Ганнибал. Бог войны - Кейн Бен - Страница 69

– Откуда ты знаешь по-гречески? – спросил Квинт.

– Я вырос в Бруттии. Даже теперь во многих маленьких городах на побережье основной язык – греческий.

Урций тихо присвистнул.

– Я знаю, Марий, что у тебя одному Гадесу известно какие взгляды на жизнь, но хотеть взяться за такое…

– Мой срок еще не пришел, – самоуверенно осклабился тот. – К тому же, говорят, сиракузские женщины ошеломительны – и так же легки в поведении!

– Он опять думает о своем члене… Человек не видит беды, пока она не грянет. Ставлю дидрахму, что ты вернешься, так и не засунув его ни в одну сиракузскую бабу. – Урций протянул руку.

– Идет! – Марий пожал ее.

– Уговор дороже денег, – предупредил Квинт, не удержавшись от улыбки. – Без обмана!

– Договорились. Пусть Вулкан расплющит мой член, если не сдержу слова!

– Вот это было бы противно. Твой член так мал, что Вулкану не так просто будет его отыскать, – ухмыльнулся Урций.

Лицо Мария на мгновение стало серьезным.

– Дело не в бабе. Вообразите, какие нас ожидают опасности! А если все получится? Наверняка будет большая награда, и мы сможем несколько месяцев пить.

Квинт постучал по лбу.

– Ты свихнулся.

Марий рассмеялся, и юноша понял, что, несмотря на свой страх, он не был бы так уж счастлив, если бы Мария отправили на задание одного. Плохо это или хорошо, он – его товарищ.

– Все равно ничего такого не будет, – сказал Марий. – Марцелл наверняка найдет кандидатов получше.

Пара дней прошла без событий, и тревоги начали затихать. Наверняка командующий нашел людей для секретного задания. И когда однажды утром Коракс куда-то пропал, оставив свою манипулу Витрувию, Квинта это не обеспокоило. Собрания центурионов были обычным делом, а рвение Витрувия не оставляло времени для размышлений. Вскоре он устроил одним гастатам серию марш-бросков в полном вооружении, а другим велел сражаться друг с другом тяжелыми деревянными мечами, какими обычно пользовались рекруты. Некоторым даже пришлось бороться в доспехах – как сказал Витрувий, чтобы освежить навыки рукопашного боя. Солдаты не были рады – мало кто из центурионов истязал своих солдат таким образом, – но взялись за упражнения с готовностью, потому что Витрувий ничуть не уступал Кораксу в приверженности строгой дисциплине. Если он замечал, что кто-то недостаточно старается, того ожидало нечто похуже упражнений.

Квинт с Урцием и остальными заканчивал серию марш-бросков, когда услышал, как кто-то зовет Мария и его. Еще оставалось четыре забега, но их звал сам Витрувий. Они трусцой пустились к младшему центуриону, стоявшему с опционами. У Квинта возникло нехорошее предчувствие, когда он заметил рядом с Витрувием солдата. На нем был самнитский нагрудник из трех пластин, означавший, что он из социев. Осознание пришло мгновением позже. Коракс был у Марцелла, а это был экстраординарий, один из отборных солдат союзников, служивший в охране консула.

Уже с отчетливой тревогой Квинт сказал:

– Ты звал нас, центурион?

– Оба пойдете с этим солдатом. Марцелл хочет вас видеть.

– В таком виде?

Квинту совершенно не хотелось видеться с командующим римскими силами в Сицилии – которого он видел лишь однажды, да и то издали, – вот так, с раскрасневшимся лицом и вспотевшему. Даже Марий смотрел уже не так бодро, как мгновение назад.

– Да, – коротко сказал Витрувий. – Сейчас.

– Слушаюсь!

Квинт отсалютовал и посмотрел на бородатого самнита, не намного старше его самого.

– Следуйте за мной.

Слегка пожав плечами перед Марием, Квинт последовал за самнитом.

– Как твое имя? – спросил он, когда они удалились от Витрувия.

– Саттион.

– Ты знаешь, зачем за нами послали?

– Консул хочет что-то сказать.

Квинт скрипнул зубами, а Марию было все равно. «Отчего я не могу быть таким безмятежным?» – подумал юноша.

– Это я знаю, – ответил он Саттиону. – Но почему?

– Не мое дело – задавать вопросы консулу, – ответил тот, топорща бороду.

«Вот болван!» – подумал Квинт.

– Потому что мы оба говорим по-гречески, – пробормотал Марий.

– Да.

Квинт не мог придумать другой причины, зачем еще они понадобились. «Мы вернемся без всяких неприятностей», – сказал он себе. Однако когда они приближались к преторию Марцелла, уверенность эта таяла с каждым шагом.

Штаб-квартира консула располагалась в главном лагере войска – обширном лагере, вмещавшем два легиона. Когда Квинт добрался туда, его мрачные предчувствия усилились многократно. Правда, однажды он был в такой высокой резиденции, но давно, когда еще служил в коннице. К тому же человек, с которым он тогда встречался, Публий Корнелий Сципион, помогавший водить римские легионы в начале Ганнибалова вторжения, был хорошо расположен к его отцу. Их встреча была формальной, но приятной. Сегодня же все будет совсем не так. Теперь, когда они прошли за частокол вокруг претория, Квинту стало не по себе.

При входе в палатку Марцелла Саттион поговорил с дежурным начальником стражи, центурионом экстраординариев, который отдаленно напоминал Коракса. Множество серебряных и золотых фалер украшали его доспехи поверх кольчуги, а шрам на правой ноге от колена до лодыжки являлся еще одним свидетельством заслуг. Центурион с неприязнью посмотрел на Квинта.

– Вы Креспо и Марий, гастаты из манипулы Марка Юния Коракса?

– Так точно! – ответили они.

– И в таком виде вы хотите увидеться с консулом?

– Когда прибыл посланник, мы проходили тренировку. Наш центурион приказал явиться немедленно. Не было времени привести себя в порядок.

Центурион лишь издал презрительное «пффф».

– Пойдемте со мной.

Друзья обиженно переглянулись и повиновались.

Как и у Сципиона, шатер был пышно разукрашен. Пол покрывали толстые ковры, сверху свисали тяжелые шандалы, роскошная мебель была подобрана со вкусом, с возвышений на посетителей взирали изящные раскрашенные статуи – множество богов, богинь, сатиров и нимф. При входе в приемную Марцелла центурион назвал имена пришедших. Было велено войти, и когда они оказались внутри, у Квинта захватило дыхание. Центр прямоугольного помещения занимал большой стол, и на нем юноша разглядел подробную карту Сицилии и карту Сиракуз. Обе были уставлены черными и белыми камешками, по-видимому, обозначавшими позиции римских, сиракузских и карфагенских войск. В этом не было ничего удивительного, так же как в присутствии Марцелла и Коракса. Но Перы?.. Именем Гадеса, что он тут делает? По спине Квинта снова заструился пот, когда гастаты остановились на почтительном расстоянии от Марцелла и отсалютовали.

– Вот люди, каких вы хотели видеть.

– Спасибо, центурион. На этом всё.

Холодно взглянув на Квинта и Мария, командир удалился.

Марцелл был высокий худой человек с опрятными каштановыми волосами. На нем не было консульских отличий, но по всему его виду было понятно, что он консул. Его простая туника, золоченый ремень и разукрашенный кинжал были исключительного качества. На правой руке у него сверкал великолепный перстень с рубином, а другую руку украшал бронзовый браслет с головой барана. Какое-то время Марцелл рассматривал двоих явившихся к нему. Оба поежились под его взглядом. Краем глаза Квинт заметил, что Пера ухмыльнулся. Он рискнул взглянуть на Коракса, который еле заметно кивнул ему, вернув малую долю спокойствия. Может быть, их все-таки не превратят в шпионов?

Наконец, Марцелл заговорил.

– Ваши имена?

– Квинт Креспо. Гастат в манипуле центуриона Коракса.

– Гай Марий. То же самое.

Марцелл посмотрел на Коракса.

– Оба хорошие солдаты. Креспо пришел ко мне еще до Тразименского сражения.

Снова консул уставился на него, и снова Квинт мысленно содрогнулся.

– Мнение твоего центуриона много для меня значит, гастат, – сказал Марцелл.

– Благодарю вас.

Как бы то ни было, беспокойство Квинта возросло. Его притащили сюда не для того, чтобы поздравить. Как и Мария.