Горький ветер свободы - Куно Ольга - Страница 19

Как-то раз во время привала, когда с трапезой было покончено и Берк разливал господам сваренный на огне кофе, Илкер задал Данте следующий вопрос:

– Дон Эльванди, скажи, отчего ты до сих пор не женат?

Я сидела позади Данте, ближе к стенке шатра, и потому не видела выражение его лица, однако голос прозвучал, как и обычно, вежливо, но прохладно.

– А отчего тебя заинтересовал этот вопрос, почтенный Илкер-бей?

– О, прости, если я вторгся в излишне приватную тему, – поспешил покаяться Илкер. – Просто у нас в Арканзии жениться принято рано. Ты же, если не ошибаюсь, в скором времени переступишь за грань третьего десятка?

– Через год, – кивнул Данте.

– Вот мне и стало любопытно, идет ли речь о неких культурных различиях между нашими странами, – невинно произнес Илкер.

– Вероятнее всего, именно так, – спокойно подтвердил Данте, отпив немного кофе. – В моей стране мужчины, как правило, не торопятся связывать себя брачными узами.

Ренцо согласно усмехнулся.

– Мы предпочитаем подольше блюсти свою свободу, – заметил он.

– Воистину различия между нашими культурами огромны, – покачал головой Илкер. – В Арканзии юноша не считается полноценным мужчиной до тех пор, пока не обзаведется первой женой. И чем больше у человека жен, тем более солидным он является в глазах общества.

– Каким же считается идеальное число жен? – В голосе Данте мне почудилась насмешка.

– Мужчина может позволить себе иметь столько жен, сколько он способен обеспечить, – важно ответил Илкер. – Ограничений в этом отношении нет, все зависит от его благосостояния. Отчасти именно поэтому число жен – и, конечно же, их качество – является показателем статуса арканзийца.

Я поморщилась, услышав в данном контексте слово «качество». О женах Илкер рассуждал так, словно они были коврами или предметами мебели.

– Три жены – это вполне достойная семья для обеспеченного человека, – продолжал распространяться он.

– Вот как, – хмыкнул Данте, переглянувшись с Ренцо. – А сколько жен у тебя, достопочтенный Илкер-бей?

– Четыре, – с гордостью ответствовал тот.

– Четыре. – Данте покачал головой, похоже, молчаливо транслируя, что самому ему такого образа жизни не понять. – Что ж, по-видимому, это признак чрезвычайно высокого статуса в твоей стране.

– Именно так, дон Эльванди, – степенно покивал Илкер. – И, кроме того, позволь указать тебе на одну ошибку. Ты и твой друг, – вежливый кивок в сторону Ренцо, – говорили о том, что женитьба лишает мужчину свободы. Позволю себе, на правах человека старшего, заметить, что это вовсе не так. Женитьба не ограничивает свободу мужчины. Самое главное – это правильно воспитывать своих жен и позаботиться о том, чтобы они не позволяли себе лишнего.

– Воспитывать? – уточнил Ренцо. – И как же, например, это делают в Арканзии?

– Строго, – ответил Илкер. – К женщинам непременно следует проявлять строгость, иначе они быстро выходят из-под контроля.

– И все-таки, не могли бы вы привести конкретные примеры? – не отставал Ренцо.

– Полагаю, главное средство – это порка, – поморщился Данте.

Совсем необязательно, – возразил Илкер. – Порка – это крайняя мера, хотя в некоторых случаях необходимая. Но в большинстве ситуаций можно обойтись другими методами. К примеру, купить по подарку всем своим женам и даже наложницам и только провинившуюся обойти вниманием. Это будет не только неприятно само по себе, но и заметно для всего гарема. Станет поводом для слухов, перешептываний, насмешек. Женщины быстро усваивают подобные уроки. Что же касается порки, то мне приходилось применять эту меру лишь дважды.

– Лишь дважды? – неспешно повторил Данте.

Ренцо откровенно скривился. Похоже, мои спутники подобного обращения с женами не одобряли и даже не считали нужным особенно тщательно это скрывать. Впрочем, Илкер то ли не заметил реакцию своих собеседников, то ли просто не подал виду.

– Дважды, – деловито подтвердил он.

– И в чем же заключалась причина? – осведомился Ренцо. – В супружеской измене?

– Ну что вы! – поморщился Илкер. – За такое у нас не порют. На этот случай в нашей стране предусмотрена смертная казнь. Нет, проступки были хоть и серьезные, но не настолько постыдные. К примеру, когда у моей самой молодой жены стала слишком часто болеть голова, пришлось прибегнуть к публичной порке. Удивительно, но головные боли чудесным образом исцелились. Больше она не отказывала мне ни разу.

– Вижу, ты большой знаток семейной жизни. – Голос Данте прозвучал бесцветно.

– Верно, – охотно согласился Ренцо. – А вот скажи мне, Илкер-бей, меня давно интересовал один вопрос. У нас, если мужчина умирает, его жена остается вдовой, наследует часть его имущества и получает право самостоятельно распоряжаться в дальнейшем собственной жизнью. Но у вас после смерти мужа остается целый гарем. И что же происходит с этим гаремом дальше?

Уж не знаю, хотел ли Ренцо разрядить обстановку, подшутить над Илкером или и вправду выяснить ответ на свой вопрос. К слову, действительно любопытный.

О, это очень сложная и щекотливая тема, – протянул Илкер. – Случаи бывают разные. Многое зависит от порядка наследования, принятого в данном конкретном клане. Чаще всего гарем переходит по наследству брату покойного или его старшему сыну.

Ренцо неожиданно развеселился.

– Вот, наверное, сынок радуется, – гоготнул он, – когда ему достается несколько жен, по возрасту годящихся ему в матери.

– Среди жен наверняка найдется хоть одна молодая, – возразил Илкер. – Кроме того, если отец был богат, то в гареме будут не только жены, но и наложницы. А в наложницах немолодых и некрасивых не держат.

Допив кофе и довольно погладив свой внушительный живот, Илкер поднялся на ноги.

– Я ненадолго оставлю вас, господа, – заявил он. – Простите, нужда. А потом пригляжу за своими людьми.

Я кашлянула, прикрыв рот рукой. Ох уж эти южные манеры! И как им только удается совмещать витиеватость, даже изысканность речей с такой вот беспардонной прямотой? Мог бы и не уточнять, с какой именно целью покидает шатер.

– Хороший вопрос, – заметил Данте, разворачиваясь к Ренцо. Сейчас его голос звучал веселее и куда как более живо. – Очень уместный. Гарем по наследству… Эти арканзийцы решительно ненормальные.

– Интересно, а что происходит, если близкого родственника мужского пола просто нет? – решил развить тему Ренцо. – Или есть, но у него недостаточно средств, чтобы содержать гарем? Как они поступают в таких случаях? А может быть, – в его глазах блеснули задорные искорки только что родившейся идеи, – может быть, они дают объявление в газету? Ну а что, – легкомысленно ответил он на красноречивый взгляд Данте, – дают же у нас объявления люди среднего сословия, которые хотят создать семью. Что-нибудь в духе. – Он сомкнул кончики пальцев и задумался. – «Молодой гарем ищет нового мужа.»

– Вдовствующий. Молодой вдовствующий гарем, – негромко подсказала я со своего места.

– Точно! – Ренцо довольно потер руки. Данте усмехнулся. – Итак. «Молодой вдовствующий гарем ищет…»

– Здесь еще должна идти информация об авторе объявления, – включился в игру Данте. – Должен же тот, кто откликнется, знать о них хоть что-нибудь.

– «Молодой вдовствующий гарем без вредных привычек», – предложила я.

– Так, я должен все это записать, – решительно заявил Ренцо.

Он извлек из своей сумки писчие принадлежности и лист бумаги. Я перебралась поближе. Данте предложил мне кофе, но я отказалась. Тогда он налил еще себе. Раба к этому моменту успели отослать, но галлиндийцы, в отличие от Илкера, прекрасно справлялись с такими вещами самостоятельно.

– Что там должно идти дальше? – спросил, отрывая перо от бумаги, Ренцо. – Какая информация?

– Обычно бывает про возраст и параметры фигуры, – подумав, ответил Данте.

– От шестнадцати до тридцати двух, – предложила я.

– И 90-60-90, – не стал оригинальничать Данте.

– Причем первые и последние 90 – у разных женщин, – хохотнул Ренцо, с энтузиазмом строча текст.