Вкус власти (СИ) - Волков Олег Александрович "volkov-o-a" - Страница 2

Учебная броня, топоры и копья потому и называются учебными, что сделаны из дерева. К тому же, они тяжелее боевого в полтора раза и не очень удобны в обращении. Глупо шагать в деревянном шлеме, в деревянной рубашке и тыкать длинной тяжёлой палкой, но так надо. Когда эти мальчики наденут настоящую броню, возьмут в руки настоящие копья, то боевое снаряжение покажется им лёгким и очень удобным. Прав. Прав. И ещё сто раз прав генералиссимус Суворов – тяжело в ученье, легко в бою.

Люди – самый ценный капитал. Крестьяне, ремесленники и, главное, воины верят в него, как в бога. За несколько поколений Саян изменил менталитет первобытных охотников и собирателей. Теперь они не гордые и независимые соплеменники, а подданные. Пусть Саян ещё не сидит на золотом троне и не может мановением руки заставить толпы народа упасть перед собой ниц, но первобытная демократия, примат освещённых веками обычаев предков, уже в прошлом.

Саян целиком и полностью определяет жизнь людей. Сам издаёт законы и вершит суд. Теперь не нужно в диком исступлении танцевать вокруг костра и собирать добровольцев на войну. Саян единолично командует армией и посылает воинов туда, куда сочтёт нужным. Его приказы не обсуждаются, а выполняются.

Восточная деспотия? Примат закона и культ личности? Да, так оно и есть. Зато за неполную сотню лет человечество сделало огромный рывок вперёд. Его подданные живут лучше и богаче свободолюбивых охотников за пределами Тивницы и почти перестали зависеть от капризов природы. Бывают годы урожайные, бывают не очень. Зато последний раз голод посетил жителей Тивницы более сорока лет тому назад. Почти не получая притока свежей крови из вне, население города за 97 лет выросло с двух с половиной сотен до двух тысяч. И это только начало.

Что касается демократии, выборов и прав человека, то до них ещё нужно дорасти. Здесь и сейчас, в окружении диких племён и господства ручного труда, восточная деспотия является наиболее прогрессивным и эффективным политическим строем.

Между тем утус Лерл продолжает гонят незрелую молодёжь. Одноногий инструктор разделил учебную манипулу на две части. Теперь будущие пехотинцы отрабатывают столкновение. Квадрат разрезан на две половинки. Условные противники смущённо смотрят друг на друга. Понурые копья упёрлись в землю. Что-то будет.

- И так! Для особо тупых повторяю, – до чего же утус Лерл обожает орать. – Бить друг друга копьями по мордасам не надо. Ваша задача столкнуться щитами и заставить противника, то есть противоположную сторону, отступить. Копья, хрен с вами, поднять. Но не бросать!

Передвигаться плотным строем относительно легко. А вот отряд на отряд, сила на силу, гораздо более сложное упражнение. Здесь нужно слиться в монолитный кулак, стать единым целым, разогнаться и с ходу опрокинуть противника. Саян с интересом уставился на плац. Точно будет.

Утус Лерл заранее отковылял на безопасное расстояние, чтобы ни та ни другая сторона «совершенно случайно» не насадила его на копья.

- К атаке… товсь! Шагом… ма-а-арш! – громогласно скомандовал утус Лерл и тут же, всё более и более ускоряя темп, застучал костылём о землю. – Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь!

С молодецким энтузиазмом, впрочем, изрядно подмоченным усталостью, половинки учебной манипулы полетели на встречу друг другу. Расстояние между отрядами стремительно сокращается. Осталось десять метров. Пять. Три. Один.

Громкий треск сухой древесины гулким эхом отразился от крепостной стены. Аж уши заложило. Как будто гром грянул. А что творится внизу…

Куча мала.

Из всей учебной манипулы никому не удалось удержаться на ногах. Передние ряды рухнули на землю под тяжестью насевших сзади. Поднятые копья ухнули на головы незадачливых воинов. Саян спрятал усмешку в кулак. Не стоит ржать во всё горло, но удержаться трудно.

Коренастый юноша пытается стащить с головы шлем, забитый по самую макушку. Охая и ахая, потирая ушибленные лбы, парни, словно куча червей, расползаются в разные стороны. Победителя нет.

Крушение учебной манипулы утус Лерл воспринял на удивление спокойно. Взрыва неконтролируемой ярости, с могучим выплеском нецензурной ругани, не последовало. Едва куча мала слегка рассосалась, как утус Лерл громко скомандовал:

- Упор лёжа принять!

Лучше бы он по обыкновению своему разорался.

Кто успел подняться на ноги, тут же рухнул обратно на землю. Кто не успел, упёрся руками в вытоптанную траву и замер в исходном положении.

- Двадцать раз, – словно приговор, произнёс утус Лерл. – Начали! Раз. Два. Раз. Два. Раз.

Утус Лер, переступая через усердно дёргающиеся тела, без жалости лупит по выгнутым спинами и задранным ягодицам.

- Я вам покажу воинскую науку, – вещает утус Лерл. – Это вам не у мамки под юбкой сидеть. Я вас научу родину любить. А ну опустил задницу!

Пыльный костыль с треском опустился на очередной задранный зад.

- Тело держать прямо. Грудью касаться земли, – утус Лерл зорко наблюдает за парнями. – А теперь ещё двадцать раз.

За патологическую любовь к ругани, за пристрастие к садистским методам обучения, утуса Лерла давно следовало бы отстранить от подготовки подрастающего поколения. Уж больно наблюдать за мучениями молодёжи. Но… Все те, кто прошёл через его суровую школу жизни, с кого он на занятиях сдирал по три шкуры и выкачивал по десять литров пота, с благодарностью отзываются о нём. Среди зрелых воинов, кому довелось пройти через горнило настоящих сражений, утус Лерл пользуется огромным уважением. Это только подростки и юноши готовы сожрать его с костылём и за глаза называют Недобитый. Прав незабвенный Александр Васильевич: в бою оно и в самом деле легче.

- Витус!

Саян обернулся. На башню поднялся молодой воин. Медный шлем сдвинут на левое ухо, за пояс заткнут небольшой топор, на кирасе из толстой выделанной кожи пришита всего одна медная пластина. Щита у парня нет, значит караульный.

Сейчас, хвала Великому Создателю, Тивница живёт в мире. Но сорок воинов в полной боевой готовности постоянно несут караульную службу. Несколько человек в дальнем дозоре на реке. Еще несколько находятся в сторожевой башне недалеко от места слияния Акфара и Аксора. Основная масса охраняет саму Тивницу. Мир миром, но должна быть сила, способная в любой момент дать организованный отпор внезапному нападению и тем самым дать время остальным мужчинам добежать до дома и схватить оружие.

- Говори, - Саян спрыгнул с кирпичного зубца на пол.

- Замечен дымовой сигнал от дальнего дозора на Акфаре. К нам приближаются менги.

Менги – старый, заклятый враг. Саян глянул на юг. Действительно: над кромкой леса поднимается тонкий столб дыма. Сигнал. Значит по Акфару плывут незваные гости. Тем хуже для них.

Менги, как более развитый народ, на протяжении столетий совершают походы в далёкие северные леса за самым ценным трофеем – за рабами. Пока их интересуют только дети, девушки и молодые женщины. Всех остальных они убивают.

Менги уже давно создали полноценное государство. Пока их общество разделено всего на два класса: на благородных, богатую аристократическую верхушку, и простолюдинов, безмолвную и бесправную трудовую массу. Одной ногой общество менгов уже вступило в эпоху патриархального рабства, но очень скоро всё изменится. Может быть уже через десяток лет менгам позарез понадобятся самые настоящие рабы для тяжёлых работ в каменоломнях, для нудной и тупой расчистки каналов и прочих дел, где нужны тугие мышцы и куцые мозги.

- Сигнал общего сбора. Приготовится к осаде, - Саян повернулся к молодому караульному. – Давно их не было. Давно.

Козырнув, молодой воин убежал исполнять приказания.

Саян любовно погладил угловой кирпич зубчатого парапета. Пять лет назад приплыло аж восемь речных судов. На каждом по шестьдесят воинов. Под стенами Тивницы появилась почти полтысячная армия. Для первобытных времён и для начала эпохи рабовладения – очень большая армия.

Осада продолжалась почти два месяца. Как раз на той войне утус Лерл, который гоняет незрелую молодёжь, потерял правую ногу. Менги, положив под стенами половину армии, убрались не солоно хлебавши. Саян лично допрашивал пленных и быстро выяснил причину столь пристального внимания.