Кто, если не мы - Лузан Николай - Страница 27

Конец мучениям пришел, когда машина остановилась. Ваилда подхватили под руки, выдернули из фургона, протащили, как тряпичную куклу, по ступенькам, коридору и швырнули на каменный пол. Прошла минута-другая, удушье прошло, дыхание восстановилось, а вместе с ним к нему вернулась способность трезво мыслить. «Тайный застенок русских по типу наших в Польше» — первое, о чем подумал он.

Подтверждением тому были жуткий холод, исходивший от пола, и чей-то сдавленный хрип, доносившийся из другого угла камеры. Его заглушил шум шагов в коридоре, они затихли перед дверью камеры, и в наступившей тишине, подобно выстрелу, лязгнул засов. Ваилд напрягся. Прозвучала отрывистая команда, и грубые руки вцепились в лацканы его пальто. Он сжался в комок, ожидая удара. Бить не стали, его сдернули с пола и швырнули на топчан. Снова прозвучала короткая команда, с головы Ваилда слетел мешок, и яркий свет ослепил глаза, и когда он освоился, то перед собой увидел троих. Среди них выделялся человек с грубым, властным лицом, половину которого скрывала борода. Холодным, немигающим взглядом он прошелся по Ваилду, как по бездушной вещи, и его тонкие губы искривила зловещая ухмылка. От нее Ваилду стало не по себе, но через мгновение он испытал облегчение. Перед лицом мучителей он был не одинок, в другом углу камеры лежал Голдмэн, связанный по рукам и ногам.

Бородатый кивнул на него «гориллам». Они подтащили Голдмэна к топчану и стащили с головы колпак. Он потряс головой, налитыми кровью глазами обвел камеру, задержал на бородатом, они округлились, и в следующее мгновение камеру потряс чудовищный рев. «Гориллы» выхватили из-за пояса резиновые дубинки. Ваилд зажмурился, но ударов не последовало, а когда открыл глаза, то поразился перемене произошедшей с бородатым. Его холеную физиономию исказила гримаса, распахнутый рот судорожно хватал воздух, а с дрожащих губ срывались нечленораздельные звуки:

— Э-это ты, Соломон? — наконец выдавил он из себя.

— Я-я, Кахн! Сволочь! Мерзавец! Ты за все ответишь! Я от твоей богадельни не оставлю камня на камне! — взорвался Голдмэн, дернулся к нему, но веревки не дали двинуться, и он снопом рухнул на пол.

— Соломон, прости, произошла чудовищная ошибка. Я-я… — Кахн не находил больше слов.

«Это не русские! Это — эстонцы! — догадался Ваилд и зашелся в истеричном смехе. Его хохот звучал диким диссонансом в мрачных стенах тюремной камеры эстонской контрразведки и вывел из ступора Кахна и его «горилл». Они ринулись развязывать Голдмэна. Тот, подобно червяку, извивался на полу и грозил им всеми мыслимыми и немыслимыми карами. Сбросив с себя последние путы, он схватил Кахна за грудки и, брызжа слюной, бросал ему в лицо.

— Ты, Кахн, — идиот! Ты — полный идиот! Я тебя размажу по стенке!

— Соломон! Соломон, прости! Это чудовищная ошибка! Мы брали русских мафиози! — пытался объясниться Кахн.

Голдмэн, осатанев от ярости, его не слышал, продолжал грозить:

— Мерзавец, ты запомнишь этот день на всю жизнь. Ты уже никто! Я тебя.

— Соломон, в «Элефанте» проходило сборище русских мафиози. Если бы мы знали.

— Какая русская мафия?! Ты. — Голдмэн осекся.

До него и Ваилда дошла вся абсурдность ситуации. А Кахн, оправившись от шока, перешел в наступление:

— Соломон, вы нам чуть не сорвали операцию! Могли скрыться два крупных русских мафиози!

— Мафиози? Кто они? — сбавил тон Голдмэн.

— Калмин и Вельтов. Мы за ними охотимся не первый год.

— Что-о?! Калмин и Вельтов арестованы?! — воскликнул Ваилд и пришел в ужас. Операция «Терминатор», на которую было потрачено столько усилий, находившаяся на личном контроле у директора, рухнула, и он взорвался: — Безмозглые ослы! Вас мало посадить на электрический стул! Вы сорвали операцию ЦРУ. Я-я-я… вас сотру в порошок.

Кахн, кажется, готов был провалиться сквозь землю. Его заполошный взгляд метался между американцами — в их глазах читался беспощадный приговор, и потухшим он голосом спросил:

— Соломон, это кто с тобой?

Голдмэн яростно сверкнул глазами и зловеще прошипел:

— Тот, кто оторвет тебе яйца. Ник Ваилд — центральный аппарат ЦРУ. Тебе этого мало?

Судорога исказила лицо Кахна, и он промямлил:

— Соломон, я еще раз приношу свои глубочайшие извинения.

— И что мне с ними делать? Что-о?!

— Я прошу тебя, успокойся, пройдем в кабинет и там решим все наши проблемы.

— Что-о?! Какие еще наши?! Ты завалил нам важную операцию. Я тебе обещаю: из этого кресла ты вылетишь, как пробка из бутылки! — грозил Голдмэн.

На этот раз в нем говорило не столько оскорбленное самолюбие, сколько стремление обелить себя в глазах Ваилда. Он, который еще вчера ногой открывал двери в департаменте полиции безопасности и 2-м отделе Главного штаба вооруженных сил — в спецслужбах Эстонии, и где, как ему представлялось, являлся хозяином, сегодня оказался в положении лузера, опущенного ниже плинтуса. И не просто опущенного — Кахн превратил его в полное ничтожество. В приступе ненависти к нему, Голдмэн потерял голос и уже не рычал, а шипел осипшим голосом. Ваилд, наконец, пришел в себя, вспомнил о наручниках и потребовал от Кахна снять их.

— Сейчас, сейчас, — засуетился тот и рявкнул на своих «горилл».

Те ринулись освобождать Ваилда. Чертыхаясь и проклиная эстонскую контрразведку, он и Голдмэн вслед за Кахном поднялись в кабинет. Он, стремясь сгладить свою вину, сыпал перед ними мелким бисером. Отказавшись от кофе и воды, они потребовали от него налить виски. Оно успокоило взвинченные нервы, снизило градус противостояния, и к Ваилду с Голдмэном пришло осознание того, что случилось час назад: операция Кахна против русской мафии — Вельтова и Калмина — фактически ставила крест на операции «Терминатор». И не просто крест, а выставляла их полными идиотами в глазах руководства ЦРУ.

— Соломон, мы по горло в дерьме! — констатировал Ваилд и от бессилия заскрежетал зубами.

— Не то слово, Ник!? Нет, это же надо так обосраться! — прорычал Голдмэн и бросал испепеляющие взгляды на Кахна.

Тот не знал, куда себя девать, искал выход из положения, кажется, нашел и предложил:

— Господа, давайте не будем поднимать шума. Я обещаю выпустить ваших друзей, но понадобится некоторое время.

— Это уже ничего не решит, — потерянно произнес Ваилд.

— После такого Вельтов пошлет нас и «Локхид» куда подальше, — согласился Голдмэн.

— Еще дальше нас пошлет Колли. Что теперь ему докладывать? Что?! — терзался Ваилд.

— Погоди с докладом Ник! Есть одна идея! — оживился Голдмэн и обратился к Кахну: — Эдвард, ты сказал, что «Элефант» — крыша русской мафии?

— И очень крутой, — подтвердил он.

— А Калмин с Вельтовым какое занимают в ней место?

— Не последнее.

— Материал на них серьезный?

— Достаточный, чтобы посадить надолго.

— Отлично! — воскликнул Голдмэн и просветлел лицом.

— Чего здесь отличного? К чему ты клонишь, Соломон? — ничего не мог понять Ваилд.

— Все будет о'кей, Ник! Есть идея, как выбраться из этого дерьма. Надо разыграть спектакль перед Калминым и Вельтовым.

— Что-о?! Какой еще спектакль?

— А такой! Эдвард припрет их к стенке компроматом, и тут появимся мы.

— Нет, Ник, не пойдет, это шито белыми нитками. Калмин с Вельтовым не дураки и быстро раскусят нашу игру, — усомнился в ней Ваилд.

— Но ты-то поверил, что попал в лапы русских.

Последний аргумент Голдмэна перевесил все сомнения Ваилда, и он согласился. Это был, пожалуй, единственный выход из провальной ситуации — он позволял не только сохранить лицо, но и давал шанс на продолжение операции «Терминатор. Такой исход устраивал и Кахна. Угрозы Ваилда и Голдмэна стереть его в порошок не материализовались, он оживился, вызвал секретаря и распорядился принести кофе и традиционный для гостей напиток — бальзам «Старый Таллинн».

Ваилд и Голдмэн решительно отказались — им было не до того и отправились в отель, чтобы перевести дух и привести себя в порядок. Жертвам же их циничного плана — Форману, Вельтову и Калмину — ничего другого не оставалось, как только провести остаток дня и всю ночь в тюремных камерах. Бизнес с захватывающими дух перспективами, всего несколько часов назад вырисовывавшимися перед ними, рухнул в один момент. И не просто рухнул. Для Вельтова и Калмина, имевших проблемы с российским и эстонским законом, впереди светили долгие годы заключения. Что касается Формана, то он попал как кур во щи и в ужасе метался по камере.