Прорыв в Пангею - Атаманов Михаил Александрович - Страница 29

А в одном месте дорога оказалась почти полностью перекрыта огромной паутиной. Размеры уходящей куда-то в чащу паутины определить было сложно, но не менее гектара леса было опутано липкими белыми нитями. По этой гигантской конструкции тысячами бегали красные пауки, обновляя свою сеть. Насекомые были сравнительно небольшими, с ноготь на пальце, и хорошо заметны на фоне белых нитей. На моих глазах красивая пёстрая птица размером чуть поменьше голубя спикировала с ветки на одного такого паучка, но прилипла к ловчей сети, оказавшейся удивительно клейкой и прочной.

Птица дёргалась, пытаясь освободиться. Возможно, она и сумела бы это сделать, но не успела. Из центра паутины примчался огромный паук. Его мохнатое рыжее тело превышало размером футбольный мяч, а каждая из волосатых конечностей по длине не уступала моей руке. Паук мгновенно схватил добычу, притянул своими суставчатыми лапами к жвалам и впрыснул яд. Птица сразу прекратила сопротивление и обмякла. Паучище воткнул свои страшные жвала в тушку и принялся высасывать кровь, тёмные густые капли падали вниз и бисером повисали на нитках паутины. Насытившись, чудовище замотало трупик птицы в белый кокон и оставило висеть на паутине. После чего так же стремительно, как появился, паук умчался вглубь паутины. А десятки маленьких красных паучков стали со всех сторон сползаться к мёртвой птице и доедать останки.

– Жуть какая! – прокомментировала увиденное Фея. – Так ведь и человек может попасться. Ночью не за метит паутину и получит смертельный укус.

– Человек сможет порвать паутину и удрать, – ответил Пузырь. – Или отбиться от этого паучищи.

– Нет, порвать эту нить не в состоянии даже самый сильный человек или дварф, – с болью в голосе ответил шедший рядом с нами Суртак Тяжёлый. – Если без ножа влип в такую паутину, то выбраться из нее очень трудно, почти невозможно. Да и тот паук, что вы видели, отнюдь не самый большой. Где-то в центре такого опутанного паутиной леса откладывает яйца огромная паучиха ростом с человека, бывает и больше. Когда-то давно остатки отряда, в котором я служил, отступали по этому бескрайнему лесу, преследуемые эльфами-дроу. Мы бежали без оглядки, а эльфийские стрелы косили отстающих и тех, кто пытался свернуть направо или налево.

Эльфы целенаправленно гнали нас прямо на гигантскую паутину, намного больше этой. Мы с друзьями решили попробовать прорубиться сквозь ловчую сеть. Мы жгли её факелами, резали мечами и топорами и довольно легко пробрались глубоко внутрь оплетённого паутиной леса. А там на нас массово начали нападать пауки – мелочь лезла под одежду, а пауки покрупнее прыгали на головы. Мы отбивались и прорубались всё глубже и глубже. Помогали тем, кто застрял в паутине, поддерживали раненых, никого не бросали. А потом одного из нас вдруг схватили бронированные когтистые лапы и потащили наверх. Раздался жуткий крик. Мы увидели огромную паучиху – она шагала на своих ходулях по прочным нитям у нас над головами и выбирала следующую жертву. Вот тогда среди нас началась паника. Опытные солдаты, ветераны многих битв, бросали оружие и, обезумев от страха, кидались напролом в паутину и влипали, как мухи.

Лишь несколько бойцов не бросили оружие и продолжили прорубаться вперёд. Смерть косила людей повсюду – кто-то падал от изнеможения и уже не мог подняться под тяжестью шевелящегося ковра из пауков, другие на ходу распухали от паучьего яда, третьих затягивала наверх и умерщвляла гигантская паучиха. На свободу смогли прорваться лишь трое, двое из которых к вечеру умерли от яда. Моё тело тоже почернело и распухло, ноги не влезали в сапоги. Но я выжил, дварфы вообще более устойчивы к ядам, чем люди…

Суртак Тяжёлый факелом безжалостно выжег пересекавшую наш путь паутину, десятки обгорелых паучьих трупиков посыпались на землю. Наш обоз миновал опасное место. Мы двигались очень осторожно, проверяя подозрительные кусты и древесные завалы по обеим сторонам дороги. Но, по-видимому, обоз двигался всё-таки быстрее, чем обычно, так как к исходу четвёртого дня Суртак объявил, что наш обоз нагнал отставание и опять укладывается в график, поэтому сегодня мы устроимся на ночлег в горном форте.

Это известие подбодрило дварфов – сразу же начались разговоры о горячем ужине и крепком пиве. Молодые дварфы, не стесняясь Феи, начали живо обсуждать достоинства и таланты, а также доступность жриц любви в горном форте. Видно было, что это место пользовалось у дварфов особой популярностью.

Ещё через пару часов сквозь прорехи в сплошном покрове листвы забрезжил солнечный свет – и это после четырёх суток сплошного сумрака в древнем лесу! Не думал, что жители подземных городов могут так радоваться солнцу! Дварфы улыбались свету и произносили горячие благодарственные молитвы Тору за успешный переход через опасный лес.

Лес действительно вскоре закончился. Причём закончился сразу, резко. Позади остался сумрачный мир всех оттенков зелёного, поднимающийся сплошной стеной у края залитой ярким солнцем равнины. Словно древнее волшебство не давало могучему лесу переступить какую-то невидимую черту, перейти через границу солнечного мира. Ни одного самого маленького деревца, ни одного старого пня не наблюдалось за пределами лесного массива. Виднелись лишь поросшие мхом камни, серые валуны и покрытые редкой травой склоны. Дорога пошла вверх.

К нашему проселку то справа, то слева стекались такие же едва протоптанные колеи, просочившиеся через древний лес, дорога расширялась и становилась всё более ухоженной. А вскоре началась и брусчатка: путь здесь оказался аккуратно вымощен обтёсанным камнем. Я не успел обдумать, кому вдруг потребовалось тратить столько сил и времени на облагораживание дороги в безлюдной горной местности, как ответ сам показался за поворотом.

Наш путь перегораживал самый настоящий шлагбаум, рядом виднелась высокая деревянная будка для охранников. Возле дороги нас поджидали несколько угрюмых типов ростом под три метра с жуткими палицами в руках. Из всей одежды на этих смотрителях были лишь грязные набедренные повязки. У самого крупного и опасного на вид на шее висело ожерелье из человеческих черепов. Суртак Тяжёлый, однако, при виде вооруженных гигантов не выразил никакого волнения. Наоборот, старый дварф даже успокоился.

– Это тролли. Они следят за сохранностью моста и берут с путников плату за проезд, – подсказала мне Ленка. – Причем принято, чтобы каждый сам за себя платил, видимо, арифметику тролли в школе не проходили. Мне говорили, что в прошлом году с каждого пешего брали по три менки.

Тролли действительно не выражали агрессивности и просто перегораживали дорогу. Не знаю, какой безумец стал бы спорить с такими охранниками, – это были огромные длиннорукие существа с внушительными мышцами и страшными жёлтыми клыками.

– Три менки с человека, два цехина с лошади и пять цехинов с телеги, – грубо прорычал тролль с ожерельем из черепов.

Дварфы не стали уточнять, что они не люди, а волы не лошади. Все по очереди положили на гигантскую ладонь тролля по три медных монетки. Я, Фея и Пузырь также заплатили пошлину. Затем Суртак из своего кошеля достал плату за волов и телеги. Тролль подождал немного, словно обдумывая, не обманули ли его, потом высыпал горсть монет в свой кошелёк и дал отмашку остальным. Тролли ушли с дороги, один из них поднял шлагбаум перед нашим караваном. Мы подошли к обрыву, прорезающему горный склон.

Каменный мост через пропасть был построен на совесть и содержался троллями в идеальном состоянии. На таком широком мосту могли разъехаться даже две телеги. Но всё равно смотрелся он жутковато. Особенно после того, как я обратил внимание, что камни не скреплены между собой цементом или другим связующим раствором. Тяжёлая слегка выгнутая вверх конструкция держалась исключительно благодаря идеальной подгонке камней. Дварфы, тем не менее, бесстрашно вели волов с тяжёлыми телегами через пропасть. Я на всякий случай чуть приотстал, пока не убедился, что первая телега благополучно миновала опасный участок.