Император для легиона - Тертлдав Гарри Норман - Страница 42

— Знаю, — сказал Пакимер. — Наши колчаны полны стрел, и стреляют мои катриши недурно, но даже они не могут попасть в цель, которую не видят.

— Разумеется, — согласился Скаурус, который только радовался легкому туману. — И все же, если твои лучники будут осыпать вершину стены стрелами, осажденные не станут особенно высовываться и моим солдатам будет легче.

— Конечно, — отозвался предводитель кочевников иронически, и трибун слегка покраснел — не ему учить Пакимера, куда и как стрелять. Он знал, что катриши берут в руки лук с трехлетнего возраста, и постарался как можно быстрее найти новую тему для разговора.

Звук трубы, неожиданно громкий в предутренней тишине, прервал их беседу. Марк узнал императорские фанфары, подающие сигнал к атаке. Напряженное ожидание кончилось, настало время действовать Последняя нота трубы еще звенела в воздухе, когда, созывая легионеров, загудели рога букинаторов. Крича во все горло: «Гаврас!», — римляне бросились к Серебряным воротам и к нише, через которую совершил вылазку отряд Ршаваса Многие легионеры несли деревянные настилы и мостки, колья и мешки с землей, чтобы преодолеть с их помощью ров и добраться до стен.

Первая линия обороны — невысокая насыпь около стены — мало отличалась от той, что соорудили солдаты Гавраса, если не считать того, что она была сделана из камня. Несколько пикетов видессиан, стоявших возле нее, были быстро перебиты или захвачены в плен — Сфранцезы и не подумали открывать ворота, чтобы выручить их, когда воины Туризина выросли из тумана.

Высоко над Серебряными воротами, напоминая о том, что Видессос считался святым городом, висело изображение Фоса. Сейчас оно было повреждено — гудя над головами римлян, как рой злых пчел, стрелы катришей летели в столпившихся на стенах защитников крепости. С ревом проносились тяжелые стрелы и камни из баллист, часть их обрушивалась на солдат Сфранцезов, другие, подобно чудовищным молотам, колотили в ворота и каменную кладку.

— Перезарядить баллисты! Давай, давай натягивай тетиву! — кричал видессианский офицер, удивительно похожий на Гая Филиппа.

Старший центурион громко созывал легионеров, приказывая ям подтащить тараны к обитым железом порталам Серебряных ворот. Небольшие навесы, защищавшие солдат, тянущих тараны, от лившихся со стен смолы и горячего масла, постепенно приближались к воротам. Взглянув на вершины укреплений, Марк вдруг почувствовал прилив надежды. Он не слишком верил, что длинные тяжелые стрелы, камни и стрелы катришей сумеют отогнать защитников от стен, и все же, пусть даже ненадолго, это произошло. Не встретив сопротивления со стороны осажденных, тараны заняли позицию напротив ворот, замерли, а затем начали размеренно бить в них, словно в гигантский барабан.

На лице Гая Филиппа показалась волчья улыбка.

— Створки ворот так крепки, что могут стоять вечно, но петли долго не выдержат, — сказал он трибуну.

Тараны продолжали грохотать, однако катриши не могли держать защитников города под смертоносным дождем своих стрел вечно — их руки устали, тетива луков ослабла, колчаны пустели. Солдаты снова стали появляться на стенах.

Один из людей Багратони крикнул от боли, когда кипящее масло обожгло ему плечо, просочившись сквозь доспех. Следующий котел кипящего жира должен был опрокинуться на римлян, но стрела катриша впилась в лоб тащившему его видессианину, тот рухнул замертво, и котел вылился на его товарищей. Римляне радостно завопили, услышав крики боли и ярости, донесшиеся до них со стен. Между тем камни и тяжелые стрелы, пущенные из башен крепости, начали достигать легионеров. Катриши стреляли теперь не так часто, и катапульты, установленные на стенах и башнях, заработали с удвоенной силой.

— Лестницы! Лестницы! — донесся до Марка рев сотен солдатских глоток. Скаурус бросил туда быстрый взгляд и увидел, как воины Туризина быстро карабкаются вверх по приставным лестницам. Каждый из них знал, что, если лестницы будут опрокинуты прежде, чем они достигнут верхушек стен, их почти наверняка ждет гибель. У легионеров лестниц не было — это чересчур рискованно, подумал трибун. Тараны все еще глухо гремели у ворот. С башни опустилась цепь с большим крюком на конце, чтобы зацепить кого-нибудь из атакующих, но римляне, ожидавшие чего-то подобного, быстро сбили ее. Огромные металлические бляхи и петли ворот трещали и стонали при каждом ударе тарана, тяжелые дубовые створки стали подаваться внутрь.

— Ага, вот теперь мы им наконец покажем! — крикнул Виридовикс. Его глаза горели от возбуждения. Он высоко поднял свой меч и погрозил им стоявшим на стенах видессианам. Эта битва на расстоянии, дуэль таранов и катапульт была слабым заменителем рукопашного боя, который он так любил.

Марк не был так возбужден предстоящей схваткой, но и он чувствовал, как в нем крепнет уверенность в победе. Солдаты Сфранцезов оборонялись не слишком хорошо. Иначе при таких фортификационных сооружениях римляне никогда не смогли бы пробиться с таранами к Серебряным воротам, не говоря уже о том, чтобы начать крушить их. Он подумал о том, скольких солдат недосчитаются в крепости, после того как матросы Элизайоса Бурафоса блокировали город с моря и начали топить вражеские корабли, и вынужден был признать, что иногда и флот оказывается весьма полезен.

Сражение у ниши развертывалось, однако, не столь удачно для легионеров. Толстый металлический стержень, торчащий из стены, защищал ворота ниши от осадных машин и позволял защитникам ее стрелять по флангам атакующих. Видя, что потери здесь неизбежно будут возрастать, Скаурус приказал легионерам отойти, оставив перед нишей только несколько взводов, чтобы не дать видессианам совершить вылазку. Еще один, последний удар таранов, работающих теперь в унисон, и Серебряные ворота осели, будто усталые старики. Римляне бросились вперед, опрокидывая защитников и крича, что город взят.

Но до взятия города было еще далеко. Перед ворвавшимися в Серебряные ворота возникла высокая стена внутренних укреплений. Она надежно преграждала дорогу в город, а лучники видессиан сеяли под ее прикрытием смерть в рядах легионеров. Отважные, как всегда, катриши Лаона Пакимера поспешили на помощь римлянам и, не имея тяжелого вооружения, несли теперь большие потери. Видя, как падают его солдаты, Пакимер остался невозмутим, только пятна оспин резко проступили на его страшно побелевшем лице. Тем не менее он продолжал посылать своих людей на помощь легионерам.

Все больше и больше лучников появлялось на внутренней стене, все чаще летели стрелы, выпускаемые ими из бесчисленных бойниц. Положение прорвавшихся римлян ухудшалось с каждой минутой. В отличие от ударившихся в панику защитников Клиата, видессиане сделали свои укрепления смертельно опасными.

— Тестудо!— скомандовал Гай Филипп, и щиты поднялись, закрывая легионеров от дождя стрел. Однако даже сдвинутые щиты не могли уберечь римлян от кипящих воды, масла и смолы, раскаленного песка, лившихся на них сквозь отверстия в стене. Люди выкрикивали проклятия и стонали от боли, когда их обжигало масло или смола. Еще хуже был расплавленный металл. Даже бронзовые покрытия щитов дымились и чернели от соприкосновения с ним, а если хоть капля касалась тела, она прожигала его до кости.

Скаурус в отчаянии стиснул зубы. Пробившись через Серебряные ворота, осаждающие угодили в ловушку. Лучше бы они потерпели неудачу еще при штурме с внешней стены. Тараны, защищенные кабинками, продолжали бить во внутренние укрепления, но обслуживающие их солдаты падали один за другим, пронзенные стрелами. Внутренние ворота оказались еще более крепкими, чем внешние, и трибуну было ясно, что прорваться сквозь них легионерам уже не под силу. У них не было надежды разбить новые ворота и одолеть свежих, не измотанных боем солдат Ортайяса. Располагай Скаурус неограниченным числом людей, мог бы, пожалуй, рискнуть, но отряд римлян не столь уж велик, и, если он погибнет у этих стен, восстановить его будет невозможно.

Марк искренне хотел помочь Туризину, но сейчас он был прежде всего командиром наемников, и значит, должен был во что бы то ни стало сохранить своих людей. Без них он не сможет помочь никому, в том числе и самому себе.