Тайная военная разведка и борьба с ней - Батюшин Николай Степанович - Страница 13

Есть мнение, что сам судебный процесс над Манасевичем был организован, чтобы скомпрометировать комиссию Батюшина. Общественное сознание легко было убедить в том, что имевшие дело с Манасевичем-Мануйловым сами были шантажистами, прохвостами, людьми, нечистыми на руку, прихвостнями свергнутого режима. Мнение о провокационном характере судебного процесса над Манасевичем генерал высказал публично в печати, спустя пять лет после случившегося. Он, признавая, что Манасевич-Мануйлов был «осведомителем комиссии, таким же как банкиры братья Животовские, Лесин и др.», писал: «Сфабрикованное директором Соединенного банка в Москве графом Татищевым при содействии высших чинов нашей администрации дело Манасевича-Мануйлова преследовало двоякую цель: с одной стороны, очернить вверенную мне комиссию, дабы тем ослабить улики против графа Татищева, обвинявшегося на основании данных вверенной мне комиссии по тем же статьям Уголовного уложения, что и Дм. Рубенштейн, с другой стороны, для левых кругов, подготовлявших «великую и бескровную», процесс этот являлся пробным камнем для определения устойчивости власти, в достаточной уже степени расшатанной г.г. Протопоповыми, Добровольскими и другими». Хотя такое утверждение было полемически заостренным ответом на непрекращающиеся злобные нападки «обиженных» комиссией, кстати, также эмигрантов, на ее бывшего руководителя, данное мнение Батюшина сбрасывать со счета не следует.

Батюшин допрашивался на суде первым из свидетелей. После допроса он был убежден, что ему удалось отвести от комиссии и от себя лично клеветнические наветы со стороны обвинения и адвокатуры пострадавшей стороны. Однако иллюзия длилась недолго. Через несколько дней погибло самодержавие и к власти пришли демократические временщики.

Вчерашние враги государства, благодаря своей дьявольской изворотливости, в одночасье преобразились в «жертвы» царизма. С этой позиции им оказалось наиболее просто взять реванш у контрразведчиков. Но готовилась не банальная месть своим недавним обидчикам. Под личиной демократов они пытались сохранить и максимально расширить свои возможности продолжать безнаказанно грабить российское государство. Такая игра стоила свеч.

К делу были привлечены профессионалы высокой пробы. Удар наносился расчетливо и хладнокровно. Спустя годы, не зная многих деталей, поражаешься, как тонко был сработан и реализован на практике сценарий по абсолютной компрометации всей комиссии во главе с Батюшиным. В финале предполагалось, что генерал и контрразведчики не только будут арестованы, но что им будут предъявлены именно те статьи обвинения, которые совсем недавно фигурировали в оперативных досье на сегодняшних «мстителей».

Начнем с оценки выбора времени и места для нанесения удара.

Новоявленные демократы очень торопились, видимо руководствуясь русской пословицей «куй железо, пока горячо». «Операция» стартовала уже 18 и 20 марта 1917 года. В газете «Русская воля» за подписью некоего Вл. Самойлова появились одна за другой две статьи под заголовком «Генерал Батюшин и К°». Всего вторую неделю в Царском Селе под надзором находятся отрекшийся Николай II с семьей. Бывшие царские министры и сановники арестовываются и направляются в Петропавловскую крепость. По мнению «сценаристов», под шумок произвольных арестов самое время открыть камеры Петропавловки также и для приспешников этой царской камарильи, их «всесильных охранников» – «генерала Батюшина и К°».

Далее о мести. Газета «Русская воля», либеральнейшая из самых либеральных органов печати, основанная в конце 1916 года министром внутренних дел А. Д. Протопоповым, действительно собрала у себя под крышей плеяду видных литераторов и профессоров таких как А. В. Амфитеатров, Леонид Андреев, В. И. Немирович-Данченко, Н. А. Гредескул, Э. Д. Гримм, А. И. Зилоти, упоминавшийся уже нами М. П. Чубинский и многих других интеллектуалов, чьи имена находились на слуху у всей России. Блеск имен мешал многим увидеть подспудное: газета издавалась на средства банков и потому естественно она была проводником интересов крупного капитала и в первую очередь того хищнического, который необыкновенно возрос в условиях военного времени. Как мы знаем, одна из «первых скрипок» здесь принадлежала Д. Л. Рубинштейну и К°.

А теперь о самом ударе – о содержании двух статей, тональность которых была строго выдержана в духе торжествующей демократии и проклятий недавнему «ненавистному прошлому». От этого эффект воздействия на читателя приобретал особую привлекательность.

Читатель, знакомясь с этими статьями, должен был усвоить главное. С одной стороны, есть «запуганные и беспомощные» жертвы, «плутократы (!), пострадавшие от комиссии»: миллионер Животовский, 23 калашниковца (?), Утеман, киевские сахарозаводчики (из них названа только фамилия Доброго), фабрикант Лурье, член правления Русско-Азиатского банка Н. А. Гордон и брат его председатель табачного синдиката Б. А. Гордон, «приезжий богач» Шриро, бывший член частного Коммерческого банка Шкаф, банкир Рубенштейн, члены правления Соединенного банка и его «маклеры» – М. Д. Шкаф, Н. А. Шаскольский, М. В. Гущин и Алексей Рубенштейн, а также граф Татищев. У большинства этих людей лишь один «недостаток»: «они настолько проникнуты рабьей психологией старого режима, что им еще не верится в то, что над Россией уже высоко взошло солнце правды и нелицеприятного суда». Автор надеялся, что наконец-то они перестанут молчать и заговорят, расскажут, как это было.

А с другой стороны, «шакалы», «шантажная шайка», «всесильные и неприкосновенные провокаторы и шантажисты». Назовем их также поименно как в статье: полковник Резанов, прапорщик Логвинский, товарищ прокурора Варшавской судебной палаты Жижин, Матвеев, Манасевич-Мануйлов и особняком стоит «тогдашний глава царского правительства» Штюрмер. Все они члены… «Торгового дома Батюшина», предназначенного под видом борьбы «с германскими шпионами и русскими предателями» обделывать свои грязные делишки. И на голову читателей обрушилась целая куча фактов, имеющих особую убедительность, так как они были поданы в виде цифр, обозначающих размеры взяток. Назовем вслед за газетой несколько из них. Освобождение из тюрьмы Животовскому обошлось в 800 тыс. руб., братьям Гордонам удалось «доказать свою политическую благонадежность» за 1 млн. 300 тыс. руб. У прапорщика Логвинского, который приобрел квартиры в Москве, Пскове, обнаружены: капитал в 600 тыс. руб. и купчая на дом в 350 тыс. руб. «На нужды батюшинского правосудия» ушло 238 тыс. руб. в виде взяток от трех финансистов. Этот факт преподносился следующим образом: «Боязнь предстать пред светлые очи всесильного ген. Батюшина, который беспристрастия ради арестовывал попутно с обвиняемыми и всех свидетелей, была так велика, что запуганные маклеры предпочли отделаться относительно незначительным «пожертвованием» и внесли на нужды батюшинского правосудия 238000 рублей (Шаскольский – 100000, Шкаф – 90000 и Алексей Рубенштейн – 48000)». А вот банкиру Рубенштейну комиссией было «выставлено требование» откупиться с помощью 1 млн. руб., причем половина этой суммы предназначалась Штюрмеру. Обратим внимание: собственно Н. С. Батюшину получение каких-либо взяток газета не инкриминировала. Она, как видим, распространила этот вид преступления на весь «Торговый Дом», хозяином которого был генерал. Для последнего пуля была отлита из более надежного материала – политического. Вот этот газетный пассаж: «Достойна внимания также и политическая физиономия сотрудников генерала Батюшина. Товарищ прокурора Варшавской судебной палаты Жижин – свойственник генерала Батюшина – известен тем, что через его руки прошли на виселицу около 300 борцов за польскую свободу. Этот ретивый слуга старого режима и царский холоп совместно с генералом Батюшиным устроили в знаменитом 10-м павильоне Александровской цитадели в Варшаве такой политический застенок, с ужасами которого трудно что-либо сравнить».

Итоговая фраза, завершавшая обе публикации, была ключевой: «В распоряжение А. Ф. Керенского представлены документы, подтверждающие справедливость этого заявления». О каком «заявлении» идет речь читатель ничего не знает (можно допустить, что обе статьи – это одно «заявление»), но зато он должен был быть уверен: материалы и документы настолько основательны по содержанию и безупречны в своей истинности, что уместно их представить на рассмотрение самому министру юстиции А. Ф. Керенскому. Кто и когда представил министру юстиции эти материалы (и было ли это сделано на самом деле), насколько правомочно до решения суда публиковать порочащие группу лиц сведения – все это мелочи, над которыми сейчас никто и не должен задумываться, поскольку речь шла ни много, ни мало о преступлениях охранителей старого режима.