Ответный удар - Тертлдав Гарри Норман - Страница 75

— Милая? — вздохнув, сказал Сэм.

— Что? — устало спросила Барбара, которая снова перечитывала письмо.

Иджер не винил ее, он просто расстроился.

Сэм взял ее руки в свои, и она не стала возражать, но не сжала их, как делала всегда. Край сложенного листка бумаги больно впился Сэму в ладонь, но он заставил себя думать о другом и постарался сосредоточиться на том, что собирался ей сказать.

— Милая, — повторил он и замолчал, словно искал подходящие слова, хотя Барбара знала о словах столько, сколько ему не узнать, даже если бы он прожил сто лет. — Милая, для меня самое главное в мире, чтобы ты была счастлива. Поэтому делай то, что считаешь нужным… поступай, как тебе кажется правильным… я приму любое твое решение, потому что я тебя люблю и не хочу, чтобы ты страдала.

Барбара разрыдалась, спрятав лицо у него на груди.

— А как я должна поступить, Сэм? — всхлипывая, спросила она, голос ее звучал жалобно и совсем тихо; Сэм практически не разбирал слов. — Я тоже тебя люблю, и… и Йенса. А ребенок…

Иджер продолжал ее обнимать, сам с трудом сдерживая слезы. И тут появился Энрико Ферми, который направлялся к ним, держа за руку свою жену.

— Что-нибудь случилось? — спросил он с беспокойством.

— Можно сказать и так, сэр, — ответил Иджер. Неожиданно он понял: физик должен узнать о том, что Йенс Ларсен жив. Он погладил Барбару по спине и сказал: — Милая, покажи письмо доктору Ферми.

Барбара молча протянула письмо. Физик надел очки, прищурился и принялся изучать листок бумаги.

— Какая чудесная новость! — вскричал он, и на его лице расцвела радостная улыбка. Затем, повернувшись к жене, он что-то сказал ей по-итальянски. Она ответила ему с некоторым сомнением в голосе, и улыбка Ферми погасла. — Ой! Как все… сложно. — Он кивнул, довольный тем, что ему удалось найти нужное слово. — Да-да, сложно.

— Уж можете не сомневаться, — грустно согласился с ним Иджер.

— Не просто сложно, — вмешалась Барбара. — У меня будет ребенок.

— Ой! — выдохнули одновременно Ферми и его жена Лаура. — Боже!

Ферми чувствовал себя абсолютно уверенно и спокойно в туманном царстве мысли, куда Сэм Иджер даже и не мечтал проникнуть. Но когда дело доходило до самых обычных жизненных проблем, Нобелевский лауреат ничем не отличался от простых смертных. Когда Сэм это понял, ему почему-то стало легче.

— Мы хотим сказать вам поздравления, — с еще более чудовищным акцентом, чем у мужа, проговорила Лаура. — Но… — она беспомощно развела руки в стороны.

— Вот именно, — согласился с ней Иджер. — Но… Ферми вернул Барбаре письмо.

— Вы прекрасные люди, — сказал он. — И я не сомневаюсь, что вам удастся найти выход, который устроит всех. — Затем, чуть прикоснувшись пальцами к полям шляпы и взяв за руку жену, он развернулся и зашагал прочь.

Сначала Сэма тронул комплимент, который сделал им с Барбарой физик, но довольно быстро он сообразил, что именно хотел сказать Ферми. «Не мое это дело, ребята». Он чуть было не разозлился, но вскоре понял, что физик совершенно прав. Они — Барбара, Йенс и сам Иджер — разберутся со своими проблемами… так или иначе.

Только вот он не знал, каким будет исход.

В тот день они проехали около тринадцати миль, и почти все время молчали. Барбара, казалось, погрузилась в собственные мысли, и Сэм не хотел ей мешать. Ему и самому было необходимо подумать; может быть, Барбара нарочно давала ему возможность осознать случившееся. Ульхасс и Ристин, ничего не замечая, болтали между собой, но когда они пару раз перешли на английский и решились задать какой-то вопрос, в ответ они услышали невнятное мычание, и оставили все попытки привлечь к себе внимание Сэма и Барбары.

Отель «Сент-Луис» на авеню Сент-Луис в Ловленде видал лучшие времена. Еда здесь оказалась хуже, чем та, которой их кормили в столовой колледжа накануне, а комната, выделенная Сэму и Барбаре, совсем маленькой и не слишком чистой.

Зато здесь стояла двуспальная кровать. Увидев ее, Сэм сначала обрадовался; он очень любил спать рядом с Барбарой, такой теплой и желанной. А заниматься любовью в просторной постели было просто чудесно — по крайней мере, до сих пор.

Барбара посмотрела на кровать, потом на Сэма и снова перевела глаза на кровать. Он понимал, что в голове у нее проносятся те же мысли, что и у него, но молчал. Решение принимать не ему.

Барбара быстро окинула взглядом комнату, кроме кровати, здесь стоял маленький столик, несколько старых стульев и ночной горшок — значит, канализация не работает. Барбара покачала головой.

— Я не собираюсь отправлять тебя спать на пол, Сэм, — сказала она. — Так нельзя.

— Спасибо, милая.

Ему приходилось спать в самых тяжелых условиях, когда он участвовал в боевых действиях против ящеров; Сэм знал, что заснуть он сможет и на полу… но в одной комнате с собственной женой… это было бы невыносимо.

— Как все запутано, — задумчиво проговорила Барбара. — Сложнее, чем я думала. — Она смущенно улыбнулась. — А говорят, что так не бывает.

— Да уж.

Сэм уселся на один из стульев и сбросил ботинки на потертый ковер.

Барбара сняла с кровати покрывало. Под ним оказалась целая куча одеял, теплых и толстых — лучшее, что могла предложить им комната. Вскрикнув от удовольствия, Барбара открыла свой чемодан и достала длинную фланелевую ночную рубашку.

— Сегодня нам не придется спать в одежде, — сказала она и, подняв руки, собралась снять свитер, но замерла на месте и посмотрела на Сэма.

— Хочешь, чтобы я отвернулся? — спросил он, хотя каждое слово причиняло ему страшную боль.

Сэм Иджер сидел на своем стуле и наблюдал за тем, как Барбара пытается принять решение. Ее сомнения укололи его. Однако в конце концов она покачала головой и сказала:

— Да ну, что за глупости. Мы же все-таки с тобой женаты… в каком-то смысле.

«Вот уж точно, в каком-то смысле», — подумал Сэм, и в голове у него возникла очередная картина, изображавшая разъяренных адвокатов.

Он снял рубашку и хлопчатобумажные брюки, Барбара — свитер и джинсы. Ночная сорочка с тихим шорохом заскользила по гладкой коже. Ложась спать, Сэм старался снять столько одежды, сколько позволяла погода. Сегодня, когда у них много одеял, можно оставить носки, трусы и майку. Он быстро забрался в постель, в комнате было холодно.