Воспоминания - фон Тирпиц Альфред - Страница 11

Система специализации становилась все более опасной для флота. Поэтому я считаю штошевскую систему подготовки кадров с широким кругозором совершенно правильной.

Стремясь добиться единообразия между флотом и армией, Штош создал сословие морских генштабистов и присвоил сотрудникам организованного им морского генерального штаба особые знаки отличия, наподобие «академического галуна» генерального штаба армии. Однако морской офицер не должен надолго расставаться с кораблем, чтобы не забывать искусства кораблевождения. Кроме того, фронтовая служба во флоте является более многосторонней, чем в армии. В армии генеральный штаб, как и иерархия командиров, является такой нервной системой, которая пронизывает весь организм, и служит своего рода перестраховкой для командования, обеспеченной личной связью офицеров штаба корпуса с генеральным штабом. Во флоте же такая нервная система немыслима. Проблемы взаимодействия крупных масс, построения и т.д. здесь отпадают; тут приходится руководить немногочисленными индивидуумами-кораблями; даже и в век радио командир должен быть единоначальником на своем корабле; начальник же штаба эскадры, как и раньше, не может иметь сотрудников, поддерживающих связь с периферией. По этому созданное Штошем сословие офицеров морского генерального штаба было ликвидировано; в настоящее время к генеральному штабу прикомандировываются преимущественно фронтовики{25}.

Насколько Штош был проникнут армейским мировоззрением, показывает и его план создания флота, составленный им при вступлении в должность. Его судостроительная программа ставила во главу угла создание небольшого, собранного в кулак флота для вылазок («вылазка» – понятие армейское); остальные же корабли он думал распределить вдоль всего побережья как своего рода гарнизон. Выполнение этого плана потребовало бы строительства плоскодонных кораблей для балтийских гаваней, своего рода гибридов флота с береговой обороной, не имеющих определенного характера. Мысль о рассредоточении части сил вдоль всего побережья была неудачной – в случае необходимости нанести удар их пришлось бы собирать отовсюду. Принятая в армии система распределения сил не подходит для флота, ибо корабль по существу своему является орудием нападения. Но Штош властно отвергал подобные соображения.

Если создание имперского флота затруднялось довлеющим над ним престижем армии, то, с другой стороны, Штош, как я уже указывал, опередил свою эпоху, энергично взявшись за укрепление нашей репутации на море, сведенной на нет столетиями упадка. Штош придавал большое значение наличию крейсеров на заграничных станциях и для своего времени был прав. В Южной Америке, Китае и Японии и ряде других стран государственная организация еще не была развита настолько, чтобы достаточно было дипломатических или консульских представительств, поэтому необходимо было держать определенные силы на местах.

Уже в семидесятых годах Штош был убежден в том, что нам нужно приобрести колонии и что мы не сможем существовать без расширения своих границ. Он считал, что расцвет молодой Империи будет кратковременным, если мы не сможем в последний момент исправить свое исторически неблагоприятное положение на море. В то время нам было легче обзавестись колониями, чем позднее. Наряду с колониальными надеждами флот был проникнут стремлением к познанию мирового хозяйства, ибо собирание информации консульской службой было еще слабо развито. Когда в 1872 году мы вышли в плавание на «Фридрихе Карле», нам было дано задание исследовать и сообщить о характере всех мест, куда заходил корабль, и о том хозяйственном значении, которое они могли приобрести для нас. Я еще помню свое обследование одного из островов Зеленого Мыса (Порто Гранде), оказавшегося почти бесплодным (утесы да несколько пальм), но представлявшего собой идеальную угольную станцию на пути между Капштадтом, Европой и Южной Америкой. При посещении Кюрасао у нас также было впечатление, что правительство имеет в виду купить этот остров; возможно, что посещение Гавайских островов, куда нас послали на следующий год, тоже было связано с подобными планами. Однако в семидесятых годах Германия еще не понимала подобных стремлений. В вопиющем противоречии с нашим политическим престижем стоял и тот позорный факт, что мы вынуждены были допускать эмиграцию значительной части прироста нашего населения, не располагая еще возможностью вывозить товары вместо людей. Штош занимался этими вопросами имперской политики, имевшими отношение к морю, особенно же развитием нашего жалкого торгового флота. Он натолкнулся на сильное сопротивление, но все же добился того, что решение комиссии бундесрата было выдержано в нужном ему духе; чтобы поднять свое значение, он использовал гидрографическое управление, береговую охрану и свои связи с посланниками ганзейских городов.

Мореходные училища, в которых военный флот заинтересован как в источнике пополнения личного состава, промер глубин, меры и веса, установка светящихся буев, рыболовство, о котором я уже говорил, – вот область деятельности этого неутомимого человека. Он без колебаний сломал старый обычай отдавать предпочтение иностранной технике, особенно английской. Хотя тогдашняя юность германской промышленности ярко отражалась в так называемых детских болезнях материальной части, действия нашего старого шефа были полностью оправданы последующим развитием.

В общем Штош совершил великие дела. Он поднял порвавшуюся нить Ганзы и был первым, кто стал создавать для Германии будущее за морями. Он сделал также многое для того, чтобы поднять боевой дух флота. Тогда делались ошибки, но о баловстве никто еще не думал; работа характеризовалась величайшей серьезностью.