Катала - Шелонин Олег Александрович - Страница 18

– В попе, – шепнул я ему на ухо, а так как Ленка сидела рядом, то, разумеется, услышала.

– И что, отсюда совсем нет выхода? – расстроилась Иллена.

– А какой может быть выход из попы? Только один: вместе с переработанным продуктом. Мы, кстати, с тобой это уже проходили.

– Фу! Лучше не напоминай! – брезгливо поморщилась Иллена.

– Еще чего! Незабываемые впечатления. Особенно потом, когда ты меня в душе начала искушать.

– Ребята, давайте посерьезней, – взмолился Энди. – Резвиться будете потом, когда мы отсюда свалим.

– Ленка, твой братан дал нам карт-бланш. Можно сказать, благословил на всяческие безобразия. Теперь я просто жажду подорвать с Тартара и приступить к разврату!

Подзатыльник от нее я все же схлопотал. Надо сказать, довольно ласковый. Было совсем не больно.

– Язык как помело! И как ты собираешься подрывать с Тартара?

– Да это и так понятно. Тут либо правительственный корабль надо угонять, либо корабль работорговцев, – ответил Энди за меня. – И еще неизвестно, что опаснее.

– И ведь не возразишь. Вот, Ленка, в чем главное отличие брюнетов от блондинов. Они умеют четко констатировать очевидные факты. Кстати, это на Тартаре абсолютно лишнее. – Я направил перстень на свой ПКИ, затем поочередно на ПКИ Иллены и ее брата. – Они буквально кричат: «Работорговцы! Ату их! Ату!»

Браслеты, тихо щелкнув, распались на две половинки и выпали на полотно палатки, которое продолжало честно имитировать зеленую траву под ней. Я бесцеремонно сгреб обломки и закинул их в котомку странника.

– Туранская технология… без спецаппаратуры… – У Ленки глаза были квадратные. Ее брат молчал, но тоже пялился на мой перстень, о чем-то напряженно думая. – Ты хотя бы объяснишь нам, что это такое?

– Лучше не спрашивайте. А то сейчас опять на колени падать начнете, поклоны бить… Знали бы вы, как я устал от этого, ребята!

– А все-таки… кто ты вообще такой? – Энди наконец задал в упор вопрос, который волновал его уже давно.

– Скажу правду – не поверите, а врать не хочется.

– Арти, ну пожалуйста! – взмолилась Иллена, буквально сгорая от любопытства. – Скажи правду, что тебе стоит? А вдруг поверим?

– Это вряд ли. Вот вы поверите, что мне восемь с половиной тысяч лет и при этом я старше своих родителей на сорок шесть тысяч лет?

Да-а-а… немая сцена «к нам едет ревизор». Рты открыты, глаза выпучены. Идет мучительный мыслительный процесс.

– Охренеть, – выдала наконец результат своих раздумий Иллена. – Дедуля, а почему из тебя песок не сыплется? Сорок шесть тысяч лет – возраст нешуточный. Боюсь даже спрашивать, сколько лет твоим родителям.

– Начнем с того, что мне совсем недавно стукнуло двадцать четыре. Причем, заметьте, не тысяч, а просто двадцать четыре года. Возраст моих родителей тоже не является секретом. Папе сорок девять, маме – сорок четыре… должно быть, по идее, – вздохнул я.

– И где они сейчас? – поинтересовалась Иллена.

– Еще не родились. Ну что, поверите вы в такую правду?

– Нет, – решительно сказал Энди. – Заврался ты вконец.

– Что и требовалось доказать. А тем не менее в моих словах не было ни слова лжи. Так что предлагаю эту тему пока замять.

– Хорошо, – вздохнула Иллена. – Хотя на твоем месте, Энди, я бы не была так категорична. Да, ребята, вы мне вчера так и не объяснили, какое отношение имеют работорговцы к Тартару. Это же планета-тюрьма. Все, кто на ее поверхности, лишены гражданских прав…

– И ПКИ как столпа этих гражданских прав, – невольно фыркнул я. – Много тебе дали эти права, когда Тахир тебя в постель тащил? А когда Энди сцапали, ты в городскую стражу пошла или сама начала его выручать?

Девушка расстроенно вздохнула, понимая, что я прав.

– Здесь, как и там, все куплено и продано. Имперская стража наверху, – ткнул я пальцем в небо, – подгоняет сюда зеков, уже лишенных ПКИ, а потом за хорошие откаты позволяет устраивать на них охоту. Сюда работорговцы как на сафари приезжают. Набьют трюмы свежими рабами – и в дальний космос на дикие планеты. Там за них плантаторы хорошую цену дают. Вот потому здесь рабцев люто ненавидят. Тут ведь уже несколько поколений бывших зеков живет. Полностью одичавший мир, давно отрезанный от цивилизации. Здесь даже огнестрельного оружия нет. Порох под запретом, за этим следят особо. О бластерах и говорить нечего. Развитие цивилизации искусственно тормозят, чтобы за местными аборигенами как за дикими зверями легче охотиться было. И самое паскудное, что кое-какие бандитские кланы этим работорговцам помогают. Сами отлавливают людей, сгоняют их в заранее условленное место, а потом с орбиты к ним спускается корабль за живым товаром.

– Но раз они от внешнего мира отрезаны и даже сумели как-то сорганизоваться, раз здесь уже пароходы плавают, – сморщила лобик Иллена, – то тогда здесь должна быть и своя валюта.

– Так оно и есть, – кивнул Энди.

– А чего ж они в наши кредо так вцепились?

– Местная валюта во внешних мирах не котируется, и на нее не купишь имперскую стражу, охраняющую эту тюрьму. А свалить отсюда многие мечтают, поэтому за галактические кредо здесь готовы убивать.

– Энди, смотри, тут на карте целая зона заштрихована. И надпись – Бриполи. Как ты думаешь, что это означает? – я ткнул пальцем в подозрительное место на карте.

Контрабандист оживился.

– Знакомое название. Если мне память не изменяет, то Бриполи… – Энди внимательно изучил отмеченное мною место и расплылся в довольной улыбке. – Космопорт! Точно, космопорт. Я вспомнил. Он в списке закрытых космопортов. Туда разрешена посадка только имперским лайнерам, сопровождающим тюремные конвои.

– То что надо! – обрадовался я.

– Как его будем брать? – деловито спросила Ленка. – Штурмом или хитростью?

Мы с Энди дружно рассмеялись.

– Уймись, вояка, – щелкнул я по носу девчонку, – до Бриполи еще надобно добраться.

Мы уставились на карту. Да, нам крупно повезло! Космопорт почти что рядом. Если верить карте, всего в паре километров от берега. В этом месте река делала гигантскую петлю, и добираться до нее на лодке можно было без труда, так как Бриполи располагался ниже по течению. Лодка у нас есть, вон в прибрежных кустах замаскирована, но, судя по скорости течения реки, плыть придется не менее десяти суток. Дорогу, конечно, можно сильно сократить, если идти напрямую через лес…

Знакомые звуки заставили меня встрепенуться.

– Ребята, у нас гости, – я быстро сложил карты и затолкал их обратно в котомку странника. – Все за мной!

Мы дружно нырнули под полотно палатки и уставились на воду, высунув наружу из этого укрытия свои любопытные носы.

– Ничего не вижу, – пожаловалась Иллена.

– Скоро увидишь. Еще один пароход идет. Причем туда, куда нам надо, идет. Вниз по течению.

Слух меня не обманул. Из-за поворота реки величаво выплыл пароход, и мне захотелось сплюнуть.

– Нда-с… писец подкрался незаметно.

– Где писец? – завертела головой Иллена.

– Какой писец? – Энди тоже крутил головой, пытаясь обнаружить неведомого зверька.

– Там писец, – кивнул я на пароход, покопался в котомке странника и выудил оттуда бинокль с регулируемым увеличением в диапазоне 12–250 со складным штативом для подставки – вещь необходимая, если аппарат используешь на большом увеличении. Без этого объект в поле зрения удержать очень трудно. – На, посмотри, какой большой писец висит на пароходе.

Энди приник к биноклю.

– Вот это размах!

– Да, впечатляет, – согласился я.

Весь пароход был обклеен нашими физиономиями с надписью «разыскиваются» и рекомендациями взять нас исключительно живыми, так как за мертвых не дадут ни кредо.

– Дай мне! Дай я посмотрю! – Иллена отняла бинокль у брата, в процессе борьбы чуть не заехав локотком мне в нос (потасовка шла через меня), навела его на пароход и тут же возмутилась. – Руки оторвать тому, кто так меня снимал! Я по жизни в сотни раз красивей!

Несмотря на всю трагичность положения, мы с Энди начали хихикать, прикрывая рот, чтоб не заржать в голос. Иллена на плакатах была изображена как раз в тот момент, когда с бутылкой домогалась до меня, родного, пытаясь дотянуться до руля флаера. Лихо все-таки мы увели грузовик ее братишки! Были и более прозаичные снимки в фас, в профиль, причем в разных ипостасях. Энди на них был как в своем обычном виде, так и со шрамом в пол-лица. Про меня тоже не забыли. Ну что сказать? Красавец! Вот я блондин, а рядом уже рыжий и рябой. Кстати, мы с Энди до сих пор такими и остались. Он кривой, а я рябой. Только Иллена после бегства с Далатеи успела принять душ и смыть с себя весь грим.