Мечи легиона - Тертлдав Гарри Норман - Страница 27

Варатеш разжал пальцы. Замирая от страха, на ладони у него сидела зеленовато-коричневая древесная лягушка. Ее горло раздувалось и сокращалось.

Варатеш вскрикнул и отбросил крошечное создание как можно дальше, после чего несколько раз вытер руки о штаны из овчины.

Лягушки с их холодными липкими телами и тонкими голосами считались обиталищами душ умерших. Услышать кваканье считалось плохой приметой, но куда хуже — коснуться лягушки. Для хамора лучше смерть, чем встреча с этим омерзительным созданием.

Дрожа, Варатеш попытался выбросить из головы дурное предзнаменование. Но вот еще один лягушонок свалился с неба и шлепнулся на гриву коня, запутавшись в ней. Другой приземлился на колено Варатеша и скакнул в сторону прежде, чем он успел раздавить его.

Когда четвертая лягушка быстро проползла по его лицу и спрыгнула на землю, Варатеш сплюнул и моргнул несколько раз. Его замутило.

Другой хамор, отмахиваясь, как безумный, от настоящего ливня лягушек, потерял контроль над своей лошадью и налетел на Варатеша.

— Осторожней! — крикнул вождь. Он едва не упал с коня. Но кочевник даже не услышал его. Все еще отбиваясь от лягушек, он мчался, не разбирая дороги и не помышляя о врагах. Ухмыляющийся аршаум быстро зарубил его.

Только теперь — увы, слишком поздно! — Варатеш сообразил, что облака, сгустившиеся над головой, не были частью магии Авшара. Падая из туч настоящими потоками, лягушки сеяли среди хаморов хаос и панику. Некоторые воины бежали, крича от ужаса. Другие, как тот несчастный, что столкнулся с Варатешем, были слишком ошеломлены видом лягушек, чтобы помнить о собственной безопасности. Что ж, примета сбылась: лягушки принесли несчастье. Охваченные ужасом хаморы гибли один за другим — их легко рубили саблями и подстреливали из луков аршаумские воины.

Тех, кто остался крепок и решился воевать, оказалось совсем немного. И уж явно недостаточно для того, чтобы сдержать атаку аршаумов, бросившихся на смятенного врага.

Ярость уничтожила все страхи Варатеша. Он отчаянно ругался, пытаясь остановить испуганных, растерянных воинов.

— Стойте! — надрывался вождь. — Остановитесь, вы, грязные псы, вонючие шакалы, ублюдки!

Но они не останавливались. Ни призывы Варатеша, ни его сабля не смогли сдержать панического бегства. По двое, по трое, группами и целыми отрядами армия хаморов мчалась на север, к своим кланам, увлекая за собой и Варатеша.

Когда лягушки посыпались с неба дождем, а хаморы стали отступать, Виридовикс радостно завопил.

— Ты только погляди на этих милых ужасных лягушаток! — усмехался он. Несколько упали прямо на кельта. Виридовикс очень тепло отнесся к маленьким созданиям и любезно позволил им оставаться там, где они оказались. Здесь, на коне, лягушечки находились в безопасности, в то время как на земле их могли бы раздавить эти огромные страшные лошади.

Подъехав поближе к Горгиду, кельт хлопнул того по спине так сильно, что грек резко повернулся и схватился за рукоять меча, думая, что его атакуют.

— Да ты просто гений с твоими лягушками! — крикнул Виридовикс. -Ублюдки бегут, как глупые курицы с отрубленными головами, которые не знают, падать им на месте или слепо прыгать по двору! Теперь-то уж им конец!

— Похоже, — отозвался Горгид, наблюдая за тем, как двое хаморов столкнулись на полном скаку. Он снял лягушку со своей меховой шапки. -Толаи и его шаманы проделали неплохую работу, не находишь?

— И это все, что ты можешь сказать? — возмутился Вирндовикс. — Если на этом заканчивается твоя жизнерадостность, дружище, то ты — просто хладный труп! Где веселье? Где хвастовство? Где были бы Толаи и его колдуны, если бы не твоя хитрая выдумка?

— А, убирайся к воронам! — сказал Горгид. Но улыбка сама собой озарила его лицо. Строй хаморов был смыт дождем лягушек, как горсть соли сильным ливнем. — Бреке-ке-кекс! — весело закричал грек. — Коакс! Коакс!

Виридовикс удостоил его странным взглядом:

— Это что? Это так разговаривают лягушки у вас в Греции? Дай мне любую кельтскую жабку, она тебе быстренько квакнет — и дело с концом.

У Горгида не было времени ответить какой-нибудь ядовитой репликой. К ним неслись трое хаморов. Это были три крепких воина, решивших пожертвовать собой ради того, чтобы дать своим товарищам возможность спастись.

Горгид узнал Родака, сына Папака. Бывший посол пришпорил лошадь и помчался вперед, крича:

— Варатеш! Варатеш!

Все, что успел сделать Горгид, — это ускользнуть от вихревой атаки Родака. Сейчас греку было не до колющего римского выпада мечом и иных премудростей фехтования. Он вскрикнул, когда хаморская сабля прочертила кровавую полосу на его руке. Затем голова Родака вдруг соскочила с плеч и покатилась по земле.

Горгид увидел Батбайяна. Пока труп еще содрогался в агонии, сын Таргитая бросился наперерез к следующему бандиту и отсек ему кисть левой руки. С громким воплем хамор зажал рану правой рукой, пытаясь остановить кровь. Он резко повернул коня и погнал назад, спасая свою жизнь.

Батбайян галопом подлетел к Виридовиксу, чтобы помочь тому разделаться с третьим бандитом. Лягушки не страшили Батбайяна. Он пережил гибель своего клана, пытки, смерть семьи.

Виридовикс зарубил своего противника прежде, чем Батбайян оказался рядом. Молодой хамор обернулся и посмотрел на штандарты армии Варатеша. Они колебались. Одни бежали в одном направлении, другие — в противоположном, третьи метались по полю, как будто знаменосцы были одержимы лихорадкой.

— Я знаю эти кланы, — проговорил Батбайян. — Они не могут все быть негодяями. Клан Рыси, клан Четырех Рек, клан Пятнистых Лошадей, Сокола… -Он пришпорил коня и поскакал к хаморам, крича: — Сюда! Ко мне! Поднимайтесь против Варатеша и его грязных бандитов! Мы — Волки! — И он испустил дикий вой, который был когда-то кличем его клана.

Холодок пробежал по спине Виридовикса. Один только Батбайян мог сейчас вспомнить этот клич. Хотя — нет… Остался еще один человек из клана Волка! Разве они с Таргитаем не смешали кровь, как братья? Виридовикс откинул голову назад и завыл, подхватив крик Батбайяна.

— Волки! Вы слышите меня? Волки!

Он помчался вслед за Батбайяном. Даже в момент всеобщего замешательства многие хаморы обернулись на эти голоса. Волна бегущих в панике хаморов показалась с юга. Их преследовали аршаумы.

— Ирнэк! — сказал Ариг. — Он окружил их.

— Да, — согласился его отец. — Если мы нанесем удар сейчас, мы полностью окружим их.

Аргун вырвал из рук знаменосца знамя — воздетый на копье кафтан Боргаза — и указал им на отступающих в беспорядке хаморов. Новая волна беглецов смешалась с отдельными отрядами, все еще пытавшимися сражаться.

Следом за Батбайяном и Виридовиксом аршаумы клана Серой Лошади устремились в атаку.

Когда с неба упала первая лягушка, Авшар подумал было, что это еще одна шутка природы, и раздавил ее сапогом. Затем упало еще несколько, потом -целая пригоршня. В нескольких сотнях метров от него шум битвы стал меняться. Князь-колдун поднял голову, насторожившись, как старый волк, почуявший перемену ветра. Едва лишь он отвлекся, как демон, брошенный в колдовской огонь, как в клетку, попытался вырваться на свободу. Авшар покачнулся.

— Хочешь испытать меня? — заревел он громовым голосом, обрушив свою ярость на мятежного демона.

Тот противился, но в огне не мог объединить все силы дьявольского роя. Его товарищи были отделены от него волей Авшара. Колдун отбил атаку демона и стал хлестать его с яростью, удивившей даже его самого. Последним движением, в которое он вложил всю свою ненависть, князь-колдун обрубил нити, соединяющие вожака стаи демонов и его подчиненных. Ошеломленный, испуганный и одинокий, демон стонал и выл.

— Ты заслужил худшего, подлый червяк! — прошипел Авшар. Заклинание, которое соединило бы демона с остальным роем и заставило их выполнить приказ Авшара, было готово, но времени читать его уже не осталось.