Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Негатин Игорь - Рысь Господня Рысь Господня

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Рысь Господня - Негатин Игорь - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

…[бу]дет правильным начать описание с монастыря Святой Женевьевы. Это позволит вам не только следовать по нашим стопам, но и почувствовать незримую силу этих земель. Силу, которая была тем краеугольным камнем, рядом с которым возлегли другие, послужившие фундаментом для возникновения Баксвэра. История монастыря насчитывает больше четырех веков, а его неприступные стены помнят многих поборников святой веры, чья мудрость, подобная лучам солнца, пронзала тяжелые облака смуты и безверия.

Как я уже говорил, святая обитель находилась в западной части Баксвэра на небольшом холме, который возвышался над городом как некий сакральный символ. В далекие времена, когда королевские земли подвергались набегам южных соседей, эти монастырские стены становились надежной защитой, принимая под свою сень жителей города […]

…[широ]кая дорога, начинавшаяся у ворот, вела к центральной площади Баксвэра и уже отсюда разбегалась узкими улочками, застроенными каменными домами, в которых жили богатые горожане. Ближе к окраине, будто стыдясь своих обитателей, дома прижимались к земле, и двухэтажные постройки сменялись убогими и ветхими лачугами, где царили вечная нужда и голод. Нищета была мне знакома. Многие из крестьян, живущих на землях моего отца, с трудом доживали до весны, но здесь было нечто иное – непонятное и совершенно чуждое моему разуму.

Глава 5

С того памятного дня прошло почти два месяца, и в город пришла зима. Пусть и не такая снежная, какой она была на моей родине в Ровальи, но достаточно холодная, чтобы украсить лица девушек нежным румянцем. Признаю, умерщвлять плоть было крайне трудно, и я, сам того не замечая, частенько заглядывался на горожанок, когда оказывался на улицах Баксвэра или в соборе, где они заполняли храм Божий. Даже молитвы, должные помогать новицианту[5], не оказывали влияния на мои буйные чресла.

Не буду verbatim[6] описывать мои первые шаги в святой обители, тем более что они не были означены чем-то примечательным. После возвращения настоятеля я отдал бумаги, переданные ему отцом. Среди них были письмо и документы, свидетельствующие о том, что барон Гийом де Тресс приносил в дар монастырю Святой Женевьевы небольшую деревушку, находившуюся на юге его владений. Это была плата за мое будущее…

Мне назначили наставника, который должен был подготовить Жака де Тресса к новой жизни. Жизни, в которой появится брат Жак. Наставник… Как сейчас вижу морщинистое лицо, покрытое старческими пятнами. Если память не подводит, его звали Агниус. Он был стар и уже встретил не меньше пятидесяти весен. Несмотря на возраст, брат Агниус был довольно крепок и не давал мне послаблений, требуя должного прилежания в изучении монастырских правил. Я был поселен в его келье и находился под неусыпным вниманием, сопровождаемым вечно недовольным ворчанием.

После того как стал послушником и снял мирские одежды, помощник эконома выдал мне новые. Каждому послушнику полагалось две нижние рубашки из белой ткани и туника из грубой коричневой шерсти, поверх которой надевался капюшон с пелериной. Зимой наряд дополнялся теплым плащом и деревянными башмаками, подбитыми шкурой.

По тогдашним обычаям мирскую одежду, в которой я прибыл в монастырь, следовало раздать бедным, но как-то так получилось, что узел с пожитками никто не потребовал, и он занял место под моим ложем. Поступок, позволю себе заметить, достойный порицания, но, как показали грядущие события, оказавшийся весьма кстати.

Осознав и прочувствовав свое место в святой обители, я мог только мечтать о знаниях и послушно исполнять свои обязанности. Орландо де Брег был прав, утверждая, что служение Господу – это тяжкое бремя! Человеку слабому и неискушенному монастырь мог показаться настоящим узилищем, что недалеко от истины! Устав братства был строг, а жизнь подчинена твердому распорядку.

Отсчет нового дня начинался в полночь, когда колокол отмерял начало табеля, созывая братьев на бдение, продолжавшееся до трех часов – полунощницы. После короткого полуторачасового сна следовала утреня и проводилась короткая служба. Еще один час для сна, и в шесть часов утра мы поднимались окончательно. Затем следовал капитул – собрание всех монахов монастыря, на котором обсуждались дела обители, а также оглашались списки братьев, которые преступили закон и были достойны наказания. После этого нас ожидали утренняя месса, молитва в кельях и монастырская месса.

После завершения службы братья приступали к работам, которые прерывались на полуденную мессу, трапезу и короткий отдых. В три часа пополудни вновь возвращались на работу, которую заканчивали около пяти часов вечера и отправлялись на ужин. Разумеется, за исключением постных дней, когда обходились одной лишь полуденной трапезой. В шесть часов ожидало повечерие, а в семь часов затворялись врата, и монастырь отходил ко сну.

Понимаю, что вам нет нужды вникать в жизнь простых монахов и послушников, но тем не менее, как и обещал, описываю начало этой истории со всем усердием, не забывая о таких вещах, как порядки и нравы, царящие в монастыре Святой Женевьевы.

Должен признать, что многое в святой обители меня откровенно удивляло и поражало, а особенно – отношение монахов к чистоте тела. В купальне, для которой было отведено отдельное помещение, полагалось мыться каждую неделю, а перед трапезой омывать руки, дабы грязью не осквернять пищу, дарованную нам Всевышним.

Да, здесь было чему удивляться! Признаться, я немного иначе представлял жизнь братии. Как оказалось, монастырь, олицетворяющий высокую миссию, подвержен многим порокам, присущим простым мирянам. Лень, бражничество, чревоугодие – вот наиболее частые грехи, оглашаемые на капитулах. Тем не менее в этих стенах жили и другие – ревностные слуги Святой Церкви, несущие на плечах все тяготы и невзгоды непростых времен. Эти, возможно греховные, размышления о несовершенстве мира отвлекали меня от грустных мыслей и помогали смириться с настоящим.

Дело в том, что мечтам о труде в библиотеке было не суждено сбыться! Послушникам не разрешалось прикасаться к бесценным рукописям и фолиантам, которые хранились в здании библиотеки. Как и прочим новициантам, на мою долю отводились тяжелые хозяйственные работы и поручения, которые требовали крепких рук и быстрых ног. За первый месяц я всего несколько раз переступал порог скриптория, где трудились переписчики.

Я бы с большой радостью поделился своими опасениями с шевалье де Брегом, но и тут меня постигла неудача. Памятная прогулка, во время которой я познакомился с улицами Баксвэра, стала первой и последней. Не скажу, что мы не общались – Орландо по-прежнему был добр и приветлив, – но разговоры напоминали встречу добрых соседей. Приветствие, пожелание хорошего дня во славу Господню, и ничего больше.

Орландо де Брег жил в небольшом двухэтажном доме, который находился в двух шагах от монастырских ворот. Жил скромно, держа в услужении хозяйку и молчаливого мужчину, который отличался высоким ростом и крепкими кулаками. Каждое утро около девяти часов Орландо появлялся в монастыре, направляясь в дом настоятеля или библиотеку.

Как бы ни удивительно это прозвучало, но шевалье де Брег пользовался в нашей обители куда большей свободой, чем монахи. Это лишь пробудило интерес к этому человеку, а разум, находившийся в праздности, рождал совершенно удивительные предположения о тайнах его жизни. По слухам, которые доносились до моих ушей, Орландо де Брег принадлежал к очень древнему, но почти угасшему роду. Среди его предков были сильные и мужественные люди, которые оставили след на страницах летописей, но стерлись в памяти верховной знати. Увы, но в наше безумное время верность и бесстрашие не приносят ни богатства, ни славы.

Тем не менее я продолжал наблюдать за этим человеком, хоть и понимал, что это крайне неприлично. Мне удалось заметить, что шевалье де Брег большую часть времени проводил в библиотеке, где, по словам братьев, часто засиживался над такими книгами, как труды Ибн-аль-Алькама и пророчества Мерлина, кои хранились в отдельной комнате и подлежали самому бережному обращению.