Маршал Язов (роковой август 91-го) - Ивашов Леонид Григорьевич - Страница 10

Радикальное развитие получила юридическая служба Министерства обороны: впервые в истории русской армии командиры соединений получали помощника по правовой работе в лице офицера юридической службы.

31 августа 1990 г. Верховный Совет СССР ратифицировал Женевские конвенции 1949 г. и дополнительные протоколы к ним, именуемые как законы и обычаи войны. Министр обороны СССР объявил их своим приказом и ввел руководство по применению их в войсках и силах флота. Перед этим долго и тщательно разбирался сам с объявляемыми нормами международного гуманитарного права. Затем приказал провести сборы руководящего состава Вооруженных Сил с приглашением иностранных специалистов. Представители Международного института гуманитарного права и Международного комитета Красного Креста, прибывшие читать лекции советским военачальникам, признавались, что приглашение выступить перед столь высокой военной аудиторией явилось для них сенсацией.

Но нужно знать Язова: если он брался за какую-то проблему, то решал ее фундаментально. Это было, пожалуй, главной чертой его стиля работы, сформировавшегося в процессе всей предшествовавшей военной службы.

Есть расхожая теория, суть которой в том, что человек как личность формируется в возрасте с 20 до 30 лет. В последующем одни черты характера развиваются, другие притупляются, но стержень личности сохраняется. При ближайшем рассмотрении оказывается, что ничего удивительного в сходстве образа мыслей военного Язова и сугубо штатского Ельцина нет. Когда формировались их главные черты характера, оба были командирами: один в армейской среде, другой — в сфере строительства. И здесь и там бесплановость, волюнтаризм, нетвердость управления одинаково чреваты развалом.

Михаил Горбачев до 30 лет был активным комсомольским вожаком со всеми вытекающими последствиями: без конкретной самостоятельной программы действий (партия говорит — надо, комсомол отвечает — есть), и как следствие — без конкретной ответственности за конкретные дела.

Кстати, сходство Ельцина и Язова не заканчивается только течением мыслей. Оно просматривается и в практических действиях: Борис Ельцин совершил свой путч в октябре 1987-го, Дмитрий Язов последовал ему четыре года спустя. Обоих подтолкнула к тому линия поведения Михаила Горбачева.

Не имея четкой стратегической программы, глубоких научных обоснований затевавшихся перемен, руководство страны шарахалось из стороны в сторону, съезжая постоянно из стратегической колеи на мелкодорожные частности. Обострение ситуации в стране, колебания почвы под ногами М. С. Горбачев пытался парировать различного рода аппаратными играми, выдвижением новых лозунгов. На большее его команда оказалось неспособна, поскольку она состояла в основном из людей отнюдь не стратегического уровня. У руководителя команды не хватило смелости сменить ее.

Поэтому тот бессистемный подход в политике, экономике, военном строительстве, который предлагался руководством страны, в Министерстве обороны воспринимался с определенной долей настороженности. Не случайно на одном из съездов народных депутатов СССР генерал-полковник А. Макашов предложил Президенту СССР пройти курс обучения в Академии Генерального штаба, что, правда, было воспринято как злая и неуместная шутка. Но А. Макашов не имел в виду просто поставить «под ружье» первого Президента СССР. Думается, что в мыслях у командующего войсками округа было следующее:

— Президент как Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами должен знать основы военного строительства и стратегии, структуру армии и флота, их задачи, принципы руководства ими, представлять себе повседневную деятельность войск и сил флота;

— как глава государства Президент обязан усвоить принципы управления масштабными процессами.

Именно это он мог получить в Академии Генерального штаба, но этим не воспользовался.

Однако вернемся к Д. Т. Язову. В условиях демократизации страны логическая схема его деятельности по отношению к армии выглядела примерно так: повысить требовательность к себе и к подчиненным, сосредоточить усилия на главных направлениях — укреплении воинской дисциплины на всех уровнях и повышении боеготовности, установить жесткий контроль за исполнением приказов и распоряжений, решительно освобождаться от слабовольных, неисполнительных командиров и начальников. Робко проявляющиеся в военной среде ростки демократических начал решительно пресекались.

И все же, хотя и медленно, Язов приближался к пониманию необходимости реформирования военного организма СССР, приведению его в соответствие с требованиями происходящих в стране процессов. Первым «демократическим» шагом стала подготовка по его указанию Положения о офицерских собраниях. Такие собрания, хорошо известные в старой, дореволюционной армии, в наши дни рассматривались бы как постоянно действовавшие общественные организации. Предполагалось, что они будут вырабатывать предложения для командования по подбору кандидатов на учебу, в загранкомандировки, регулировать бытовые и нравственные конфликты в офицерской среде, сплачивать коллективы.

Характерен, однако, эпизод, возникший на заседании Коллегии Министерства, где рассматривался проект. Предстояло ответить: избирать или назначать председателя Офицерского собрания? Председатель собрания «не избирается, а является таковым по своему служебному положению командир» — на этой формулировке настаивали маршал С. Ф. Ахромеев, генералы армии Д. С. Сухорукое и М. И. Сорокин. К ней склонялся и министр обороны. Пойти до конца, довериться самостоятельному выбору офицеров — на это ни Язов, ни его ближайшие сподвижники не решились. Демократия еще трудно сочеталась с единоначалием.

Военная реформа назрела

В 1988 году все чаще в средствах массовой информации стал дискутироваться и вопрос о военной реформе. Сначала в Министерстве обороны попросту от него отмахивались, как от назойливой мухи. Скептически к такой информации относился и министр обороны. Затем, когда этот вопрос стала поднимать армейская общественность, собрал небольшое по составу совещание и стал опрашивать своих подчиненных, что такое глубокая военная реформа, каково ее содержание и т. д. Начальник Генерального штаба, заместители министра обороны убежденно говорили, что реформа, по сути дела, уже идет. Содержание ее заключается в сокращении Вооруженных Сил, реализации Договора об ограничении стратегических вооружений, переходе в военном строительстве на качественные параметры. На этом и порешили. Указание министра обороны сводилось примерно к следующему: все сказанное изложить на бумаге и направить М. С. Горбачеву.

Но требования провести реформу военного организма государства приобретали все более организованный характер, достигли трибуны съезда народных депутатов, Верховного Совета СССР.

Здание Министерства обороны начали пикетировать солдатские матери, требуя или изменить условия службы сыновей, или вернуть их домой. Игнорировать набиравший обороты процесс уже было опасно.

Министр обороны в конце 1988 года отдал распоряжение готовить концепцию военной реформы. Институт военной истории по требованию министра подготовил ему справочный материал по военным реформам России от Ивана Грозного до настоящих дней. Бегло просмотрев историю преобразований в военной области времен Ивана IV и Петра I, Д. Т. Язов внимательно стал вчитываться в опыт военных реформ 1860–1870 гг., проведенных под руководством военного министра России Д. А. Милютина. (Кстати заметить, что «почитать» Д. А. Милютина он не раз рекомендовал своим заместителям). Если судить по рабочим заметкам на исторической справке, особый интерес для Д. Т. Язова. представляли вопросы взаимозависимости состава и численности армии и экономического потенциала государства.

Милютин проанализировал состояние экономики России и сделал вывод, что дальнейшее содержание огромной армии будет губительно для народа. Поэтому было предложено, значительно сократив численность войск, организовать систему массовой подготовки резервов. Нечто подобное, только во сто крат более сложное, предстояло совершить и Дмитрию Язову.