Нью-Йорк - Резерфорд Эдвард - Страница 86

Вашингтон – и это было для него типично – не мог не заметить, хотя и не знал причины, что Джеймса что-то гложет, и вызвал его к себе.

– Мы не можем позволить Корнуоллису и Арнольду хозяйничать в Виргинии, – заявил Вашингтон. – Я посылаю туда три тысячи человек – посмотрим, что выйдет. Командование поручаю Лафайету, потому что доверяю ему. Думаю, и вы там пригодитесь, Мастер.

Прошел май, за ним июнь. Погода стояла теплая, и Нью-Йорк ненадолго притих. Было известно, что Лафайет выступил на Юг, но большинство продолжало считать, что если Вашингтон заручится достаточной поддержкой французов, то в скором времени непременно возобновит военные действия и на Севере.

О Джеймсе не было вестей, и Абигейл не знала, рядом ли он или уже далеко. Однако в последнее время она начала испытывать неотступный ужас. Недели шли, и эти зловещие предчувствия только усиливались. Она боялась поделиться своими страхами и уже этим навлечь беду – того и гляди сбудутся. Оставалось держать их при себе.

– Я только что был у Клинтона, – сообщил однажды отец. – Он уверен, что Вашингтон собирается атаковать Нью-Йорк. Он хочет вернуть Корнуоллиса, но Лондон ратует за проклятую виргинскую авантюру и не желает об этом слышать. – Мастер пожал плечами. – Корнуоллис сражается с Натаниэлем Грином и побеждает, но каждый раз теряет людей, а Грин перестраивается и лезет снова. Наши командиры все еще ждут большого восстания лоялистов, но его как не было, так и нет, а партизаны-патриоты нападают на все аванпосты подряд. Корнуоллис загоняет себя в угол. Клинтон приказал ему обустроить морскую базу, а войска переправить сюда, но тот, хотя и говорит, что создает эту базу в Йорктауне, не прислал Клинтону ни одного бойца.

В разгар лета пришли новости, которых с нетерпением ждал Вашингтон и боялся Клинтон. Из Франции выступил новый флот под командованием адмирала де Грасса. В скором времени он появился на горизонте. К июлю же Рошамбо, с его пятитысячным обстрелянным войском, покинул Род-Айленд и выдвинулся навстречу Вашингтону за городскую границу в Уайт-Плейнс. Вашингтон подводил и разворачивал отряды все ближе и ближе. Британские разведчики доложили: «Мы видели американцев. Они будут здесь через считаные часы». Улицы города заполнились войсками. Укрепляли северный Палисад. Юный Уэстон пришел в возбуждение.

– А сражение будет? – спросил он.

– Не думаю, – солгала Абигейл.

– А папа придет нас защищать?

– У генерала Клинтона хватит солдат.

– Я все равно хочу, чтобы пришел папа, – ответил Уэстон.

Но странное дело – ничего не произошло. Текли долгие августовские дни. Город напрягся, но французы с американцами не трогались с места. Казалось, они чего-то ждут.

А потом, в конце месяца, они вдруг отошли. Французские войска, основные силы Вашингтона, внушительный французский флот – все они отступили. Очевидно, план изменился.

– Наверное, решили, что взять Нью-Йорк не так-то легко, – предположила Абигейл.

Но отец покачал головой.

– Есть только одно объяснение, – сказал он. – Они готовят ловушку для Корнуоллиса.

Но судьба Британской империи не зависела от армии. Этого не было никогда. И никогда не будет. Ее опорой был британский флот, который повелевал океанами, снабжал необходимым солдат и спасал их в случае нужды.

В конце августа в Нью-Йоркскую бухту прибыла дюжина кораблей. Ими командовал первоклассный моряк – адмирал Родни.

– Но он привел всего двенадцать кораблей, а нам нужен целый флот! – посетовал Мастер.

Узнав об опасном положении Корнуоллиса и добавив к своей флотилии двенадцать нью-йоркских военных кораблей, Родни немедленно взял курс на Чесапикский залив. Но в скором времени в заливе снова нарисовались паруса, и его потрепанные корабли вернулись в бухту.

– Их было слишком мало, Абигейл. Де Грасс побил их, – сказал Мастер. – Родни готов повторить попытку, но ему придется восстановить силы.

Ремонт британских кораблей продвигался медленно. Они серьезно пострадали.

– Клинтону известны слова Корнуоллиса, – доложил Мастер. – Похоже, тот увяз по уши и ему не выбраться.

Но корабельные плотники управились не скоро, и флот выдвинулся лишь в середине октября.

Джеймс Мастер пристально рассматривал Йорктаун. Это был городишко со скромными пристанями на берегу реки Йорк. За рекой, в Глостер-Пойнте, расположился намного меньший лагерь британцев. Французы и патриоты заключили Корнуоллиса в широкое полукольцо. Будь он сильнее, то удержал бы на границах четыре главенствующих наружных редута. Но он решил, что не удержит, и те уже были заняты союзниками.

Настоящими союзниками. При первой встрече с Вашингтоном французский генерал Рошамбо незамедлительно и со всей обходительностью встал под его начало. Вашингтон, в свою очередь, совещался с ним по каждому поводу. Французы в красивых белых мундирах заняли левую часть полукруга; континенталы Вашингтона носили синие мундиры, если имелись, а милиция была одета в простую и грубую одежду. Без подкрепления с Cевера южная армия Корнуоллиса, состоявшая из красномундирников и гессенцев, одетых в синее по прусскому обычаю, теперь насчитывала шесть тысяч бойцов. Число союзников превышало шестнадцать тысяч.

Осада началась в конце сентября и длилась уже две недели. Пять дней назад Вашингтон лично произвел первый выстрел и положил начало штурму. Палили упорно и с толком. Британцы несли потери, но стрельба велась с дальнего расстояния. Теперь пришло время подступить ближе. Для этого предстояло взять штурмом внутренние редуты.

План Вашингтона был отчасти коварен. Обычный обстрел предполагалось продолжать весь день, затем в половине шестого вечера отряду французов надлежало осуществить отвлекающий маневр и выступить против одного из западных редутов. Вскоре после этого армия как бы начнет общее наступление на йорктаунские позиции. А настоящий удар будет нанесен после того, как враг переполошится и придет в окончательное смятение.

На самом деле – два удара. Два отряда по четыреста человек должны были взять штурмом девятый и десятый редуты, которые находились на восточном берегу реки. Девятый редут поручили атаковать французам, десятый – патриотам. Атаку предстояло возглавить Александру Гамильтону в сопровождении, с разрешения Лафайета, Джеймса Мастера.

И вот Джеймс ждал, радуясь возможности перейти к действиям. Он не помнил, когда бывал настолько взволнован. Атака будет, безусловно, кровавой. Бойцы примкнули штыки, а многие вооружились топорами для прорыва через укрепления.

Близился вечер, но было еще вполне светло. Он увидел, как французы приступили к своему отвлекающему маневру за оборонительным рубежом. Взглянул на лица бойцов. Ожидание немного страшило, но когда настанет время идти в атаку, все прочее будет забыто. Остались считаные минуты. Он чувствовал, как пульсирует в жилах кровь.

Джеймс осознал, сколь ужасающими выглядели движущиеся шеренги для измотанных британцев. Он ждал сигнала. Минуты казались вечностью. Он сжимал шпагу. Кроме нее, он был вооружен двумя пистолетами. Он ждал. И вот сигнал был подан.

Они снялись с места. До редута было недалеко, каких-то сто пятьдесят ярдов. Как странно! Они наступали, но все вокруг словно замедлилось. Британцы увидели их. Грянули выстрелы, и он услышал, как мимо виска просвистела мушкетная пуля, но едва ли обратил на это внимание. Перед ним вырастали высокие земляные валы. Бойцы крушили наружные укрепления, рубили изгородь топорами и врывались внутрь. Они перебрались через внушительный ров и начали взбираться на бруствер. Джеймс увидел перед собой британский шлем и ринулся вперед, готовый сразить неприятеля. Но какой-то боец опередил его и сделал выпад штыком.

Джеймс очутился за бруствером, красномундирники были всюду. Они отступали, уворачиваясь от залпового огня. Все решала скорость. Не думая ни о чем, он бросился вперед, краем глаза отметив, что с ним бегут еще трое или четверо. Красномундирник вскинул мушкет, но Джеймс со всей силы вонзил в него свой клинок чуть ниже грудины и ощутил, как сталь прошла сквозь плотный мундир и уткнулась в хребет. Упершись ногой в тело, Джеймс выдернул шпагу до того, как красномундирник упал.