Император Крисп - Тертлдав Гарри Норман - Страница 93

Автократор, оказавшийся не в центре, а на правом фланге своих сил, восхитился храбростью фанасиотов. Он восхищался бы ею еще больше, если бы эти храбрецы атаковали не его, а внешних врагов империи.

Фостий, похлопав его по плечу, указал в центр линии еретиков:

— Вон Ливаний, отец: человек в позолоченной кольчуге между двумя флагами.

Взгляд Криспа переместился туда, куда указывал палец Фостия.

— Я вижу его, — подтвердил он. — Его шлем тоже позолочен, верно? Но для человека, возглавляющего ересь, в которой главным достоинством считается бедность, он, на мой взгляд, слишком влюблен в императорские побрякушки.

— Ты прав, — согласился Фостий. — Это и стало одной из причин, почему я расстался с фанасиотами: я не смог переварить такое количество лицемерия.

— Понятно, — медленно произнес Крисп. Если бы Ливаний оказался искренним фанатиком, а не переметнувшимся на сторону еретиков предателем, то он мог бы воспользоваться свойственным Фостию чувством справедливости и глубже завлечь его в ряды фанасиотов. Но искренний фанатик, нацеленный только на разрушение и уничтожение, не отправился бы за поживой на имперский монетный двор в Кизике.

Так что, если бы Криспу потребовалось оценить характер Ливания, одного этого налета хватило бы с лихвой.

Однако в мужестве Ливанию нельзя было отказать. Он бросался в самую гущу схватки, метал копья и отбивался саблей, когда противники сходились лицом к лицу.

Сражение с самого начала не изобиловало тактическими тонкостями. Фанасиоты стремились пробиться сквозь линию имперской армии; солдаты Криспа, заперевшие их в долине, держали фанасиотов в ловушке. Выстроившись в линию глубиной в несколько рядов, они осыпали еретиков стрелами. Первые две шеренги бились с фанасиотами врукопашную, а задние обстреливали противника, все упорнее давившего на заслон имперских солдат.

Среди фанасиотов лишь немногие были лучниками. В любом случае одними стрелами солдат Криспа было не одолеть. И еретики, несмотря на тяжелые потери, с криком «Светлый путь!» вновь и вновь повторяли атаки, отыскивая бреши в рядах противника.

Не оставляя попыток пробиться в центре, фанасиоты непрерывно накатывались и на правом фланге, стремясь добраться до Криспа и его свиты. Халогаи, защищенные щитами и кольчугами и вооруженные тяжелыми боевыми топорами, непробиваемой стеной выстроились между Автократором и нападающими. Однако северяне не могли отбивать нацеленные в Криспа стрелы, и императору пришлось укрыться от них за щитом, прикрывающим и тело, и лицо.

Его конь испуганно заржал и едва не встал на дыбы. Крисп с трудом обуздал его — из конского крестца торчала стрела. «Бедное животное, — подумал Крисп — его ранило из-за различий в вере, о которых оно и понятия не имеет».

Фанасиоты бросились в новую атаку. На этот раз некоторым из них удалось прорубиться сквозь заслон телохранителей. Фостий уже скрестил сабли с одним фанасиотом, Катаколон с другим. На Криспа напали сразу двое. Он начал биться с тем, кто зашел справа, прикрываясь щитом от ударов слева и надеясь, что кто-нибудь вскоре придет ему на помощь.

Внезапно лошадь фанасиота справа от него заржала — громче и отчаяннее, чем конь Криспа несколько минут назад. Топор халогая врубился ей в хребет позади всадника. Лошадь рухнула. Халогаи вновь занес топор и зарубил фанасиота.

Это позволило Криспу обернуться ко второму врагу. Император еще не забыл, как обращаться с мечом, и ранил противника в предплечье. На еретика бросился другой халогай, с топора которого стекала кровь. Фанасиот проигнорировал его, отчаянно пытаясь убить Автократора, но тут же поплатился за свой фанатизм: телохранитель Криспа срубил его с седла.

— Спасибо, — выдохнул Крисп. Стекавший по лбу пот жег ему глаза. — Хоть мне и не хочется это признавать, я становлюсь староват для таких развлечений.

— Никто не бывает достаточно молод, чтобы радоваться схватке с двумя врагами разом, — ответил халогай, и у Криспа немного полегчало на душе.

Сыновья и халогаи тем временем прикончили других пробившихся сквозь заслон фанасиотов. Катаколон получил резаную рану на щеке, но все же улыбнулся Криспу, размазывая по лицу кровь.

— Теперь я уже не так сильно буду нравиться Яковизию, — крикнул он.

— Зато все девушки начнут вздыхать, завидев такого храбреца, — ответил Крисп. Улыбка Катаколона стала еще шире.

Новая атака фанасиотов. Пешие халогаи и видесские всадники сдержали их натиск. Крисп вгляделся в поле битвы, оценивая ход схватки. Он не требовал от своих людей многого — главной их задачей было держать строй и устоять. Пока что это им удавалось. Еретики продолжали давить, отчаянно пытаясь пробиться к выходу из долины.

— Вызовите Заида, — приказал Крисп. Посыльный поскакал за волшебником и вскоре вернулся вместе с магом, находившимся неподалеку.

— Начинать, ваше величество? — спросил Заид.

— Лучшего момента не будет, — ответил Крисп. Заид принялся за работу.

Почти все приготовления были сделаны им заранее. По сути, то была не боевая магия, направленная против фанасиотов. Боевая магия нередко оказывается неэффективной; напряжение битвы до такой степени подхлестывает эмоции сражающихся, что заклинание, которое при обычных условиях может стать смертельно опасным, оказывается совершенно безобидным.

— Повелеваю тебе — вперед! — выкрикнул Заид и поднял к небу вытянутый палец. С его кончика сорвался светящийся зеленый шар, который поднялся высоко над неровной линией сражающихся, становясь все крупнее и ярче. Некоторые солдаты с обеих сторон на мгновение опускали оружие, чтобы произнести имя Фоса или очертить на груди солнечный круг. Большинство, однако, были слишком заняты ожесточенной схваткой, чтобы восклицать при виде огненного шара или вовсе его замечать.

Заид повернулся к Криспу.

— То, что магия могла сделать, она сделала, — произнес он. Голос его был хриплым и усталым; любое волшебство дорого обходится магам.

Огненный шар стал постепенно тускнеть и вскоре погас. Наблюдая за упорной битвой, на которую он обрек свою армию, Крисп гадал, не послал ли Заид шар в небо напрасно. Его сияние должны были заметить… но одним из уроков, усвоенных им за десятилетия пребывания на троне, стало осознание того, что «должно быть» и «было» иногда разделяются глубокой пропастью.

Он быстро перевел взгляд с одного края долины на другой.

— Да где же они? — потребовал он ответа, обращаясь не к кому-либо конкретно, а ко всему миру.

И, словно его слова оказались сигналом, в отдалении загремела боевая музыка. Солдаты имперской армии завопили, как одержимые; фанасиоты принялись озираться, охваченные внезапным смятением и тревогой. В долину с обеих склонов спускались в боевом строю свежие кавалерийские полки.

— Крисп! — кричали всадники, натягивая луки.

— Клянусь благим богом, это же удар с флангов! — воскликнул Саркис. Снимаю перед вами шляпу, ваше величество. — И он стянул с головы железный горшок, который называл шлемом.

— Ты сам помогал мне разработать этот план, — заметил Крисп. — Кстати говоря, нам следует поблагодарить Заида, подавшего ясный сигнал наблюдателям наших кавалеристов. Его огненный шар — превосходная штука. Разве можно с такой точностью оценить момент начала атаки, пользуясь песочными часами или каким угодно другим способом?

— Согласен, — кивнул Саркис и, обернувшись к Заиду, повторно снял шлем и перед ним.

Волшебник широко улыбнулся и сразу словно помолодел, живо напомнив Криспу того нетерпеливого, блистающего умом юношу, каким был Заид, поступив к нему на службу. Случилось это в год его последней кампании против Арваша — столь тяжелой у Криспа не было за все годы его правления. Но гражданская война особенно религиозная гражданская война — оказалась гораздо хуже нападения любого чужеземного врага.

Пока Автократор и генерал восхваляли искусство волшебника, мысли Заида не покидали поля боя.

— Нам еще нужно выиграть это сражение, — напомнил он. — Если об этом забыть, то даже лучший в мире план не будет стоить и ломаного медяка.