов замялся.

— Смелее, что вы, как красна дэвица, мнетес? — В голосе Берии снова проступило раздражение.

— Мы не знаем, товарищ Генеральный комиссар.

…Немец сам себя выдал. Запахом. То ли ветер в нашу сторону подул, а может, это у меня обоняние за последние пару недель улучшилось, но, когда мы с Дымовым осторожно пробирались через густой лес, обходя позиции немецкой засады, я внезапно учуял запах фекалий. Человеческих. Подняв согнутую в локте руку, подал Алексею сигнал. Он присел и принялся сторожко вертеть головой по сторонам. Я же начал медленно поворачивать голову из стороны в сторону, глубоко дыша через нос.

«Почудилось или нет? От деревни запах долететь не может — тут добрых полкилометра, да и до немцев метров двести, не меньше… Значит — это где-то рядом. Неужели кто-то сильно брезгливый так далеко по естественной надобности отошел?» Охотничий инстинкт внезапно пересилил чувство самосохранения, да и наш удачный побег прибавил пару пунктов к моей самооценке.

…Если честно — от горящего дома мы еле уползли, хорошо, что немцы, шедшие на подмогу со стороны поля, услышав взрыв и увидев разгорающийся пожар, решили, что спешить уже никуда не надо и сгрудились во дворе дома с НП. А ведь крапива, в которой мы прятались, от жара уже пожухла! Еще немного — и мы бы лежали меж сухих стеблей и сморщившихся листьев, готовых вспыхнуть от прилетевшего с пожарища уголька, а то и просто от раскаленного воздуха. Но все сложилось для нас удачно, и после пяти минут «коленно-локтевого галопа», как я назвал про себя этот способ перемещения, мы уже были за три дома от исходной точки.

В изнеможении раскинувшись под густым кустом черной смородины, мы с Зельцем перевели дух.

— Ну, Антон, поздравляю! — несмотря на хриплое дыхание, Лешка улыбался во все тридцать два зуба.

— С чем? — оптимизма товарища я не разделял.

— Ну… ведь немцев сколько накрошили! И живы!

— Будь они чуть менее лопушистыми — хрен бы мы вырвались! — экономя дыхание, сквозь зубы ответил я ему. — А засаду они очень грамотно поставили. Если бы я провод случайно не заметил и мы подготовиться не успели — могли и головы сложить.

Улыбка сползла с лица Дымова:

— Ты хочешь сказать, что нам просто повезло?

— Ну, и умения выкручиваться из проблем я не отрицаю… — протянул я. — Ладно, потом поговорим… Документы твои при тебе? — Кивок в ответ.

— Ты отдохнул? — Еще один кивок.

— Тогда — вперед, а то Люк там извелся, поди…

…Лесную засаду мы засекли издалека. Потому что знали, где примерно искать. Интересно, что первым пулеметный ствол, торчавший из-под корней кривой сосны засек не я, а ползший вторым Дымов. Он дотронулся до моего плеча и молча показал рукой в нужном направлении. Конечно, учитывая, что часть немцев ломанулась штурмовать дом и обеспечивать ближнее оцепление, в лесу их оставалось немного, но рисковать не стоило. И мы обошли место возможной засады по широкой дуге.

Все эти воспоминания всплыли в моей голове, пока я принюхивался, ловя не самый приятный на свете запах. Наконец я засек засранца в секторе между «девятью» и «десятью» и поманил Зельца.

— Немец до ветру отошел. От нас метрах в двадцати, — прошептал я, приблизив лицо к лицу товарища. — Вон там! — и я рукой показал направление.

Зельц встрепенулся и изобразил пантомиму о том, что, дескать, он готов взять на себя нелегкое дело захвата врага. Я в том же стиле ответил, что и сам справлюсь.

…«Эк тебя, болезный, прихватило! — подумал я, разглядывая из кустов сидящего в „позе орла“ эсэсмана. — Молочка сырого попил, что ли?» Судя по некоторым малоаппетитным признакам, этот ганс заседал тут минут двадцать, никак не меньше!

«Так, если я не потерял ориентировку — этот деятель сейчас сидит как раз между мной и засадой, и соответственно у меня есть два варианта: налететь со спины, пока он занят своим „грязным делом“, или устроить засаду на обратном пути». Выбрал я самый быстрый и простой вариант — морщась от долетающего смрада, подобрался, прячась за деревьями, метра на три, а затем бросился вперед и аккуратно пробил ногой в голову немца. Ганс, как был со спущенными штанами, так и улетел вперед метра на полтора, где и затих. Я быстро проверил пульс. «Жив, засранец!» — радостно подумал я и поманил рукой Зельца, страховавшего меня из кустов.

Связав оглушенного немца и натянув на него штаны, мы поволокли «языка» в чащу. Метров через триста, не меньше, присели отдохнуть.

— Леша, сейчас я тебя оставлю. Поволочешь этого красавца вон в ту сторону, а я пока за захоронкой своей сбегаю. Понял?

— Да.

— Только особо не усердствуй, лучше будет, если ты где-нибудь метрах в двадцати от опушки спрячешься. Это если, конечно, ты этого бугая дотащишь.

До спрятанной рации я добрался без каких бы то ни было проблем, вот только голову всю сломал, пытаясь вспомнить, каким частям принадлежит цвет петлиц у захваченного нами немца. «Ваффенфарбе[66] у него желтый. Кто это? Блин, никогда во всей этой фанаберии милитаристической не разбирался! Эмблемы и номера — это еще куда ни шло, но все эти „цвета бедра испуганной нимфы в косую клеточку“! Вернусь, зольдбух посмотрю», — размышляя в таком ключе, я добрался до памятной коряги и выкопал рацию. Уф, теперь и Люка можно успокоить:

— Арт вызывает Люка!

— Твою мать, Тоха! Живой?!

— Да, Саня, мы оба в порядке. И с прибытком. Ты где лежишь?

— На краю поля, с той же стороны, где и был.

— Что видишь?

— А ты сам где?

— На пляже в оборотке от тебя.

— Ну, так посмотри сам.

«Точно, до деревни тут всего ничего», — подумал я, осторожно выглядывая из-за берегового откоса.

Горел не только подожженный нами дом, но и стоявшие рядом сараи! Немцы, насколько я рассмотрел в бинокль, с огнем не боролись, а просто оттянулись подальше от пожара. Особой суеты я не заметил, так что на ближайшие полчаса-час о них можно забыть.

— Люк, мы вокруг к тебе выйдем — на опушке пулеметная точка. На пятьсот восточнее овраг есть — там и встретимся.

— Понял тебя. Отбой.