Тридцать лет среди индейцев - Теннер Джон - Страница 58

Я так был взволнован, что не чувствовал под собою земли; кажется, однако, я не был испуган. Набросив петлю на черную лошадь, я всё еще не садился верхом, потому что это движение лишило бы меня на минуту возможности защищаться, — и можно было бы напасть на меня с тыла. Подумав, однако, что вид малейшей нерешительности был бы для меня чрезвычайно невыгодным, я хотел вскочить на лошадь, но сделал слишком большое усилие, перепрыгнул через лошадь и растянулся на той стороне, с ружьем в одной руке, с луком и стрелами в другой. Я встал поспешно, оглядываясь кругом, дабы надзирать над движениями моих неприятелей. Все хохотали во всё горло, кроме семьи Ба-гис-кун-нунга, Это ободрило меня, и я сел верхом с большей решимостию. Я видел, что ежели бы в самом деле хотели на меня напасть, то воспользовались бы минутою моего падения. К тому же веселый хохот индийцев доказывал, что предприятие мое вовсе их не оскорбляло. ] Свернув на дорогу, я увидел впереди Ва-ме-гон-э-быо, продолжавшего бежать, словно спугнутая индейка. Он уже почти скрылся из виду. Догнав беглеца, я сказал ему: «Брат, ты, наверно, устал. Хочешь, я одолжу тебе свою лошадь», и мы вместе двинулись дальше. Наконец мы увидели двух всадников из деревни, пустившихся в погоню за нами. Ва-ме-гон-э-бью испугался и хотел было ускакать, оставив меня одного выпутываться из этой истории. Но, разгадав его намерения, я предложил ему сойти с лошади, что он и сделал, бросившись бежать со всех ног. Когда оба индейца приблизились ко мне примерно на полмили, я сошел с лошади, взял повод в руку и повернулся к ним лицом. Они тоже остановились на тропе недалеко от меня. Оглядевшись вокруг, я заметил Ва-ме-гон-э-бью, спрятавшегося в кустах. Мы простояли так на дороге, мои противники и я, до полудня. Многие жители деревни собрались на небольшом холмике недалеко от палаток и ждали, что же произойдет дальше. Наконец сыновьям Ба-гис-кун-нунга наскучило стоять на одном месте. Они разделись и стали приближаться ко мне с разных сторон, видимо, намереваясь окружить меня и пристрелить. Два раза индейцы приближались ко мне, затем, чтобы отрезать отступление, они встали на тропе между мною и Ва-ме-гон-э-бью. Мне наконец наскучило их позорное поведение, и, пустив лошадь галопом, я поскакал прямо на них. Тотчас они побежали обратно в деревню. В этом случае Ва-ме-гон-э-бью проявил себя еще большим трусом, чем обычно. К счастью, предводители и почитаемые мужчины из группы, к которой принадлежали Ба-гис-кун-нунг с сыновьями, были даже рады моей удаче. Эти люди были у них на плохом счету, так как постоянно сеяли раздоры. Вот почему моя затея удалась, хотя Ва-ме-гон-э-бью не оказал мне ни малейшей помощи.

Когда оба индейца повернули назад в деревню, я поехал дальше, и тут Ва-ме-гон-э-быо вышел наконец из кустарника, в котором прятался, чтобы присоединиться ко мне. К вечеру мы добрались до палатки нашего старого друга Ваус-со, жившего раньше вместе с Пе-шау-бой. Я спрятал похищенную лошадь в лесу и просил брата ничего не рассказывать Ваус-со о наших приключениях. Но ночью, когда я уже заснул, брат поведал ему о всех событиях прошедшего дня. Услышав, как я перескочил через лошадь, Ваус-со так громко ц весело расхохотался, что я проснулся.

Наследующее утро мы отправились в путь к Ко-те-квау-ви-ах-ве-се-бе, где жила тогда моя семья. Теперь у меня было две лошади, и встретив своего друга, у которого не было ни одной, я обещал с ним поделиться. Но друг сказал, что возьмет лошадь, когда будет возвращаться домой. Между тем предназначавшаяся ему лошадь пала, разорвав себе вену, и у меня остался только черный конь, которого я очень полюбил и назвал «Манданом». Но когда мой друг вернулся, пришлось сдержать обещание и отдать ему коня. Моя жена горько плакала, да и мне было очень жалко расставаться с таким дорогим конем.

Спустя три месяца после этих событий кри прислали оджибвеям табак (Табак не только приносят в жертву духам, но и преподносят в качестве подарка, для привлечения на свою сторону союзников или при переговорах о заключении мира.), приглашая их отправиться вместе к манданам и участвовать в военном походе против бвои-нугов (сиу), живших у реки Миссури. Пока шли переговоры, мне передали, что Ба-гис-кун-нунг грозился убить меня, если я приму участие в походе. Но я не придал никакого значения его угрозам.

От моей стоянки до Черепашьей горы (горы Тёртл), где собрался большой отряд кри, было шесть дней пути. Я уже был наготове более месяца, когда наконец появился Ва-ге-то-та, который с группой из 60 воинов направлялся к месту сборища. Тут мы присоединились к нему группой из восьми человек, отдав все продовольствие, какое могли, этому индейцу и его отряду, так как они уже сильно голодали. Вскоре и мы разделили их мучения. Поход продолжался уже два или три дня, когда пришлось выделить 20 юношей для охоты на бизонов. Ва-ге-то-та настаивал, чтобы я пошел вместе с ними, но я отказался. Он несколько раз принимался меня уговаривать и наконец, взвалив мои вещи себе на спину, заявил: «Ну, племянник, теперь тебе придется идти. Я понесу твои вещи, пока ты не вернешься». Мне посчастливилось, отойдя на небольшое расстояние, подстрелить лося. Индейцы набросились на добычу, как голодные собаки, и вскоре от мяса ничего не осталось, хотя его удалось отведать менее чем половине всех голодавших людей. Те 20 юношей, которых послали охотиться на бизонов, вернулись домой без добычи.

Они так ослабели от голода, что не держались на ногах, и многим пришлось отстать. В течение многих дней единственной пищей служила нам ме-туш-ку-ши-мин, или травяная ягода, съедобный корнеплод, который французы называют «помм бланш» («белое яблоко» (Этот корнеплод относится к виду прозалеа, необычайно часто встречающемуся в районе Миссури. В вареном или жареном виде он вкусен и питателен. Но если долгое время питаться только им, это может привести к расстройству желудка.)). Сам я уже был на грани полного истощения, когда один старик, родня моей жены, как-то ночью разбудил меня и сунул в руку немного пеммикана, который он все время тщательно прятал. Эта пища позволила мне добраться до Черепашьей горы, куда вместе со мной прибыла только половина отряда Ва-ге-то-ты. Из тех, кто не мог за нами следовать, одни пришли сюда позже, другие вернулись на родину, а третьи так и пропали без вести.