Царь Соломон. Мудрейший из мудрых - Тибергер Фридрих - Страница 27

Насколько Иоав ожидал от Давида более жесткой централизации в военно-политической сфере, настолько же Авиафар требовал признания верховенства Иерусалима в качестве культурного центра. Но в этом отношении Давид, построивший близ Иерусалима святилища даже для чужеземных богов, предпочитал подчиняться законам своего времени. Поэтому одной из первых реакций в религиозной сфере, имевших государственное значение, стало признание Соломоном Садока и его святилища в Гаваоне. Последующее развитие событий доказало правоту Авиафара, но вначале ему пришлось наблюдать, как его религиозные притязания оставались неосуществленными, и только надеяться, что их удастся осуществить с помощью Адонии.

Всякая политическая партия выдвигает свои требования, и принципиально иные, чем оппоненты. Последователи Адонии не только хотели создать сильное правительство, способное противостоять угрозе со стороны Давида, но и противопоставили себя партии, стремившейся продолжать его политику последних лет в отношении наследования.

Именно он и называл своего ученика Соломоном – «мирным»: «Вот, у тебя родится сын: он будет человек мирный: Я дам ему покой от всех врагов его кругом: посему имя ему будет Соломон. И мир и покой дам Израилю во дни его» (1 Пар., 22: 9). Имя напоминает о Иедидии, павшем брате Авессалома, иудейское имя которого – «возлюбленный Богом» – означало, что, вероятно, он знал о своем посвящении Господу (2 Цар., 12: 25). Скорее всего преследуя политические цели, Давид женил Соломона на аммонитянке – принцессе Наама. Их сыну Ровоаму, ставшему позже царем, исполнился всего год, когда умер Давид. Устройство женитьбы ясно указывает, что Давид размышлял о политическом будущем Соломона задолго до того, как стали известны намерения Адонии. Именно об этом он часто напоминал и, возможно, даже привел к образованию группировки Адонии. Более того, известно, что мать Соломона Вирсавия оказывала огромное влияние как на царя, так и на его сына.

Как Нафан, так позже и Адония ради достижения своих целей просили ее, чтобы она была ходатаем у Давида, на которого она имела влияние в течение длительного времени. А чтобы сделать ее своей преданной женой, Давид послал на верную смерть ее первого мужа Урию. В наказание за этот грех его постигло большое горе: пришлось пережить смерть их первого с Вирсавией ребенка. В решающий момент она напомнила Давиду, что, несмотря на закон первенства, он обещал престол ее сыну Соломону.

Ради справедливости заметим, что личное заверение не сопровождалось публичным объявлением Соломона наследником, – в противном случае партия Адонии никогда бы не обнаружила своих намерений. И снова Давид показал себя гибким политиком. Он полагал, что события станут развиваться таким образом, что ему не придется действовать открыто. Давид предпочитал решительные меры только в случае крайней необходимости.

Поэтому только один человек, пророк Нафан, знал об обещании, данном Давидом Вирсавии. В своем ученике Соломоне он, возможно, нашел того, кто будет точно следовать его идеям. Нафан убедил Вирсавию добиться от Давида подтверждения прав Соломона на трон. Если бы он не знал об этой тайне, то зачем ему нужно было хранить ее, как не для того, чтобы иметь влияние на будущего царя?

Нам практически ничего не известно о Нафане, за исключением упоминаний о службе у Соломона. В Первой книге Паралипоменон (29: 29) говорится, что существовали «Записи Нафана пророка» – нечто вроде автобиографии. Отрывки из нее представлены во Второй книге Царств, где говорится, что Нафан был назначен наставником Соломона (2 Цар., 7: I). Его имя упоминается и в связи с предполагаемым строительством Храма Давидом, и с историей Вирсавии. На основании всего этого можно отметить два значимых исторических факта.

Прежде всего следует запомнить, что Нафан мешал Давиду строить главный Храм в Иерусалиме. Многие видят в требованиях Нафана сделать жилищем Бога скинию, а не капитальное здание, следуя давним традициям кочевников. Установили также, что Нафан выразил свое несогласие со строительством Храма, указав, что никогда после Исхода из Египта ковчег Завета не находился в постоянном здании. Известно, что святилище в Силоме, как уже упоминалось, представляло собой небольшое легкое строение, соединенное с шатром, но в данном случае это не имеет значения.

Кроме того, в своей речи к Давиду Нафан тотчас уверенно добавляет, что царская династия, несмотря ни на что, никогда не прервется. В связи с подобными заверениями Давид произносит специальную благодарственную молитву, а затем намеревается построить Храм, считая, что доминирующее положение Иерусалима упрочит его династию. О том, что движет Давидом, мы можем судить по речи Нафана, обращенной к правителю, в заключительных стихах которой говорится, что построит Дом Бога сын Давида. И в связи с этим возникает соображение: Давид недостоин строить храм, потому что пролил слишком много крови в войнах. Только его сын Соломон, мирный человек, может завершить задуманное. Получается, что Нафан был против превосходства иерусалимского святилища над другими, уже существовавшими. Причем первоначально Нафан одобрял план Давида построить Храм и только позже стал придерживаться иных соображений, которые отстаивал весьма решительно. Скорее всего, Нафан боялся, что преждевременное возвышение священников Иерусалима может вызвать смятение в племенах и привести к религиозной распре, проще говоря, к укреплению языческих святилищ, расположенных по соседству. В этом взгляды Нафана совпадали с мнением Садока из Гаваона.

Можно отметить и другую особенность характера Нафана. После смерти Урии Нафан появился перед царем и сказал, что тот нанес оскорбление Богу. Нет никакого сомнения в том, что резкая обличительная интонация вполне могла иметь место в действительности. Более того, мы знаем, что пророки всегда сохраняли независимость от любой власти, безоговорочно следуя голосу свыше, который открывал им истину. Царь выглядит смиренным и раскаивающимся, когда выслушивает обвинение Нафана.

Институт пророков оказался возможным только в монотеистическом государстве. Царь назначал священников и генералов, но не являлся ни сыном Господа, ни его наместником. Все люди, и царь в том числе, были равны перед Богом, поэтому склонялся перед теми, кто нес слово Божье.

Если Нафан обращался с требованиями к правителю как к любому обыкновенному горожанину и боролся за более гуманные отношения между людьми, становится ясным, что появление пророков связывалось не только с внутренним напряжением в обществе, но и с той моралью, которая диктовалась требованиями вероучения.

Все это обуславливалось особым знанием и соответствующей традицией. Мы можем предположить, что окружение пророка обсуждало его слова и хранило как часть духовного наследия нации, подобно тому как богословы более поздних времен считали себя хранителями основ веры, а члены средневековых академий – знаний.

Вероятно, важную роль в воздействии на людей играли музыка и поэзия, приводившие иногда пророков в состояние религиозного экстаза, сходного с тем вдохновением, которое знакомо представителям мира искусства. В Первой книге Царств говорится о подобном «сонме пророков, сходящих с высоты, а перед ними псалтирь и тимпан, и свирель и гусли, и они пророчествуют» (1 Цар., 10: 5).

Именно пророку-наставнику было поручено образование Соломона. Ученик получил возможность развить и те художественные способности, которые он унаследовал от отца. Возможно, Соломон был 5лизок со всеми членами дома Нафана: два сына последнего позже заняли видные посты при дворе. Один из них, Завуф, даже назван в Библии «другом царя» (3 Цар., 4: 5).

Среди тех, кто подчинялся приказам непосредственно царя, не примыкая ни к одной из партий, были племена фелефеев и хелефеев. Именно из них набиралась гиборим – личная охрана царя во главе с мудрым Ванеей, которого весьма опасались враги.

Ванея был родом из Кавцеила, пограничного селения в южной пустыне. Его отцом был некий Иодая, а дедом (исключительный случай среди слуг Давида) Иш-хаджил, что означало что-то вроде «доблестный». Скорее всего, Ванея происходил из семьи потомственных солдат (2 Цар., 23: 20, 22, 23).