Нью-Йорк - Резерфорд Эдвард - Страница 29

А у меня тоже была причина благодарить его светлость. Однажды он заметил, что я смурной, и спросил, в чем дело, и я сказал, что гадаю о судьбе моего Гудзона. И что он сделал-то! Разослал письма во все порты по всему белу свету, где торговали англичане, да еще на каждое английское судно – пусть наведут справки.

– Это займет время, и я ничего не обещаю, – сказал он, – но мы попробуем.

Добрый он был человек.

Он удивил меня, когда мы пробыли вместе уже больше года.

Леди Корнбери была стройная, элегантная дама. Мы мало разговаривали, но она всегда держалась со мной учтиво. Я знал, что она доставляет его светлости определенные проблемы. Я нередко заставал его стоящим возле стола, что был завален ее неоплаченными счетами, и бормочущим: «Как же мне это уладить?» Его светлость был не такой богач, как думали. Но стоило им с ее светлостью остаться наедине, как начинался дружный смех.

Однажды его светлость сказал мне, что они с ее светлостью будут ужинать наедине с двумя друзьями, только что прибывшими из Лондона. Тем же вечером, когда я тщательно побрил его и выложил ему одежду, он заявил:

– Сейчас ты мне больше не нужен, Квош. Спустись, отвори гостям и жди в столовой.

Ну, я впустил английского джентльмена с его женой и провел их в главную гостиную, где гостей ожидала ее светлость, так как его светлость еще не сошел вниз. Чуть погодя ее светлость сообщила мне, что ожидается еще одна, тайная гостья, великая личность, и мне надлежит открыть дверь и объявить о ее приходе. И я чуть не лишился чувств, когда она сказала, кого объявлять. Но я сделал, как было велено, и отворил дверь, а за ней, конечно же, находилась великая личность, так что я повернулся и громко произнес:

– Ее величество королева!

Я во все глаза смотрел, как входит королева Анна. Но когда она прошла мимо меня, я узнал его светлость.

Он был одет в платье ее светлости. Оно немного жало, но он управлялся с ним преотлично. И двигался, нужно признать, грациозно. На нем был женский парик. А после того как я побрил его светлость, он так напудрился, нарумянился и накрасился, что действительно мог сойти за очень красивую женщину.

– Господи, Корни! – воскликнул английский джентльмен. – Ты меня напугал! Тебя выдает рост, но ты необычайно похож на нее. Поразительно!

– Вы же знаете, что мы с ней близкая родня, – ответил его светлость, чрезвычайно довольный собой.

– Покажи-ка нам ножку, – потребовала английская леди.

Так что его светлость поднял юбки и показал нам свою ногу, которая выглядела прелестной в шелковом чулке. А потом он шевельнул ею так, что я чуть не вспыхнул.

– Помилуй, Корни! – расхохоталась леди. – Ты мог бы быть женщиной!

– Иногда так оно и бывает, – негромко заметила ее светлость.

Тогда его светлость пошел по комнате, делая реверансы и срывая аплодисменты.

Я подал ужин, и все весьма развеселились. Его светлость снял парик со словами, что стало чертовски жарко, после чего общество предалось сплетням об общих знакомых при английском дворе. И я был рад видеть их довольными, так как подозревал, что, несмотря на высокое положение в Нью-Йорке, губернатору и его леди наверняка не хватало и театра, и двора, и лондонских друзей.

Похоже, его светлость остался доволен вечером. Через месяц он устроил другой. Я помог ему подготовиться, и он немало повозился с платьем ее светлости, которое ему было слишком тесно.

– Придется что-то придумать, – сказал он мне.

На сей раз к нему пришли два джентльмена из знатных голландских семейств, принадлежавших к английской партии, – ван Кортландт и Филипс. Они крайне удивились явлению королевы и пару минут не осознавали розыгрыша, ибо никогда не видели эту леди. По-моему, представление его светлости им не понравилось, хотя они, будучи людьми вежливыми, ничего не сказали.

Дело, как и в прошлый раз, происходило в губернаторском доме в форте. После ухода гостей его светлость возымел желание подышать свежим воздухом и велел мне идти с ним на парапетную стену, которая выходила на бухту.

Ночь была ясной, над водой сверкали звезды. Лишь один часовой нес караул. Он посмотрел на нас и решил, что видит, вероятно, ее светлость. Осознав ошибку, он пригляделся внимательнее, но все не мог сообразить в темноте, кто эта высокая леди.

– Должно быть, здесь стоял Стайвесант, когда англичане явились брать город, – заметил мне его светлость.

– Полагаю, что да, милорд, – ответил я.

Он постоял еще сколько-то времени, и мы пошли назад. Проходя мимо часового, губернатор пожелал ему доброй ночи. И тот буквально обмер, когда услышал мужской голос. Не сомневаюсь, что он так и таращился нам вслед. А когда мы спустились, я сказал его светлости, что часовой удивился тому, что дама заговорила мужским голосом, – любопытно, смекнул ли он, кто это был? Но его светлость лишь рассмеялся и ответил: «Что, здорово мы его напугали?» И я тогда понял, что губернатор в глубине души, каким бы он ни был аристократом, нисколько не заботился о мыслях часового. И я осознал, что в этом была его слабость.

Из этих вечеров я понял и еще две вещи. Во-первых, его светлости нравилось напоминать о своем родстве и сходстве с королевой. Во-вторых, он любил переодеваться женщиной, королева Анна она или нет.

Так или иначе, а после этого я оказался в фаворе у губернатора, и он не забыл, что я появился у него благодаря семейству ван Дейк. Так что однажды он пригласил в форт Яна. Я прислуживал в комнате, когда тот вошел. Тогда как раз раздавали правительственные контракты, и его светлость преспокойно взял один и протянул ему:

– Вы славно удружили мне, когда продали Квоша. Быть может, вы сумеете поставить эти товары ко двору ее величества?

У Яна округлились глаза, едва он прочел контракт.

– Ваша светлость очень добры, – сказал он. – Я ваш должник.

– Тогда, наверное, вам будет приятно что-нибудь сделать для меня, – произнес его светлость. И принялся ждать.

– Мне будет очень приятно, – с пылом ответил Ян, – вручить вашей светлости пятьдесят фунтов, если ваша светлость окажет мне честь и примет их.

Ну и его светлость великодушно согласился принять. А мне все это было крайне интересно – наблюдать, как вершатся государственные дела.

Я продолжил пристально изучать его светлость, все думая, чем бы ему угодить, и вскоре после этого мне представился удобный случай. Проходя мимо лавки портного на Док-стрит, я приметил большую шелковую нижнюю юбку, которая, как я прикинул, очень неплохо подойдет его светлости. Всегда держа при себе деньги, что мне перепадали, я приобрел ее без труда и тем же вечером, когда мы остались наедине, вручил его светлости.

– Это на следующий раз, как ваша светлость будет ее величеством, – сказал я.

Он пришел в полный восторг и тут же ее примерил.

– Все, что мне нужно, – изрек он, – это такое же просторное платье.

Я обратил внимание, что всякий раз, когда он переодевался королевой, детей удаляли из дому. Так я сообразил, что его светлость все-таки немного побаивался людского мнения о своей привычке. Поэтому я постарался изгнать из моего поведения даже намек на насмешку. Через неделю после того, как я отдал ему юбку, он надел оную под платье для ужина наедине с ее светлостью и, когда я заблаговременно помогал ему нарядиться, спросил:

– Ты не находишь странным то, что я так одеваюсь?

– Милорд, в Африке, – ответил я, – откуда происходит мой народ, есть племена, великие вожди которых одеваются как женщины. Но это дозволено только им. Мы считаем это особым отличительным знаком.

Я все это выдумал, но его светлость об этом не знал.

– Ах вот оно как, – произнес он довольным голосом.

Прошло несколько месяцев; его светлость время от времени наряжался королевой, а то еще просто расхаживал в женском платье.

В том же году занедужила ее светлость. Врачи не знали, что с ней такое, а потому отворяли ей кровь, давали травы и рекомендовали покой. Домашний уклад во многом остался прежним. Его светлость часто присутствовал на уроках сына или читал вечерами Феодосии. Но я заметил, что нездоровье ее светлости иногда отзывалось в нем бессонницей. Он в одиночестве расхаживал по комнате, и я знал, что при этом он часто бывал облачен в женское платье.