По понятиям Лютого - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 54

– Это всё не то. Надоело перебиваться мелким серебром. Мне нужна по-настоящему богатая публика, чтобы сорвать крупный куш прежде, чем они успеют испугаться.

– Зачем? Мы и так снимаем приличные комнаты, не голодаем вроде, – возразил Квентин.

Модус исподлобья посмотрел на него.

– Ты успел в своей жизни поспать на шелковых простынях. Я, может, тоже хочу. Если тебе не нравится, нанимайся гребцом на какую-нибудь посудину и греби на здоровье куда хочешь. – Подумав, он добавил с мрачной усмешкой: – Только не забывай, что ты раб, Квентин. Для тебя здесь ничего не поменялось. Если тебя схватят солдаты, пеняй сам на себя, защитить тебя будет некому.

Он был прав, возразить нечего. К тому же своих денег Квентин не имел ни гроша. Модус платил за него, когда было необходимо, купил ему новую хламиду и сандалии, но на руки ничего не давал. Похоже, ему доставляло удовольствие подчеркивать зависимое положение старшего товарища. Да и товарищами ли они были? Иногда Квентину казалось, что он самый настоящий раб своего бывшего друга! Конечно, такое трудно было представить, когда они вдвоем работали в пекарне Захарии. Но теперь многое изменилось.

От одного из игроков они услышали, что западнее по побережью есть прекрасный город Атталия, где любит отдыхать римская верхушка, а местная ярмарка – одна из самых богатых на Средиземноморье. Уже через неделю Модус и Квентин ступили на отделанную розовым мрамором пристань в атталийском порту.

– Смотри, не узнаешь? «Победа»!

Модус показал на изящный корабль, покачивающийся у соседнего пирса. Форштевень украшало изображение крылатой богини, строго взирающей на город со своей высоты.

– Кажется, ты когда-то собирался плыть на нем домой, – сказал Квентин. – Хотя мне уже не верится, что мы когда-нибудь…

– Поплывем, – оборвал его Модус. – Всему свое время.

Они зашли в портовую харчевню, Модус расспросил про «Победу». Сказали, что принадлежит она римскому всаднику Квинту Метеллусу, владельцу оливковых плантаций и виноградников.

– Он, как и многие богачи, приезжает сюда играть. Здесь, в Атталии, лучшие игорные дома во всей империи, даже Рим не сравнится.

– Это еще почему? – удивился Модус.

– Потому что в Риме всё на виду, а император считает, что у крупных игроков деньги лишние и их следует забирать в казну. Там можно играть только по мелочи. А здесь людям ничего не мешает просаживать свои состояния.

Модус сразу почувствовал, что этот город, скопище богатых вилл, место отдыха скучающей римской знати – именно то, что он искал. По вымощенным булыжником мостовым то и дело катились сверкающие лаком и позолотой кареты либо расторопные лектикарии несли своего хозяина на богато разукрашенных носилках. Вдоль всего побережья стояли роскошные игорные дома – алеаториумы, где ставки достигали сотен динариев. Шулера здесь если и водились, то только самого высокого уровня. Другие просто не выживали. С теми, кто пытался вбросить кости с «начинкой» или проделать какой-либо подобный дешевый трюк, разговор был короткий – в каждом алеаториуме у входа в качестве предостережения стоял столб с вбитым крюком, где незадачливых шулеров полагалось подвешивать за ребра.

В первый же вечер он выиграл около двух сотен динариев, во второй – сразу пятьсот и решил обосноваться здесь капитально и с удобствами – снял виллу в новой части города, так называемом «Римском квартале», где проживала богатая публика и высшее чиновничество. Десять больших комнат, усаженный розовыми кустами двор с фонтаном, вместе со слугами: поваром, кубикулярием[18], садовником и несколькими рабами, которые выполняли черновую работу, охраняли дом, а когда он отправлялся в свет, несли его носилки. Был даже нанят мальчик, который обмахивал хозяина опахалом, когда тот спал.

Модус значительно обновил гардероб, приобретя сирийские шаровары в желто-красную полоску, восточные сандалии с загнутыми носами, расшитые позолотой атласные халаты и длинные, до середины бедра, шелковые куртки. Турецкий тюрбан с пером или красная феска дополняли его наряд. Он в очередной раз изменил внешность: теперь лицо его было покрыто легкой щетиной, а подбородок украшала небольшая бородка, поэтому многие принимали его за жителя Средиземноморья. Поскольку в Сирии оружие не находилось под запретом и многие открыто носили мечи и кинжалы, Модус тоже купил себе хищного вида двояковыпуклый ятаган с самоцветами на ножнах и рукоятке и острым серым клинком.

Часто ему снился тот удивительный белый лес. Он брел по мягкой пружинящей земле в призрачном свете. Куда он брел, зачем? Проснувшись, помнил мало. Черные точки мух. Они были послушны его воле, садились и взлетали, выстраивались в любой узор, какой он только ни пожелал… Временами какие-то мертвецы тянули к нему свои полуистлевшие руки, похожие на диких свиней хищные твари мелькали среди стволов, собираясь напасть на него, но едва раздавался грозный рык хозяина леса, все исчезало, рассыпалось в серебристую пыль. Модус ни разу не видел его, не представлял, как он выглядит. Иногда успевал заметить огромную стремительную тень, мелькнувшую в чаще леса. Иногда ему казалось, что с каждым разом эта тень оказывалась ближе, а рык – громче. Он знал, он надеялся, что рано или поздно встретится с ним…

Каждый вечер Модус шел бросать кости, и редко когда игра заканчивалась раньше рассвета. Квентин сопровождал его, но по мере того, как выигрыши становились крупнее, Модус все меньше доверял ему и все больше беспокоился о своей безопасности. Он не расставался с ятаганом, за ним постоянно ходили три раба из охраны дома, а потом он взял себе телохранителя – здоровенного нубийца по имени Али, который проиграл ему несколько десятков динариев и не сумел расплатиться. Он мог обратить несостоятельного должника в рабство, но предпочел взять на службу, пообещав после отработки долга выплачивать ему жалованье. Квентина это задело.

– Из меня ты сделал раба, а незнакомого чернокожего назначил телохранителем! Дай мне меч – ты ведь знаешь, я опытный воин, я был одним из лучших в войске Карадога Косматого! К тому же руки мои давно соскучились по оружию!

– Кем ты был у Карадога, сейчас не важно, – отмахнулся Модус. – Рабам запрещено носить оружие, что тут еще объяснять? А мне нужен человек, который сможет защитить меня. К тому же этот Али хорошо знает все таверны и алеаториумы на побережье, он здесь давно играет.

И в самом деле, Али частенько давал ценные подсказки. Он служил раньше у нескольких богатых вельмож, знал их привычки и сохранил многие полезные знакомства. Не раз и не два благодаря его советам Модусу удавалось оказаться в нужное время в нужном месте и сорвать большой куш. Вместе с нем он и в себе самом обнаружил кое-какие новые способности…

Однажды Али предложил посетить одну таверну, известную в городе как «Слоновий бивень», где в тот день собиралась солидная компания местных богачей. Но когда они уже приближались к цели, Модус почувствовал резкую боль в пальце, на который был надет перстень. Взглянул на него – камень переливался огненно-красным, кожа вокруг покраснела, как от ожога, а в воздухе ему почудился запах горелого мяса. Он ясно понял, что этот недобрый знак связан с местом, куда они направляются, и остановил носильщиков.

– В «Слоновий бивень» мы не пойдем!

– Почему? – удивился Али, следующий по правую сторону носилок.

– Неважно. В порту сириец Сахиб открыл харчевню, вот к нему мы и наведаемся!

Квентин, который держался с левой стороны носилок, даже не высказал удивления: он знал, что Модус неожиданно меняет решения и никогда их не объясняет.

Той ночью в «Слоновьем бивне» случился пожар, в котором погибли все посетители, включая нескольких солдат и случайных прохожих, которые пытались потушить огонь. А в таверне Сахиба сидели набитые золотом и серебром мавританские купцы, которые прибыли в город этим вечером. Модусу везло как никогда, и он обчистил их вчистую. Под конец игры один из игроков, совсем отчаявшись, поставил на кон драгоценный алмаз размером с голубиное яйцо – видимо, последнее, что у него было. Остальные купцы необычайно всполошились, долго кричали, отговаривая его от этого шага, но тот стоял на своем.