Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман - Страница 45

— Все равно, это не делает им чести, — упрямо пробормотал один из рекрутов.

— Делает, не делает — нам что за беда! Наше дело — скрутить этих козотрахов в дудочку, пока они нас не скрутили! — скрежетнул зубами Иштван, и, словно в подтверждение его слов, взорвавшееся поблизости ядро выбило кусок камня из скалы прямо над его головой.

— А как? — спросил Кун, и Иштван от всей души пожалел, что парень не немой.

Но весь отряд уже смотрел на него, ожидая немедленного приказа, и пришлось срочно что-то изобретать. Все еще не зная, что сказать, он туманно заявил:

— Это уже дело офицеров.

— Ага! А исполнять-то нам! — выкрикнул Соньи. — Всю работу-то делаем мы! И еще кровью за нее платим!

— Но мы же воины! — патетически провозгласил Каничаи. Сам-то он еще по-настоящему жезлов и не нюхал и потому не мог знать, что в неравном бою «воин» очень легко может превратиться в «падаль».

Но идущие в середине обоза офицеры это хорошо знали, за что Иштван вознес горячую благодарность звездам небесным: вместо того, чтобы бросить его отряд на прорыв (чего он так опасался), против засевших в горах ункеров направили отряд драконов. Глядя на летящие с неба ядра и огненные сполохи на месте позиций ункеров, Иштван, переживший на Обуде столько обстрелов, что уже и сам вспомнить не мог, вдруг неожиданно для себя ощутил даже что-то вроде сочувствия к врагам.

Соньи, завидев летящих на подкрепление драконов, пришел в полный восторг. И свои чувства к врагам он выражал в открытую:

— Так их! Убивай! Задай им жару! Плющи их в лепешку — всех до единого! Чтоб их призраки перекосило да поплющило!

— Представления о том, что дух, покидающий тело после смерти, подобен этому телу внешне, — солидно откашлявшись, вдруг заявил Кун, — лишь крестьянские предрассудки и суеверие.

— И сколько ж духов ты видел своими свинячьими глазками, господин очкарик? — язвительно поинтересовался Соньи.

— Да заткнитесь вы оба! — рассвирепел Иштван. — Мы здесь воюем с ункерами, а не друг с другом!

Он был в ярости от того, что противник не желал сдаваться. Оказывается, не все ядрометы они утащили на войну с Альгарве, парочка осталось и на долю Дьёндьёша. И стоило дьёндьёшским драконам спуститься пониже, чтобы сбросить ядра на их позиции, ответный огонь тут же сбил двоих, а остальные, уходя из-под обстрела, взметнулись в небо, так и не нанеся удара.

— Да укажут звезды небесные путь душам этих двух бедолаг, — прошептал Соньи, искоса взглянув на Куна: не привяжется ли опять к нему чародей-недоучка со своими вечными спорами? Но тот лишь молча склонил голову, и Соньи вздохнул с облегчением.

Ядра продолжали сыпаться на позиции ункеров, но теперь драконы боялись спускаться ниже и потому стали мазать. Хуже того, решив, видно, что драколетчикам в одиночку не подавить сопротивления, в подмогу им наконец решили поднять пехоту. А это значило, что отряду Иштвана придется лезть под обстрел собственных драконов.

Засвистели дудки, и руководящий операцией капитан Тивадар с криком «Вперед!» первым бросился в атаку. Пример отважного командира воодушевил солдат, и они ринулись за ним.

— Вперед! — подхватил Иштван и устремился вслед за капитаном. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, пошли его люди за ним или нет: он был в них полностью уверен. А если кто из новичков и сдрейфит, его свои же за трусость так отделают, что ункеры обзавидуются.

И вот наконец ноги вынесли его ко вражеским укреплениям. На Обуде ему частенько приходилось бродить с отрядом по лесу, не имея ни малейшего представления о том, где окопались куусамане. И лишь, натолкнувшись на них, можно было напасть врасплох — это давало свои преимущества. Здесь же враги отлично знали, откуда ждать атаки, и это было плохо. Теперь Иштван двигался короткими перебежками, используя для прикрытия кусты и валуны, а местами и полз, боясь попасться на глаза ункерскому снайперу.

Атакуемые с воздуха расчеты конунговых ядрометов замешкались с наводкой на подступающую пехоту, что дало Иштвану и его ребятам небольшое преимущество. Но передышка оказалась слишком короткой: по стискивающему тропу ущелью забегали огненные вспышки — это вступили в бой ункерлантские жезлоносцы. И Иштван стал палить в ответ.

— В атаку! — закричал капитан Тивадар. — Шевелитесь! Накройте их огнем да так, чтоб башки не могли поднять!

Его приказ подхватили другие офицеры. Теперь со всех сторон слышалось: «В атаку! Спалить их на месте!» Конечно же, рекрутам было гораздо труднее, чем ветеранам, которым было все равно, где сражаться — в ункерлантских горах ли, на куусаманских ли островах. Обогнув труп с пышной желтой шевелюрой, Иштван лишь сочувственно кивнул: стоит выжить в первых нескольких схватках, в дальнейших твои шансы значительно повышаются. Но если ты не пережил даже своего первого боя, других для тебя уже никогда не будет.

— Свеммель! — ревели ункерлантцы. — Свеммель!

Они кричали что-то еще, но Иштван их не понимал. С его точки зрения, их язык был похож скорее на предсмертные хрипы и стоны, чем на человеческую речь.

Луч жезла ударил так близко над его головой, что его лоб окатило теплой волной и перед глазами метнулся длинный огненный след. Он моментально бросился на землю и пополз к ближайшему уступу, за которым можно было укрыться. Лишь оказавшись за ним, он осторожно выглянул: этих проклятых ункеров в их серых лохмотьях разглядеть на фоне серых же скал было почти невозможно.

Наконец один из них высунулся из своего укрытия чуть больше, чем следовало, и Иштван, тщательно прицелившись, выпалил. Ункер обмяк, и жезл выпал из его мертвых рук.

— Хороший выстрел, сержант, — раздался голос Тивадара, и Иштван гордо выпятил грудь — нет ничего лучше, чем отличиться на глазах начальства.

Но долго гордиться ему было некогда, потому что еще через несколько минут его отряд уже штурмовал ункерлантские заграждения: тут уж оружие и какие-то особые навыки почти не играли роли — сейчас было важнее задавить врага массой. Часть солдат конунга дрогнула и бросилась наутек. Они неслись так резво, словно собирались без передышки бежать до своих далеких родных городов и деревень. Другие же, наоборот, ответили таким яростным сопротивлением, словно родились не в Ункерланте, а на родине воинов. И не их вина, что оборона прорвана — слишком много дьёндьёшцев, силы явно неравны.