Рассказы - Токарев Максим - Страница 8

Есть у нас такая традиция — мордой в салат. Не то чтобы постоянно, но через это дело прошел каждый русский морской служивый. Страшного ничего тут нет — ты весело напиваешься, потом столь же весело себя ведешь, прыгая по ситуации: то по столам со стульями, то вокруг елочки — ух, как мы на Новый год нажрались-то, или, например, через фальшборт. А потом, на утро, смотришь — остальные, кто может коситься, все косятся — ну ты вчера дал! А чё дал-то? Вернее, чё я-то? Вон ЗНШ всем проходящим дамам говорил покровское «ой, какие документы!» И проверить пытался. Документы. А я-то так...

На прошлый год случилась такая оказия. Собирали одного меха в отпуск. Как раз под Рождество. Ну, он дела-то сдал, деньги получил и хотел было ускользнуть — лететь далеко, в Омск, что ли. Однако поймали. Он только: «Ребята, помогите вещи-то собрать, у меня самолет через три часа». А мы ему — да ладно, не бойся, давай начнем, а вещи соберем по ходу.

И начался керогаз. Кирогаз. Бронебойный, так сказать, потому что закуски у меха дома было мало. А в Омске его ждали жена и теща. И мех купил подарки и той и другой, на Рождество и Новый Год, и заботливо завернув их, положил на видное место. А где у него видное место, не сказал. Сказал только, что подарки надо положить наверх, чтоб не помялись. И что их много.

И вот когда стало ясно, что мех сам уже годится только для исполнения требований РБЖ НК-82 в качестве раздвижного упора и вот-вот его статус в этом деле упадет до уровня ленточного бугеля, а также было осознано, что самолет уже почти взлетел, начались экстренные сборы под руководством, как обычно, старпома.

Старпом, он, конечно, несовместим с частым оставлением корабля. То есть освобожденный от тесных объятий железа старпом все равно остается человеком деятельным, ведь привычка для русского человека — все. И старпом, если он старпом, тут же вспоминает про задушенную не до конца инициативу и берет все в свои руки. Поэтому либеральный, душевный командир — это в прошлом старпом, которому случилось выпустить пар осмысленной деятельности, совершенно невозможной в строгих рамках Корабельного Устава.

Так что старпом командовал, мы подчинялись. Все было сделано быстро и эффективно, все успели куда надо.

Когда самолет сел в Омске, мех, наконец, проснулся. Томный голос стюардессы сообщил, что за бортом минус тридцать семь, без осадков. Мех отстегнул ремень и принялся возиться с молнией куртки, которую заело попавшей в нее майкой. Между курткой и майкой, как оказалось, на всем протяжении торса ничего нет. Немного напуганный неожиданным открытием мех закутался в куртец и, шатаясь, прошел на выход.

А от кромки летного поля ему махали теща и жена.

Прямо на здоровенной меховой сумке с пристегнутой багажной биркой, смущенно улыбаясь, лежал промерзший букет алых роз, в глубине которого скукоженно молчала промасленная бумажка с твердым почерком старпома: «Это — теще». Впитав в себя все восемь зимних километров над русской землей, букет в принципе был готов к забиванию гвоздей непосредственно в бедную мехову голову.

Сволочи, да? Вот ведь сволочи, думал идущий прямо в распростертые объятия мех, проворачивая тяжело ухающие мысли. Хорошо хоть, подарки привез. Вон какая сумка тяжелая.

И молния, молния на сумке, весело вжикнув и подмигнув меху на морозном солнышке, пропустила заинтригованных женщин к средоточию родственной заботы защитника Отечества.

И фраза, которая была сказана сразу вслед за «вжик»:

«Мама, это — Вам»

Огромный вес. Большой объем.

1.Четырнадцатъ полных комплектов стиранного постельного белья снизу, вдоль стенок, справа и слева.

2.Тяжеленный замызганный перфоратор с обломанным сверлом в венце композиции.

Ну? А вы говорите — да что они, эти военные, еще и в КВН умудряются играть?