Император Крисп - Тертлдав Гарри Норман - Страница 40

— Давите их! — закричал Крисп. — Если мы разобьем их здесь, то откроется дорога на Питиос!

«Как сможет восстание продолжаться, если мы захватим главный город мятежников?» — подумал Крисп.

Но фанасиоты продолжали упорно сражаться даже перед лицом явного поражения. Крисп вспомнил пленника, которого приказал пытать, и презрение, высказанное юношей к материальному миру.

Теперь он понял, что оно не было бахвальством. Солдаты в арьергарде отступавших фанасиотов сражались куда упорнее, чем он мог представить, и бились насмерть, прикрывая отход своих товарищей. И даже некоторые из тех, кому непосредственная опасность уже не грозила, сами возвращались и бросались на имперских солдат, ища на остриях их сабель и пик вечного избавления от земного существования, которое фанасиоты называли ловушкой Скотоса.

Из-за этого фанатичного сопротивления имперская армия продвигалась вперед медленнее, чем хотелось бы Криспу. Даже новые безрассудные атаки всадников Эврипа не смогли разорвать линию еретиков.

— Смотрите, ваше величество, — показал Саркис, — они убегают через тот мост.

— Вижу, — ответил Крисп. Десять месяцев в году вода в ручейке, через который был переброшен этот хлипкий деревянный мостик, не замочила бы переходящему его вброд человеку даже голеней.

Теперь, после дождей, она не только заполнила русло, но и грозила наводнением. Если людям Криспа не удастся захватить мост, преследование придется прекратить.

— А ведь они рисковали, заняв позицию перед рекой и спровоцировав нас на драку, — сказал Саркис. — Так пусть теперь за это заплатят.

Все новые и новые фанасиоты оказывались на безопасном другом берегу, однако горстка храбрецов-фанасиотов преградила имперским солдатам подступы к мосту. И вскоре, когда несмотря на все усилия еретиков, они вот-вот должны были на него ворваться, деревянное строение внезапно вспыхнуло даже под дождем.

— Магия? — спросил Крисп, с ужасом наблюдая, как над мостом клубится густой черный дым.

— Может, и магия, ваше величество, — рассудительно отозвался Саркис. — Но скорее всего они намазали мост жидким огнем и только сейчас его подожгли. А этой штуке, когда она горит, вода не страшна.

— Да, ты прав, не повезло, — проговорил Крисп.

Сделанная из нафты, серы, вонючего каменного масла, которое в некоторых районах империи сочилось из трещин в скалах, и других ингредиентов (названия некоторых хранились в секрете), смесь под названием «жидкий огонь» была самым мощным зажигательным средством в видесском арсенале. Она продолжала гореть, даже разлитая по поверхности воды. Неудивительно, что дождь не оказался ей помехой.

Последние из остававшихся на восточном берегу фанасиотов упали под ударами сабель.

— Вперед! — воскликнул Эврип, обращаясь к своему сборному отряду. — В лед это пламя! Мы все равно переберемся!

Не все последовали за ним на мост, и не только люди, но и лошади отказались повиноваться. Когда Эврип заставил свою лошадь приблизиться к потрескивающей стене огня, та заржала и испуганно попятилась. Эврипу удалось справиться с животным, но больше он не пытался ступить на мост.

Как оказалось, он поступил разумно, потому что через две-три минуты мост рухнул. Обугленные бревна упали в реку, и некоторые, все еще горящие, унесло потоком. Фанасиоты на дальнем берегу радостно закричали и вскоре скрылись за завесой дождя.

Мрачный Крисп сидел на коне, прислушиваясь к плеску капель в лужах и стонам раненых. Потом расправил плечи и, насколько мог, собрался с духом.

— Немедленно вышли несколько отрядов захватить все оставшиеся свободными ближайшие переправы на восток, — велел он Саркису.

— Да, ваше величество, я отдам приказ немедленно. Мы победили, ваше величество.

— Победили, — глухо подтвердил Крисп. Голос Саркиса тоже прозвучал глухо.

Казалось, каждый из них убеждает другого в том, что все хорошо, но сам в это не верит. Крисп выразил общую тревогу словами:

— Если мы быстро не отыщем другую переправу, то двигаться вперед станет очень тяжело.

— Верно. — Казалось, Саркис съежился, словно надутый свиной пузырь, проткнутый булавкой. — Победа, которая ничего нам не дает, не стоит потраченных на нее усилий.

— Я думаю так же. Уж лучше бы мы остались в столице и начали кампанию весной, а не оказались вынуждены прервать ее на середине, как сейчас. Так что давай разобьем лагерь, окажем помощь раненым и решим, что делать дальше.

— Это во многом зависит от того, что выяснят разведчики, — заметил Саркис.

— Знаю, — сказал Крисп, стараясь сохранить оптимизм. — Может, фанасиоты и не успели разрушить все мосты на несколько миль вокруг.

— Может быть, — с сомнением произнес Саркис. Крисп тоже в этом сомневался.

Он сохранил бы больше надежд, если бы выступил против каких-нибудь взбунтовавшихся крестьян. Но Ливаний уже показал себя умелым профессионалом, и не стоит рассчитывать, что он не предусмотрит столь очевидный маневр.

Крисп решил выбросить из головы мысли о будущем — все равно он не может даже строить планы, пока не вернутся разведчики с нужной информацией. Он медленно поехал через армию, хваля солдат за то, что они хорошо сражались, и поздравляя их с победой. Солдаты тоже не были болванами и сами понимали, что добились в бою гораздо меньшего, чем могли. Тем не менее Крисп, насколько смог, представил исход сражения как успех:

— Мы отогнали негодяев и доказали им, что против нас им не выстоять. И теперь они еще не скоро начнут вертеться вокруг нас и хватать за пятки, словно голодные собаки.

— Ура его величеству! — крикнул кто-то из капитанов. Солдаты повторили его клич — не столь громко, чтобы от холмов отразилось эхо, но достаточно бодро и без ехидства. В подобной ситуации это Криспа вполне удовлетворило.

Он подъехал к мосту. Там еще кое-где дымились уцелевшие опорные бревна.

Эврип стоял на берегу реки, глядя в ту сторону, куда ушли фанасиоты. Услышав постукивание копыт, он повернул голову и кивнул отцу, как солдат солдату.

— Прости, отец. Я сделал все, чтобы перебраться через мост, но моя глупая лошадь не захотела идти вперед.

— Может, оно и к лучшему. Ты оказался бы в ловушке на том берегу, когда мост обрушился. А я не могу себе позволить столь расточительно терять сыновей. — Помедлив, он наклонился и хлопнул Эврипа по обтянутой кольчугой спине. — Ты очень хорошо сражался — лучше, чем я от тебя ожидал.

— Я тоже… ожидал совсем другого. — Лицо Эврипа осветила улыбка. — И не испугался, хотя думал, что мне будет страшно.

— Вот и прекрасно. А я в своем первом бою испугался. Меня даже потом вырвало, но я не стыжусь в этом признаться. — Крисп с некоторым изумлением взглянул на сына. — Неужели я породил нового Ставракия? Я всегда ждал от тебя многого, но и думать не думал, что ты покажешь себя бесстрашным воином.

— Бесстрашным? — Улыбка Эврипа стала еще шире, и он, несмотря на бороду и заляпанное грязью лицо, сразу показался Криспу прежним мальчишкой. — Ты сказал, бесстрашным? А мне это нравится, клянусь благим богом!

— Смотри, не перестарайся, — предупредил Крисп. — Любовь к кровопролитию вещь настолько дорогая, что не по кошельку даже императору. — Поняв, что немного перестарался, он тут же добавил:

— Но я был рад видеть тебя впереди. И если ты прогуляешься сегодня по лагерю, то поймешь, что не я один это заметил.

— В самом деле? — Эврип явно не привык быть героем, но, судя по тому, как юноша расправил плечи, идея показалась ему привлекательной. — Пожалуй, я так и поступлю.

— Постарайся, чтобы тебя не очень напоили, — предупредил Крисп. — Ты офицер и должен сохранять ясную голову.

Эврип кивнул. Вспомнив себя в таком возрасте, Крисп засомневался, что сын всерьез последует его совету. Зато он посадил семена этой мысли в его голову, а на большее он и не рассчитывал.

Затем он пошел поинтересоваться, как перенес свое первое серьезное сражение Катаколон. Узнав, что его младший сын уже исчез среди палаток обозников, Крисп мысленно отложил подальше заготовленную лекцию о достоинствах умеренности. Отыскав нескольких офицеров, видевших Катаколона в бою, он узнал от них, что тот сражался достаточно хорошо, хотя и без проявленной братом пылкости. Убедившись в этом, Крисп решил не отвлекать младшенького от удовольствий. Он их заслужил.