Вояж - Стил Даниэла - Страница 27

– Я буду волноваться за вас. Обещайте что-то сделать! У вас открылись глаза. Теперь за дело!

– Обещаю, – сказала она с улыбкой, еще не представляя, как ей быть.

– Я позвоню вам завтра, – сказал Билл твердо. – Хочу услышать, что есть прогресс. В противном случае мне придется похитить вас и увезти к моей дочери.

– Звучит заманчиво. Как мне вас благодарить? – Мэдди и вправду испытывала к нему горячую признательность. Он вел себя с ней по-отечески, она полностью ему доверяла, совершенно не опасаясь, что он предаст огласке то, что от нее услышал. Перед расставанием он сам успокоил ее на этот счет.

– Единственный способ меня отблагодарить, Мэдди, – это начать действовать. Я надеюсь, вы не станете сидеть сложа руки. При необходимости буду рад прийти вам на выручку.

Билл записал свой номер на клочке бумаги, который она спрятала в сумочку. Поблагодарив его и чмокнув в щеку, Мэдди поспешила в студию. Ей предстояло впервые выйти в эфир с Брэдом Ньюбери, предварительно переодевшись и сделав прическу и грим. Билл, впечатленный всем услышанным от Мэдди, проводил ее взглядом. Трудно было поверить в то, что такой женщиной кто-то осмеливается манипулировать, подчинять своей воле, изолировать от друзей и угрожать возвращением в треклятый трейлер, если она осмелится бросить мужа. Это не может быть правдой, тем не менее пример Мэдди оказался яркой иллюстрацией к словам Юджинии Флауэрс: она – классическая жертва психологических истязаний.

Когда Билл отъезжал от студии, Мэдди уже торопилась в гримерную.

Там находился Брэд Ньюбери: его причесывали и подкрашивали, а он таращился на Мэдди. Выглядел он надутым индюком – она отказывалась понять выбор Джека. Правда, Брэд сразу постарался ей понравиться; когда ее стали причесывать, он благоговейно умолк. Потом признался, что горд возможностью работать с Мэдди, хотя вид его не оставлял сомнений, что он делает ей одолжение. Она вежливо отвечала, что тоже рада такому партнерству. В действительности она уже скучала по Грегу и не переставала думать о нем и Билле Александере, переодеваясь в своей комнате. Она еще не придумала, как поступить с Джеком: на это у нее не было времени. До начала программы оставалось меньше трех минут. Мэдди заняла свое место перед камерами буквально в последнюю секунду. Пока шел обратный отсчет времени, она старалась отдышаться.

Эфир начался с того, что она представила зрителям Брэда. Его стиль подачи новостей оказался сухим и бесстрастным, однако Мэдди была вынуждена признать, что новый соведущий умен и эрудирован. Различие стилей настолько бросалось в глаза, что их пара оказалась слишком контрастной. Мадлен Хантер – живая, естественная, привлекательная, Брэд Ньюбери – равнодушный и отстраненный. Гармонии и легкости, отличавшей пару Мэдди – Грег, не было и в помине, и она заранее боялась цифр рейтинга.

Между двумя эфирами коллеги пообщались, и это помогло снять напряжение перед камерами, хотя все равно недостаточно, чтобы произвести должное впечатление на зрителя. Выпуск показался Мэдди плоским, продюсер хмурился. Ей передали, что Джек этим вечером задержится, поэтому оставляет ей машину. Но она решила пройти несколько кварталов пешком, а потом взять такси. Вечер выдался теплый, солнце еще не село. Ее, правда, не покидало ощущение, что за ней следят. «Паранойя», – решила она. День выдался слишком тяжелый, вот и разгулялось воображение. Не наговаривает ли она на Джека лишнего? Она уже ставила под сомнение собственные выводы: то, что она рассказала Биллу, не делало ее предательницей мужа? Вдруг Джек совершенно не повинен в том, в чем она его обвиняет? Его поведению могла быть масса разных объяснений.

Выйдя из такси, Мэдди увидела возле своего дома двух полицейских, а напротив – машину без опознавательных знаков. Что произошло?! Прежде чем войти в дом, она обратилась с этим вопросом к полицейским.

– Просто несем дежурство в квартале, – ответили полицейские с улыбкой.

Через два часа, выглянув в окно, она убедилась, что они все еще дежурят, и сказала об этом Джеку, когда он вернулся.

– Я тоже их видел. Наверное, у кого-то из соседей сработала сигнализация. Они сказали, что побудут здесь еще немного и нам не о чем беспокоиться. Вдруг кто-то угрожает судье Верховного суда, живущему неподалеку? Так или иначе, нам присутствие этих полицейских только на руку.

После этого Джек отчитал жену за то, что она отпустила водителя и взяла такси. Ему хотелось, чтобы она пользовалась машиной с водителем постоянно.

– Подумаешь, просто решила пройтись, – возразила Мэдди. Ей уже было тяжело с ним разговаривать: если она в нем не ошибается, то непонятно, как им дальше общаться! А потом ей опять стало стыдно: он о ней заботится, вот и о машине подумал…

– Как тебе Брэд? – спросил Джек, ложась в постель.

Мэдди задрожала: вдруг ему придет охота заняться с ней любовью? Сейчас она этого категорически не желала.

– Как-то плоско, – призналась она. – Он неплох, но не слишком вдохновляет. Я посмотрела запись пятичасового выпуска: он получился совершенно безжизненным.

– Ну, так вдохни в эфир жизни, – резко сказал Джек, возлагая всю ответственность на нее.

Мэдди поймала себя на том, что смотрит на мужа как на совершенно чужого человека. Она уже не знала, что и как ему говорить, какой он на самом деле. Жесток он с ней или просто стремится все держать под своим контролем, управлять ее жизнью, потому что она ему небезразлична? Что такого уж дурного он сделал? Обеспечил ей великолепную карьеру, поселил ее в чудесном доме, дал машину с водителем для поездок на работу, дорогую одежду, драгоценности, поездки в Европу, личный джет для полетов в Нью-Йорк в любое время, когда ей заблагорассудится? У нее не все дома? С чего она взяла, что он жестокий семейный деспот? Мэдди уже убеждала себя, что все это – плод ее воображения, что нехорошо даже позволять себе подобные мысли, а Джек тем временем потушил свет и повернулся к ней с хорошо знакомым выражением лица. Улыбаясь, протянул руку и дотронулся до ее груди, а потом, не дав жене опомниться, так крепко ее стиснул, что она ахнула и взмолилась отпустить.

– Почему? – спросил он равнодушным тоном и рассмеялся. – Почему, детка? Ответь мне. Ты меня не любишь?

– Люблю, но ты делаешь мне больно…

У Мэдди в глазах появились слезы. Джек, не обращая на это внимания, стянул с нее ночную сорочку и нырнул головой ей между ног, заставив стонать от возбуждения. Это была знакомая игра – чередование боли и наслаждения.

– Давай сегодня не будем… – пролепетала она, но он не слушал. Собрав в кулак ее волосы, заставил запрокинуть голову и стал целовать ей шею так страстно, что у нее вспыхнуло все тело, а потом вошел в нее с такой силой, словно решил разорвать на части. Мэдди вскрикивала и умоляла его перестать, Джек в ответ опять стал ласковым и, пока она рыдала от отчаяния в его объятиях, забился в экстазе.

– Я люблю тебя, детка, – прошептал он, приникая головой к ее шее. Она недоумевала, что он понимает под этим словом, и гадала, сможет ли когда-нибудь от него избавиться. В том, как они занимались любовью, было что-то дикое. Это был способ ее запугать – теперь Мэдди осознавала это абсолютно ясно. Любовь Джека для нее опасна, она может погубить.

– Я тебя люблю, – повторил он, уже засыпая.

– И я тебя, – ответила она шепотом, глотая слезы. Хуже всего было то, что это соответствовало действительности.

Глава девятая

Наутро, когда Джек и Мэдди отправлялись на работу, у их дома по-прежнему стояли двое полицейских. На студии охрана тоже как будто стала строже. У всех требовали пропуска, всех по три раза прогоняли через металлодетектор, пока не убеждались, что аппарат реагирует на серебряный браслет.

– Что происходит? – спросила Мэдди у Джека.

– Обычное дело, – отозвался тот, – наверное, кто-то пожаловался на ослабление бдительности.

Больше Мэдди об этом не вспоминала. Наверху ей предстояла встреча с Брэдом: они договорились обсудить свою работу и найти способы улучшить передачу. Они оказались настолько разными по стилю, что Мэдди настояла на репетициях, которые помогли бы взаимному привыканию. Джек ошибался: работа в выпуске новостей представляла собой не только чтение телесуфлера.