Кузнец из Большого Вуттона - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 8

Однажды Ноукс дремал после обеда в своем кресле на крыльце. Вздрогнув, он проснулся и увидел, что бывший Подмастерье стоит перед ним и пристально на него смотрит.

— А, привет, — сказал Ноукс, зевая, — рад тебя видеть. Знаешь ли, мне опять снился этот Торт. Я вот все думаю о нем. Это был лучший торт из всех, что делал я, а это о чем-то говорит. Хотя, может, ты его уже и забыл.

— Нет, Мастер. Я очень хорошо его помню. Но о чем вы беспокоитесь? Это был хороший Торт, он всем понравился и его хвалили.

— Конечно, ведь это я его делал. Но не это меня беспокоит. Там была одна штучка, звезда. Никак не могу понять, что же с ней стало. Конечно же, она не растаяла. Я это сказал только, чтобы не испугать детей. Все думаю, что кто-нибудь все-таки проглотил ее. Но разве так может быть? Ты можешь проглотить маленькую монетку и не заметить, но не такую звезду. Она была маленькая, но с острыми концами.

— Да, Мастер. Но разве вы знаете наверняка, из чего она была сделана? Не берите в голову. Кто-то проглотил ее, уверяю вас.

— Но кто же тогда? Ладно, у меня хорошая память, и этот день как будто отпечатался в голове. Я могу назвать всех детей по именам. Дай подумать. Должно быть, это Молли, дочь Мельника. Она была такая жадная и глотала не прожевывая. Теперь толстая, как мешок с мукой.

— Да, есть люди, которые так делают, Мастер. Но Молли ела осторожно и нашла в своем куске два сюрприза.

— Вот как? Ладно, тогда это был Гарри, сын Бочара. Бочонок, а не мальчик, и рот до ушей, как у лягушки.

— Должен вам сказать, Мастер, что он был хорошим мальчиком, просто широко и дружелюбно улыбался. К тому же он был так осторожен, что сперва раскрошил свой кусок, но ничего не нашел.

— Тогда это была та маленькая бледная девочка, Лили, дочь нашего Торговца Сукном. Помню, когда она была маленькая, так ползала по полу и глотала булавки, — и ничего.

— Нет, Мастер. Она съела только корку и глазурь, а начинку отдала мальчику, который сидел рядом с ней.

— Тогда сдаюсь. Кто же это мог быть? Кажется, ты с них глаз не сводил, если только ты все это не выдумал.

— Это был сын Кузнеца, Мастер. И я думаю, что Звезда принесла ему счастье.

— Ну, ну! — рассмеялся старый Ноукс. — Я так и знал, что ты меня разыгрываешь. Не смеши меня! Кузнец был тогда тихим и медлительным. Сейчас от него много шума, я слышал даже, что он еще и поет. Но он осторожный… Никогда не рисковал. Как говорится, жует дважды, прежде чем проглотить, и всегда так поступал, если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Понимаю, Мастер. Раз вы не верите, что это был Кузнец, то я ничем не могу вам помочь. Да теперь это и не важно. Может быть, вы успокоитесь, если узнаете, что Звезда вернулась обратно в ящичек. Вот она!

Подмастерье был одет в темно-зеленый плащ, который Ноукс только сейчас заметил. Из складок плаща он извлек небольшой черный ящичек и открыл его прямо под носом у старого Повара.

— Вот Звезда, Мастер, здесь в уголке.

Старый Ноукс раскашлялся, расчихался, но в конце концов все же заглянул в ящичек.

— Так вот она! — воскликнул он. — По крайней мере, похожа.

— Это та самая Звезда, Мастер. Позавчера я сам положил ее сюда. А этой зимой я снова запеку ее в Большой Торт.

— Так, так! — Ноукс хитро посмотрел на Подмастерье и засмеялся, трясясь, как желе. — Вижу, вижу! Детей было двадцать четыре и сюрпризов двадцать четыре, и звезда лишняя. Выковырнул, тесто в печь, а сам припрятал ее до другого раза. Ты всегда был хитрюгой, шустрым, можно сказать. Все экономил: макового зернышка зря не потратишь. Ха-ха-ха! Вот, значит, как дело было. Я мог и сам догадаться. Ладно, вот все и выяснилось. Теперь можно спать спокойно. — Он поерзал в кресле. — Смотри, чтобы твой ученик не сыграл с тобой такую шутку. Как говорится, на всякого хитреца найдется кто-нибудь похитрее. — Он прикрыл глаза.

— До свиданья, Мастер! — сказал Подмастерье, закрыв ящик с таким хлопком, что старый Повар удивленно выпучился на него.

— Ноукс, — сказал он, — ваши знания столь глубоки, что я только дважды осмелился заговорить с вами первым. Я сказал, что Звезда пришла из Сказочной страны и что она досталась Кузнецу. Вы посмеялись надо мной. Теперь, когда мы расстаемся, я скажу вам еще кое-что, только не смейтесь. Вы тщеславный старый мошенник, толстый, ленивый и хитрый. Я делал всю вашу работу — и никакой благодарности. Вы всему у меня научились — кроме вежливости и уважения к Сказочной стране, а я ни разу даже не слышал от вас «Добрый день».

— Ну, что касается вежливости, так я не вижу никакой вежливости в том, чтобы обзывать людей старших и мастеров своего дела. Оставь себе свою Сказочную страну и всю эту чепуху. Добрый день, если ты этого ждешь от меня. А теперь катись! — Он насмешливо помахал рукой. — Если кто-нибудь из твоих сказочных дружков прячется на Кухне, пришли его ко мне, а я на него посмотрю. Пусть он помашет своей волшебной палочкой и сделает меня снова худым. Может, тогда я тебе поверю. — И Ноукс рассмеялся.

— Не уделите ли вы немного своего времени Королю Сказочной страны? — был ответ.

И к ужасу Ноукса, с этими словами Элф вырос у него на глазах. Он распахнул плащ, и Ноукс увидел под ним праздничное белое одеяние Мастера Повара, только оно переливалось, мерцало и вспыхивало. Его голову венчала драгоценная диадема — сияющая звезда. Лицо его было молодо, но в глазах — суровая мудрость.

— Старик, — сказал он. — По крайней мере, ты не старше меня. А что касается мастерства, так ты частенько подглядывал из-за моей спины. Решишься ли ты и теперь в открытую отрицать это?

Он шагнул вперед, и Ноукс дрожа сжался в своем кресле, стараясь отодвинуться как можно дальше. Он попробовал закричать, чтобы позвать на помощь, но смог только еле слышно сипеть.

— Нет, Повелитель, — проскрипел он. — Не причиняйте мне зла! Я всего лишь старый бедный человек.

Лицо короля смягчилось.

— Что ж, ладно! Ты говоришь правду. Не бойся и успокойся. Может, хочешь, чтобы на прощание Король Эльфов исполнил твое желание? Я обещаю тебе. Прощай! Теперь спи!

Он снова завернулся в плащ и пошел по направлению к Дому, но еще до того, как он скрылся из виду, вытаращенные глаза старого Повара закрылись, и он захрапел.