Око за око - - Страница 39

Он повернулся к Курту Дибнеру, стоявшему рядом с ним на стене крепости Гогентюбинген.

— Еще раз повторяю вам, профессор, что для выполнения этого задания я совершенно бесполезен. Я принесу гораздо больше пользы родине, если поведу танковые войска против ящеров.

— Вы нам необходимы, полковник, — покачав головой, сказал физик и провел рукой по грязным каштановым волосам. — Нам нужно, чтобы отряд, который отправится в Геттинген на добычу сырья из мусорной кучи, возглавил человек, сведущий в военном деле. Кроме того, вы прошли все проверки. Против вас ничего не имеют даже представители СС. Итак… — Его глаза радостно сверкнули за толстыми очками в черной оправе, и Дибнер развел руки в стороны, словно только что решил сложную задачу из области квантовой механики.

Его объяснения показались Ягеру вполне разумными, но это не означало, что они ему понравились. Интересно, как получилось, что в СС о нем хорошего мнения? Скорее всего, дело рук Скорцени. Тот наверняка решил, что оказывает ему услугу. Впрочем, так оно и было на самом деле, но получить одобрение самого Гиммлера… У Ягера по спине пробежал холодок.

Кроме того, он обратил внимание на язык, которым изъяснялся Дибнер. «Мусорная куча», находящаяся в двадцати километрах от Геттингена, отравила огромный кусок местности и причинила бы немалый вред Тюбингену, если бы после катастрофы ветер дул с юга, а не с северо-запада. Военные изъяснялись точно так же — они говорили о «соблюдении дисциплины ведения огня», если имели в виду, что стрелять нужно только тогда, когда враг уже практически сидит у тебя на голове.

На стене между Ягером и Дибнером висел счетчик Гейгера. Он стрекотал гораздо громче, чем следовало бы, если в Геттингене все в порядке. Дибнер утверждал, что уровень радиации не опасен. Ягер надеялся, что он знает, о чем говорит. Но ведь никто не думал, что «куча» может спятить — до того как это произошло.

Дибнер посмотрел на счетчик Гейгера.

— Неплохо, — сказал он; может быть, ему тоже требовалось время от времени убеждать себя в том, что все в порядке.

— Неплохо — для нас, — проговорил Ягер. — А как насчет тех несчастных, что выносят сырье?

Ему не нравилось, что его вызвали с фронта для выполнения нового задания. Но еще больше он злился по поводу того, что ему приходилось командовать людьми, в чьи обязанности входило доставлять из «мусорной кучи» уран.

— Они приговорены государством, — пожав плечами, ответил Курт Дибнер, словно Пилат, умывая руки. — Их в любом случае ждала бы смерть.

«Ничего подобного», — собрался сказать Ягер, но слова так и не сорвались с его губ.

Многие из людей, спускавшихся в подземное хранилище с лопатами и свинцовыми ящиками, носили на рукавах розовые треугольники; у других были желтые шестиконечные звезды. В рейхе с евреями и гомосексуалистами может случиться все, что угодно.

— Вы, конечно, сказали им, что болезнь, от которой они страдают, со временем пройдет, и они поправятся? — продолжал Дибнер.

— Да, сказал… первой группе, а потом тем, кто сменил их, когда они не смогли больше работать.

Никто не спорил с Ягером, когда он сообщил им заведомую ложь. Худые, измученные люди просто смотрели на него и молчали. И не верили ни единому его слову. Он их понимал.

Дибнер смущенно переступил с ноги на ногу. Как и Ягер, он был хорошим человеком, принадлежащим к нации, которая делала страшные вещи. Если ты не принимаешь в них участия, можешь сделать вид, что все в порядке. Но даже если ты играешь значительную роль, притворившись, будто ничего не видишь, у тебя есть возможность сохранить уважение к себе. Очень немногие офицеры вермахта заявляли вслух о том, что они знают о деятельности СС, направленной против евреев в Польше и России. Ягеру открыл глаза на правду еврей из СССР.

— Если мы не вынесем ядерное сырье, полковник Ягер, — сказал Дибнер,

— мы, скорее всего, проиграем войну против ящеров, а при такой постановке вопроса этические доводы не имеют никакого значения. Мы сделаем все, чтобы забрать его.

Ягер повернулся к нему спиной и прошел несколько шагов вдоль парапета. Трудно возражать, когда тебе говорят о военной необходимости. А поражение в войне против ящеров грозит катастрофой не только Германии, но всему человечеству в целом. И тем не менее Ягер взял физика под руку.

— Знаете, профессор, вы должны понимать, о чем вы говорите. Идемте со мной.

Дибнер, крупный сильный человек, отшатнулся от Ягера и запротестовал:

— Меня не касаются проблемы, для решения которых вас сюда вызвали. Мое дело — ядерное сырье.

Ягер был ниже физика, но шире его в плечах и гораздо лучше тренирован, а кроме того, твердо решил настоять на своем. Он оттащил вяло сопротивлявшегося Дибнера от стены и повел его вниз, в недра крепости Гогентюбинген.

Оказавшись в подвалах замка, они словно попали в другой мир, забывший про свежий воздух и солнце, заливавшее стену, на которой они стояли несколько минут назад. Здесь царили сырость и мрак, где-то капала вода. С потолка сорвалась перепуганная летучая мышь и, дико вереща, промчалась между Ягером и Дибнером. Физик выругался и шарахнулся в сторону. Ягер больше не тащил его за собой, но тот все равно не отставал — офицеры умели заставлять окружающих подчиняться.

В мирное время в подвалах хранилась огромная бочка с 300 000 литрами отличнейшего бургундского вина. Она исчезла. Наверное, ее разрубили на дрова. Все свободное пространство занимали простые кровати, на которых спали пленные, доставлявшие уран из подземного хранилища.

— Фу! — с отвращением выдохнул Дибнер.

Ягер тоже поморщился; в подвале отвратительно воняло еще и потому, что туалетом здесь служили ведра, стоявшие в углу.

— Самой распространенной болезнью у этих людей является диарея, — сказал Ягер.

— Да, я знал, в принципе, — жалобно произнес Дибнер, и у Ягера возникло ощущение, что ученый привык иметь дело с абстрактными понятиями, а не с реальностью.

— Ах, так! — Ягер язвительно щелкнул каблуками. — А вам известны — в принципе, разумеется, — другие симптомы болезни, которую вызывает работа, выполняемая несчастными людьми, живущими здесь?