Рыцарь в сверкающих доспехах - Деверо Джуд - Страница 38

Николас разбудил ее рано утром, распахнув дверь гостиной.

– Ты ездишь верхом? И вообще ездит ли кто-то верхом в ваше время?

Даглесс заверила его, что благодаря своим колорадским кузенам неплохо держится в седле.

После завтрака они нашли ближайшую конюшню, где давали лошадей напрокат. До конюшни было четыре мили, и Николас настаивал на прогулке.

– Ваши машины делают вас ленивыми, – заявил он и, хлопнув Даглесс по спине, энергично зашагал вперед. Даглесс ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Добравшись до конюшни, она рухнула на скамью и принялась обмахиваться блокнотом. Николас презрительно морщил нос, осматривая сдававшихся напрокат лошадей. Но его глаза загорелись при виде гигантского вороного жеребца, пасущегося на лугу. Животное гарцевало, то и дело становясь на дыбы и вскидывая голову, словно бросало вызов каждому посмевшему подойти ближе. Однако Николас, словно в трансе, направился к злобному созданию. Когда конь метнулся к нему, Даглесс выпрямилась и в ужасе прикусила кулачок.

– Этого, – объявил Николас конюху.

Даглесс не помнила, как оказалась рядом.

– Даже не думай! Только не это животное! Здесь полно лошадей, почему бы не выбрать более спокойную?!

Но Николас никого не желал слушать. Сам владелец конюшен вышел во двор, но, похоже, решил, что окружающие здорово повеселятся, увидев, как Николас сломает шею. Даглесс знала, что в Америке речь мгновенно зашла бы о страховке, но Англия – дело другое.

Конюх ловко заарканил жеребца и повел в стойло, где с помощью своего товарища взнуздал и оседлал его. Наконец коня вывели в мощенный брусчаткой двор и со злорадными ухмылками вручили поводья Николасу.

– Никогда раньше не видел, чтобы так управлялись с лошадьми, – пробормотал один из конюхов, когда Николас, вскочив в седло, мгновенно укротил норовистого жеребца. – Он много ездит верхом?

– Каждый день, – кивнула Даглесс. – Сел на лошадь задолго до того, как забрался в машину. По правде сказать, он почти всю свою жизнь провел именно в седле.

– Должно быть, так, – промямлил конюх, благоговейно наблюдая за Николасом.

– Готова? – спросил тот Даглесс.

Она вскочила на свою смирную кобылку и потрусила следом, думая о том, каким счастливым выглядит Николас. Сегодня она отчетливо поняла, как должен отличаться современный мир от того, который он знал. До чего же он походит на кентавра! Словно родился в седле!

В сельской Англии полно пешеходных тропинок и проселочных дорог, и Николас, выбрав одну, помчался галопом, словно тысячу раз ездил в этом направлении, что, возможно, так и было. Даглесс окликнула его, спросив, не стоит ли уточнить направление, но тут же усомнилась в том, что за последние несколько сотен лет кто-то передвинул Гошоук-Холл в другое место.

Она с трудом поспевала за ним, постоянно теряла из виду, и однажды он даже вернулся за ней. Она как раз остановилась на перепутье дорог и выискивала на земле его следы. Завидев ее, он с живым интересом спросил, что она делает. Даглесс, изо всех сил стараясь сдержать свою кобылку, пугливо шарахавшуюся от вороного жеребца, раздраженно пообещала ему купить книги Луиса Л’Амура и почитать о следопытах. Смеясь, он показал ей дорогу и умчался в вихре листьев и поднятой пыли.

Наконец она добралась до открытых ворот с небольшой медной табличкой, на которой было выгравировано: «Гошоук-Холл». Девушка поскакала по широкой подъездной аллее, и вскоре перед ней возникла огромная квадратная крепость, окруженная прекрасными цветущими садами.

Даглесс ужасно смущалась, каждую минуту ожидая, что слуги выставят непрошеных гостей. Но Николас уже спешился и шагал к высокому, неряшливому на вид мужчине, стоявшему на четвереньках в клумбе с петуниями.

Даглесс потихоньку слезла, облегченно вздохнула и, схватив поводья, побежала за Николасом.

– Не считаешь, что сначала нам следует постучать в дверь? Попросим разрешения увидеть мистера Хейрвуда и уж только потом скажем, что хотели бы посмотреть бумаги, – выпалила она на ходу.

– Сейчас ты на моей территории, – отрезал Николас, не оборачиваясь и неумолимо приближаясь к садовнику.

– Николас! – прошипела она.

– Хейрвуд? – спросил Николас у стоявшего в клумбе человека.

Тот обернулся и глянул на Николаса. Голубоглазый, светловолосый, с начинающими седеть волосами, он неуловимо походил на малыша-переростка своими круглыми щечками и гладкой розовой кожей. Кроме того, особого интеллекта в выражении его лица не наблюдалось.

– Э… да. Мы знакомы?

– Николас Стаффорд из Торнуика.

– Хм-м, – промычал мужчина, вставая и не потрудившись отряхнуть грязные старые брюки. – Не из тех Стаффордов, чей распутный сын вляпался в историю и был осужден за государственную измену?

Даглесс на секунду показалось, что он рассуждает о событиях, случившихся не ранее прошлого года.

– Тех самых, – подтвердил Николас, выпрямившись.

Хейрвуд перевел взгляд с него на вороного жеребца.

Сам Николас был одет в очень дорогой костюм для верховой езды, дополненный высокими блестящими черными сапогами, и Даглесс вдруг почувствовала себя замарашкой в своих «ливайсах», рубашке из хлопка и кроссовках «Найк».

– Вы приехали на этом жеребце? – спросил Хейрвуд.

– Именно. Я слышал, вы нашли бумаги, касающиеся моей семьи.

– О да, совершенно случайно, когда обрушилась стена и в ней обнаружился тайник, – улыбнулся Хейрвуд. – Похоже, кто-то их спрятал. Входите! Выпьем чаю и посмотрим, сумеем ли мы сами найти бумаги. Думаю, они у Арабеллы.

Даглесс хотела было пойти за ними, но Николас не глядя сунул ей в руку поводья своего коня и преспокойно последовал за хозяином дома.

– Минутку! – воскликнула она, бодро зашагав за мужчинами. В этот момент жеребец встал на дыбы. Даглесс оглянулась и посмотрела в дикие глаза забияки, явно вознамерившегося взбунтоваться. Все, с нее довольно! Довольно особей мужского пола, не важно, люди они или животные!

– Только попробуй! – остерегла она, и конь мигом присмирел.

Что ей теперь делать? Если считается, что она секретарь Николаса и должна обнаружить, имеются ли в документах какие-то тайны, почему же ее оставили тут держать лошадей?

«Может, на задах дома есть конюшни?» – подумала она и потянула за собой животных, мечтая избавиться от своего бремени.

С другой стороны действительно оказалось с полдюжины зданий, и Даглесс направилась к тому, которое показалось ей конюшней. Она уже почти добралась до места, когда мимо вихрем промчалась лошадь с всадником. Животное было непомерно большим и ужасно злым на вид, совсем как жеребец Николаса (возможно, оно и было жеребцом, но Даглесс всегда стеснялась смотреть), и в седле его сидела ослепительная женщина! Она выглядела так, как мечтают выглядеть все женщины, став взрослыми: высокая, стройная, с длинными-длинными ногами, аристократическим лицом, большой грудью и гордой осанкой, которой позавидовал бы стальной стержень. На ней ловко сидели английские бриджи для верховой езды, казавшиеся нарисованными на бедрах, а темные волосы были стянуты в строгий узел, подчеркивавший поразительную красоту точеных черт.

Женщина натянула поводья и развернула коня.

– Чья эта лошадь? – требовательно спросила она голосом, который, по мнению Даглесс, мог покорить любого мужчину: низким, гортанным, хрипловатым и сильным. Судя по всему, это прапрапрапра… и так далее внучка Арабеллы-на-столе. Даглесс, как всегда, везло.

– Николаса Стаффорда, – пояснила она.

Женщина побледнела, отчего губы показались еще краснее, а глаза – темнее.

– Если это шутка, то весьма неудачная, – процедила она, злобно уставясь на Даглесс.

– Потомка того Николаса Стаффорда, если вы об этом, – добавила Даглесс, пытаясь представить, как отреагировала бы американская семья, если бы при них кто-то упомянул имя предка, жившего во времена Елизаветы. Наверняка не поняли бы, о ком она толкует. Зато эти люди вели себя так, словно Николас отсутствовал всего лишь пару лет.