Флот вторжения - - Страница 69

Гроувз тоже сделал глубокий вдох. Улыбка значительно молодила его.

— Этот запах всегда напоминает мне о занятиях в химической лаборатории на первом курсе.

— Ей-богу, вы правы! — воскликнул Йенс. Ему самому такое сравнение не приходило в голову, но полковник тонко подметил сходство. Следующий же вдох пробудил у Ларсена воспоминания о бунзеновских горелках и банках с матовыми стеклянными пробками, в которых хранились реактивы.

Полковник Гроувз в буквальном смысле слова убирал помехи с пути Ларсена на улицах Уайт-Салфер-Спрингс. Его мощная фигура прокладывала путь напрямую там, где человек более худощавый или менее уверенный мог замешкаться. Под слоем жира у полковника были неплохие мышцы, и вдобавок он сохранил кипучую энергию.

Увидеться с начальником генерального штаба оказалось не таким простым делом, как представил Гроувз у себя в кабинете. Лужайка перед домом, где расположился Маршалл, была запружена офицерами. Ларсену еще никогда не доводилось видеть такого количества блестящих серебристых звезд на погонах. Для генералов какой-то полковник вроде Гроувза скорее всего был просто невидимым.

Но Гроувз недолго оставался невидимкой. Один его мощный торс позволил ему добраться почти до самой двери и привлечь внимание находящего внутри майора. Перекрывая своим голосом гул всех голосов, Гроувз представился и заявил:

— Передайте генералу, что вместе со мной здесь находится человек из Металлургической лаборатории в Чикаго. Это безотлагательно.

— Здесь все находятся по безотлагательным делам, — хмуро отозвался майор, но исчез за дверью.

Гроувз великодушно уступил свое место какому-то генерал-майору.

— Что теперь? — спросил Ларсен. Он чувствовал, как солнце печет ему голову и руки, — на нем была рубашка с короткими рукавами. Кожа Йенса была настолько светлой, что он практически не загорал, а лишь обгорал слой за слоем.

Гроувз скрестил руки на широкой груди:

— Теперь мы будем ждать.

— Но вы же сказали, что дело безотлагательное. Полковник громко засмеялся, отчего несколько голов повернулись в его сторону:

— Если бы ваш вопрос не был безотлагательным, я бы вообще сюда не пошел. И у каждого здесь, как сказал тот майор, тоже безотлагательное дело.

Пока ползли бесконечные секунды, Йенс размышлял о разных пустяках, в частности о том, где в этом городе раздобыть каламиновый лосьон"Каламиновый лосьон — кожный лосьон, содержащий каламин — порошок окиси цинка. — Прим. перев.», чтобы смазать обгоревшие руки и нос. Стараясь действовать как можно незаметнее, Йенс передвинулся под защиту широкой тени Гроувза. Когда майор вернулся и выкликнул фамилию какого-то бригадного генерала, Ларсена охватила досада. Гроувз лишь пожал плечами. Майор появился снова:

— Полковник Гроувз!

— Это я.

Несколько голов повернулись в сторону Гроувза, когда он двинулся вперед, ведя за собой Йенса. На офицерских лицах физик видел в основном зависть и злость — кто этот полковничишка, чтобы обладать преимуществом перед людьми с генеральскими звездами на погонах?

— Сюда, сэр, — сказал майор.

Он привел их к закрытой двери, перед которой Гроувз и Ларсен провели еще несколько минут, страдая от духоты. Ларсен не роптал: пусть холл был жарким и душным, он хотя бы ушел из-под открытого солнца.

Дверь открылась. Оттуда вышел бригадный генерал с жутко разочарованным лицом. Он ответил на воинское приветствие Гроувза, удостоив легкого кивка Ларсена, и удалился.

— Входите, полковник Гроувз, и своего спутника прихватите. — произнес из-за стола генерал Маршалл.

Йенс отметил, что ему здорово идет такая фамилия.

— Благодарю вас, сэр, — ответил Гроувз. — Сэр, позвольте вам представить доктора Йенса Ларсена. Как я говорил вашему адъютанту, он прибыл к нам в связи с проектом, над которым работают в Чикагском университете.

— Здравствуйте, сэр.

Будучи человеком штатским, Ларсен подошел к столу и обменялся с начальником генерального штаба рукопожатием. Генеральская ладонь была твердой и цепкой. Несмотря на форму и три ряда наградных колодок, Йенсу показалось, что Маршалл больше похож на старшего научного сотрудника, чем на солдата. Ему недавно перевалило за шестьдесят. Был он худощав, аккуратен, его волосы имели серо-стальной цвет. Глаза Маршалла подчиняли себе; они говорили, что он многое повидал и серьезно размышлял над увиденным.

Генерал указал Ларсену и Гроувзу на стулья. Жест его был если не дружеским, то довольно любезным. Маршалл внимательно выслушал повторение краткого рассказа Йенса о поездке в восточную часть Соединенных Штатов. Затем уперся локтями в стол и подался вперед:

— Доктор Ларсен, расскажите мне о Металлургической лаборатории все, что вам известно. Можете говорить свободно: я имею доступ к такой информации.

— Если нужно, сэр, я мог бы выйти. — Гроувз начал подыматься со стула.

Маршалл жестом руки остановил его:

— В этом нет необходимости, полковник. С конца мая требования секретности значительно изменились. Ящерам уже известны многие тайны, которые мы только пытаемся выведать у будущего.

— А как быть с немцами? — спросил Ларсен. Положение штатского человека давало ему преимущества: он мог расспрашивать начальника генерального штаба армии, тогда как Гроувза военная дисциплина заставляла молчать. — Желаем ли мы, чтобы немцы узнали об этом от нас? Я бы очень хотел получить ответ на этот вопрос, сэр, и не в последнюю очередь потому, что в отеле «Гринбрайер» номер Ганса Томсена находится напротив моего, через холл.

— Немцы имеют собственную программу атомных исследований, — сказал Маршалл. — В наших интересах, чтобы они продолжали сражаться с ящерами, и не в последнюю очередь потому, что, честно говоря, они в данный момент делают это лучше всех остальных. Когда появились ящеры, немецкая армия и их экономика уже были ориентированы на войну, тогда как мы к ней только готовились.

Ларсен кивнул и лишь потом сообразил, что генерал Маршалл так и не ответил на его вопрос. Физик подумал, что умение говорить, как политик, является одним из обязательных качеств начальника генерального штаба.