Страшный Суд. Апокалипсис наших дней - Головачев Сергей - Страница 2

– Жива! – завелась с пол-оборота одна из них.

– Что, Майя? – в том же духе ответила другая.

– Ну, что такое! – набирала Майя обороты.

От её выразительного, по-детски обиженного, миловидного лица нельзя было глаз отвести, настолько оно привлекало к себе. Так же, как и от её красных бус, составленных из крупных пластмассовых бусин.

– А что такое? – невозмутимо пожимала плечами Жива, – согласись, что ты проиграла!

Пару минут назад они поспорили, смеясь, на кого из них обратит внимание симпатичный парень, сидевший напротив в вагоне.

– Ну, как это тебе удаётся? – не унималась Майя. – Мы ведь с тобой рядом сидели, а он на меня почему-то… даже ни разу не взглянул.

– Да я вообще на него не смотрела! – оправдывалась Жива.

Она явно уступала двоюродной сестре в красоте. Несмотря на похожие наряды, Майя выглядела более женственно – у неё были накрашены веки, ресницы и губы, в отличие от мальчиковой внешности Живы, полностью игнорировавшей макияж.

– А чего же тогда он с тебя глаз не сводил?

– Спроси у него сама!

Майя недовольно вздохнула.

– Вот побываешь сегодня со мной на Девичнике, – пообещала ей Жива, – тебе и не такое будет удаваться.

Их яркие, пошитые в народном стиле наряды резко контрастировали на фоне проходившей мимо них группы невыразительно одетых экскурсантов. Босоногий гид в теннисном поло даже повернул голову в их сторону, задержав свой взор на привлекательном лице Майи.

– А Лысая гора где? – неожиданно обратился к нему чернобородый человек в длиннополом плаще, с недоумением озираясь по сторонам: на станции, как оказалось, имелось два выхода. В руке он держал небольшой чёрный саквояж.

Вскользь окинув его недружелюбным взглядом, гид бросил ему на ходу:

– Она над вами.

Пока чернобородый осмысливал сказанное, экскурсанты обошли его с двух сторон.

– А на Лысую гору куда? – спросил он идущих следом двух девушек в красных юбках и в белых сорочках.

– Туда, – махнула рукой Жива в ту сторону, куда ушли экскурсанты и куда направлялись они сами.

Кивнув на массивные медные буквы «ВЫДУБИЧИ», выложенные на мраморной стене станции, человек, похожий на попа, осведомился:

– Значит, здесь он и выдыбал?

– Кто? – не поняла Жива.

– Ну, идол этот, Перун… неужто не знаете?

– Ну, почему не знаем? Знаем, – обиделась Майя, – его скинули в Днепр, а затем его здесь на берег вынесло.

Они втроём поднимались по ступенькам. Спину Майи украшал сзади симпатичный холщовый рюкзачок. Длинные волосы мужчины в чёрном плаще были стянуты сзади в конский хвостик.

– Именно так. И знать, неспроста. Нечистое это место, проклятое. До сих пор ведь на дне лежит, окаянный!

– Как до сих пор? – воскликнула Майя.

– А так. Привязали ему камень на шею и второй раз утопили. А чтобы место сие освятить, неподалёку монастырь воздвигли Выдубецкий.

– Теперь понятно, – догадалась Жива, – зачем здесь Перуну чуры поставили.

– Какие ещё чуры? – спросил чернобородый, и глаза его вдруг подозрительно забегали.

– Да есть тут такие на Лысой горе, – ответила Жива и добавила язвительно, – неужто не знаете?

Человек, похожий на попа, недовольно шмыгнул носом и с усилием толкнул стеклянную дверь вперёд. Поскольку он её не придержал, тугая тяжёлая дверь, мгновенно вернувшись назад, едва не сбила с ног идущих следом девушек.

– А теперь куда? – спросил чернобородый у них, когда те вышли из соседних дверей. Подземный вестибюль разветвлялся на две стороны.

– Налево, – кивнула Жива.

Пойдя налево, поп через десять метров вновь оказался на развилке.

Под землёй оказалась довольно запутанная сеть многочисленных переходов, в которой легко было заблудиться, и очень часто несведущий человек мог долго кружить и блуждать по ней, прежде чем выбирался на поверхность в нужном месте.

– А теперь? – спросил он у девушек.

– Опять налево, – услужливо подсказала Жива. – Тут всюду нужно поворачивать налево: и под горой и на горе.

Выйдя, наконец, из-под земли, они оказались на автовокзале «Выдубичи».1

Подобные вывески висели также и на двух одноимённых железнодорожных станциях, расположенных впереди и справа отсюда. Оказавшись на перекрестье четырёх автомобильных дорог и трёх железнодорожных веток (городской электрички, на Дарницу и в Триполье) место это являло собой оживлённый пересадочный узел.

Чернобородый мужчина недоумённо повертел головой: многочисленные киоски и возвышающиеся над ними эстакады автомобильной развязки закрывали собой весь горизонт.2

– И где же она, эта Лысая? – усмехнулся он.

Жива улыбнулась:

– Отсюда не видно.

А Майя поинтересовалась:

– А зачем вам туда?

– Надо, девушки, очень надо, – покачав головой, заверил их мужчина.

– Ну, идёмте, я вам покажу, – сказала Жива.

Они отошли немного в сторону и поднялись по ступенькам к торговому ряду. Чернобородый огляделся: хитросплетение автодорог, железнодорожных путей, путепроводов, виадуков, мостов и эстакад опутывало всю местность здесь словно паутиной и будто специально запутывало все подходы к Лысой горе.

– Да тут сам чёрт голову сломит! – недовольно заметил человек, похожий на попа.

– Вот она! – показала рукой Жива на краешек маленькой горы, едва выглядывающей над крышами киосков.

– Этот бугор? – искренне удивился мужчина невзрачному виду горы, больше похожей на большой холм, – и где же они там собираются?

– Кто они? – не поняла Майя.

– Ведьмы и язычники, гори они в геенне огненной!

– Там и собираются, – усмехнулась Жива.

– Как же мне к горе той подойти? – спросил грозный мужчина, теребя бороду.

– Посмотреть на них желаете? – снова съязвила Жива.

– Да… как гореть они будут алым пламенем! – ожесточённо произнёс чернобородый, и в глазах его сверкнули молнии.

Майя и Жива недоумённо переглянулись друг с другом.

– Видите вон там пять вышек, – показала рукой Жива, – идите в ту сторону, там и будет главный вход на Лысую.3

– Далековато. А другого пути нет?

– Есть. Но сами вы не найдёте.

– Ага, – призадумался человек, похожий на попа, – а вы там, что, уже бывали?

– И не раз, – улыбнулась Жива.

– И не страшно там?

– Нисколечки, – мотнула она головой.

– Как же? Там ведь, говорят, ведьмы эти так и шастают, пропади они пропадом.

Майя настороженно посмотрела в глаза двоюродной сестре. Жива не смогла сдержаться и с нескрываемой поддёвкой, понизив голос, доверительно прошептала ему:

– А ведь мы и есть ведьмы.

– Вы? – недоверчиво зыркнул чернобородый, – а не врёте?

Он заметил у неё на груди серебряный пентакль на цепочке – ведьмацкий знак – пятиконечную звезду, заключённую в круг, и ему всё сразу стало ясно.

Внезапное замешательство в его глазах, сдвиг, – и… боком-боком он отошёл от них в сторону, торопливо осенил их издали крестным знамением и поспешно, не оглядываясь, удалился восвояси.

2. Мёртвая вода и мёртвая еда

Девушки прыснули со смеху. Бросив взгляд на удалявшегося мужчину в чёрном плаще, Майя возмутилась:

– А чего ты сказала ему, что мы ведьмы?

– Да так, – ухмыльнулась Жива, – захотелось его попугать.

– Но ты же ведь… не ведьма? – с сомнением в голосе спросила Майя.

– Ну, какая же я ведьма? – усмехнулась Жива. – Ведьмы поклоняются дьяволу. Наводят порчу, связаны с чёрной магией. Ну, а мы, ведуньи, белые и пушистые. Мы поклоняемся солнцу, земле и воде. Природе, короче. Мы про всё ведаем. Ты ведь хочешь стать, как я, ведуньей? – спросила кузину Жива.

– Хочу, – ответила Майя и с жаром добавила, – очень хочу!

– Ну, если хочешь, значит, станешь.