Рыцарь в сверкающих доспехах - Деверо Джуд - Страница 28

– Все бумаги Стаффордов хранятся в Гошоук-Холле, – раздался голос от двери. Это оказалась гид, лекции которой Николас так грубо помешал.

– А где этот Гошоук-Холл? – вскинулась Даглесс, сгорая от смущения.

– Рядом с деревней Торнуик.

– Торнуик, – повторила Даглесс и чуть не завопила от радости, но вовремя опомнилась. И едва успела поблагодарить женщину, прежде чем выбежала в сад. Николас растянулся на покрывале, прихлебывая чай и доедая булочки. – Твоя мать вышла за Ричарда… э… Хейрвуда, – задыхаясь, выпалила она, – и все бумаги находятся…

– В Гошоук-Холле? – подсказал он.

– Да, это рядом с Торнуиком.

Николас отвернулся.

– Моя мать вышла за Хейрвуда?!

Даглесс уставилась ему в спину. Неужели из-за того, что он умер с клеймом государственного преступника, мать, чтобы не остаться в нищете, была вынуждена выйти за какого-то подлого деспота?! Его старой, дряхлой матери пришлось терпеть негодяя, который обращался с ней как с вещью?!

Плечи Николаса затряслись. Даглесс подлетела к нему и положила руку на плечо.

– Николас, ты не виноват. Ты был мертв и не мог ей помочь.

Что это она говорит?!

В этот момент Николас обернулся, и оказалось, что он… смеется!

– Мне следовало бы знать, что она приземлится на все четыре лапы! Хейрвуд! Она вышла за Дики Хейрвуда! – едва выговорил он сквозь смех.

– Расскажи мне все, – попросила Даглесс с горящими глазами.

– Дики Хейрвуд – неуклюжий, нескладный, безволосый осел!

Даглесс нахмурилась.

– Именно осел. Зато богатый. Да, очень богатый. Радостно узнать, что мать не осталась с единственным сундуком и без медной монеты в кармане.

Все еще улыбаясь, он налил Даглесс чашку чаю и взял у нее маленький бумажный пакет.

– Нет, – начала было она, но он уже увидел открытку с портретом леди Арабеллы, после чего уставился на Даглесс с таким понимающим видом, что ей захотелось выплеснуть чай ему на голову.

– Интересно, нет ли у них еще и открытки со столом? – хмыкнул он.

– Понятия не имею, о чем ты, – надменно бросила она и, не глядя на него, выхватила открытку и положила в пакет. – И это нужно для расследования. Портрет может помочь нам…

Под страхом смерти она не могла придумать, чем им поможет портрет матери незаконного ребенка Николаса. Поэтому Даглесс поспешила переменить тему:

– Ты съел все булочки?! Нет, иногда ты бываешь настоящей свиньей!

Николас смешливо фыркнул.

– Что скажешь, если мы проведем ночь в этом городе? Утром я куплю Арманта и Рейфа.

Даглесс не сразу сообразила, что он имеет в виду, но тут же вспомнила американские журналы, которые он листал в саду.

– Джорджио Армани и Ралф Лорен? – уточнила она.

– Да. Одежда твоего времени. Когда я вернусь домой в Торнуик, никто не скажет, что и у меня остался всего один сундук и больше никакого имущества.

Даглесс проглотила маленький сандвич. Если она в ближайшее время не найдет Роберта и своих вещей, скоро ей тоже придется покупать одежду.

Николас подложил руки под голову и стал разглядывать облака. Даглесс тихо вздохнула. Завтра они пойдут в магазин, послезавтра – поедут в Торнуик, где попытаются выяснить, кто оклеветал Николаса перед королевой.

Но сегодня… сегодняшнюю ночь они проведут в одном гостиничном номере.

Глава 8

Даглесс сидела на заднем сиденье большого черного такси в окружении покупок. Все как в прошлый раз, когда она корчилась в крошечном прокатном автомобильчике Роберта, стараясь выгородить место среди багажа Глории. Но сейчас рядом с ней расположился Николас, вытянув длинные ноги. Он был целиком поглощен видеоигрой, которую они купили сегодня утром.

Даглесс откинула голову и закрыла глаза, вспоминая последние события. После чая в Белвуде она вызвала такси и попросила отвезти их в приличный отель в Бате. Водитель остановился у прелестного здания восемнадцатого века, где она сумела получить номер на двоих. Ни она, ни Николас не упомянули о возможности взять отдельные комнаты.

Даглесс потихоньку восхищалась обстановкой номера, оклеенного цветастыми обоями. На двуспальных кроватях лежали белые покрывала с желтой каймой.

Николас провел ладонью по обоям и поклялся, что, когда вернется домой, непременно найдет кого-то, чтобы расписал стены дома лилиями и розами.

Они вселились в отель, а потом пошли гулять, рассматривая витрины дорогих магазинов. Ближе к вечеру Даглесс увидела кинотеатр «Американское кино».

– Мы всегда можем пойти в кино и поужинать хот-догами и попкорном, – пошутила она. Но Николас был так заинтригован, что засыпал ее вопросами. Пришлось купить билеты. Ей показалось смешным, что в «Американском кино» шел английский фильм «Комната с видом», но они действительно купили американские хот-доги, попкорн, кока-колу и «ризез»[7].

Уже знакомая с аппетитом Николаса, Даглесс приобретала все в таком количестве, что они едва пробрались на свои места.

Попкорн Николасу понравился. В отличие от кока-колы. Хот-доги он съел без особого удовольствия, зато чуть не заплакал от восторга, когда на языке таял шоколад с арахисовым маслом.

Еще до начала фильма Даглесс попыталась объяснить, что такое кино и какими большими могут выглядеть люди, но Николас был так поглощен конфетами, что не слишком внимательно слушал.

Правда, он немного удивился, когда погас свет, и чуть не сорвался с места, услышав музыку. А при виде неестественно больших людей так перепугался, что Даглесс едва не уронила свой попкорн.

И вообще наблюдать за Николасом было куда интереснее, чем смотреть фильм, тем более что Даглесс уже видела его дважды.

По дороге в отель он изводил ее вопросами. Его так поразили технические аспекты, что он почти не обратил внимания на сюжет. Кроме того, одежда показалась ему странной. Даглесс долго объясняла, что мода времен короля Эдуарда VII уже «устарела»[8].

В отеле они дружно воспользовались туалетными принадлежностями, лежавшими в сумке Даглесс, и всем тем, что лежало в маленькой корзинке отеля. Даглесс собиралась спать в трусиках и лифчике, поэтому, приняв душ, накинула халат, предоставленный отелем. Она хотела сразу же лечь в постель, но Николас попросил почитать ему, так что она вынула из сумки Агату Кристи и читала, пока он не заснул.

Перед тем как выключить свет, девушка немного постояла над Николасом, глядя на мягкие черные локоны, разметавшиеся по белоснежной наволочке. Наконец она порывисто нагнулась и коснулась губами его лба.

– Спокойной ночи, мой принц, – прошептала она.

Николас, не открывая глаз, сжал ее пальцы.

– Я всего лишь граф, – прошептал он, – но все равно спасибо.

Смутившись, Даглесс отстранилась и легла в постель. Несмотря на усталость, она никак не могла заснуть и долго прислушивалась, гадая, не приснится ли ему очередной кошмар. Но все было тихо, и она наконец задремала.

Проснулась Даглесс только утром. Николас уже встал и ушел в ванную. На секунду ей стало ужасно жаль, что она, как предыдущей ночью, не спала в его объятиях, но девушка тут же упрекнула себя. Она любит Роберта, не так ли? Нельзя же быть настолько легкомысленной, чтобы разлюбить человека всего за несколько дней, да еще из-за единственной глупой ссоры!

Кроме того, трудно представить себя влюбленной в человека, который никогда не принадлежал ей и не будет принадлежать. Да и как любить мужчину, который каждую секунду может исчезнуть в клубах дыма так же быстро, как появился? Способна ли она на такое? Из ванной вышел Николас, босой и полуобнаженный, в одних брюках, вытирающий полотенцем мокрые волосы. Ничего не скажешь, бывает зрелище куда хуже, чем вид широкой голой груди красавца графа, решила Даглесс и, откинувшись на подушки, вздохнула.

Услышав вздох, Николас взглянул на нее и нахмурился:

– Собираешься целый день проваляться в постели? Мы должны найти цирюльника и сбрить это. – Он провел рукой по отросшей щетине.