Армия древних роботов - Шакилов Александр - Страница 56

Рухнул Даль-«Богомол» на спину, и удар был сильным, очень сильным, но все же он сразу попытался встать. Однако его вновь опутали «корни». Отростки поменьше с неимоверной скоростью и с необычайной легкостью принялись срывать с «Богомола» титановые бронелисты, ломать его композитный торс и безжалостно рвать его нитиноловые мышцы-приводы. Будто соломинка, переломилась рука-манипулятор в локте-шарнире. И отброшенная «корнем» нога взвилась в воздух. Тяжелая лапа робота со стальными когтями-зацепами грохнулась возле Зила-«Грома», затем подскочила, перевернулась и, чиркнув когтями брусчатку, едва не угодила в него. И вот уже извивающиеся, точно змеи, «корни» проникли внутрь «Богомола», добрались до капсулы управления, броня которой выдерживает неоднократное прямое попадание из двухсотмиллиметровой пушки. Вот только против «корней» эта броня оказалась что жесть против консервного ножа.

– Нет, бурая гниль! Родд, не смей!!! – Зил со всех своих стальных ног поспешил через площадь на помощь другу.

Прорываясь сквозь крики и причитания карлицы, в ушах его раздавались треск и скрежет – сигнал шел от Даля. Зил споткнулся, услышав оглушительный крик альбиноса. Этот крик, заставивший даже Крыцю заткнуться, был полон боли и отчаяния, и в то же время воли к победе, желания сражаться вопреки всему и решимости, раз уж не получилось победить, погибнуть достойно:

– Прощай, Зил! Прости меня, Зил! Прощай, Крыця! Я люблю…

Крик оборвался.

Простить?! За что?!

Жалкие остатки робота Даля вместе с «корнями», его уничтожившими, разорвавшими на части по сварочным швам, раскрутившими по винтику, исчезли в ослепительной вспышке, озарившей всю центральную площадь Моса. Говорец подорвал себя, активировав самоликвидацию «Богомола»!..

Ударная волна от взрыва была такой сильной, что Зила вместе с его роботом отшвырнуло точно перекати-поле порывом ветра. Однако на этот раз системы поддержания равновесия сработали вовремя – настроились уже, заработали по полной, – и лешего развернуло в капсуле управления так, что он всего-то разок кувыркнулся, сам же робот сделал тройное сальто, будто заправский акробат из бродячего цирка, и приземлился, развернувшись стопами к земле.

– Ф-ффыххх! – восхищенно выдал Зил.

Он-то уже приготовился к ушибам и сломанным костям, несмотря на силикон ложемента и паутину компенсаторов. Однако все что нужно врубилось вовремя, и торможение началось не выше, чем надо, и не ниже, чем следовало, результатом чего стала мягкая посадка: амортизаторы нижних конечностей погасили удар от приземления так, что по корпусу андроида прошла лишь небольшая вибрация.

И тут же ярость захлестнула лешего.

Даль погиб! Даль! Глаза заволокло багровой пеленой. В полный рост, не разбирая дороги, рискуя зацепиться ногой за обломок здания или за подставленный «корень», он помчал к Родду, на бегу стреляя из всего, что у него было, стреляя, перезаряжаясь и опять стреляя. Дыхание с хрипом и свистом вырывалось через сцепленные зубы, от напряжения сводило мышцы и кидало в дрожь – но все это внутри, всего этого врагу не видно. Внешне ведь Зил-«Гром» – непоколебимая мощь титана и сила композитов. Поэтому хватит ныть, леший, не девчонка ведь сопливая, пуск ракет, еще пуск, еще! На левой руке в кассетах пусто. В пулеметных и минометных коробах внезапно закончились патроны! Как же быстро они опустели, эти короба!..

Где еще есть боекомплект?! Ну же, где?! Перед глазами побежали буквы и цифры. Полно всего на правой руке. С правой Зил вообще не стрелял ни разу.

Он-«Гром» остановился перед Роддом, нависшим над ним гигантским пнем, выдернутым из земли вместе с корнями, которые в сотни раз длиннее и массивнее верхушки. Он отчетливо видел перед собой тот узел, попав в который биоконструкция развалится на части. А с такого расстояния попадет даже слепой!..

– Вот и все, Зил?! – пророкотало сверху. «Корни» медленно поднялись над Зилом, грозя в любой момент на него обрушиться. – Как говорят полукровки, «хороший день для смерти»?!

– Так сдохни, тварь! – На правой руке у Зила-«Грома» столько ракет, что хватит на пяток таких колдунов-шарлатанов, как Родд, еще и останется, не говоря уже о пушке и пулеметах, которым отстрелить Родду всего его отростки – разу пулей плюнуть. Надо лишь поднять руку и навести ее на цель, – вместе с ней поднимется и стальной манипулятор андроида с обвесами и пилонами, – а потом, пошевелив пальцами, запустить ракеты и открыть огонь из стрелкового оружия.

Вот только если вскинуть перед собой правую руку Зил смог-таки, то пальцами пошевелить у него не получилось.

Ведь файер обглодал мышцы на его предплечье до костей.

На этот раз в ход пошли неумело смастеренные луки – вот такой из Родда великий учитель! – и на дуос Траста с Лариссой под защитой воинов-мертвецов посыпались кривые стрелы-палки, заостренные с одного конца. И вроде бы такая ерунда не могла причинить им вреда, но охрана за считаные мгновения превратилась в подобие ежей, у которых вместо игл – ветки кустарника, произрастающего в палисадниках у домов по всему Мосу.

И все бы ничего, но одна такая палка угодила Лариссе в икру, пробив ее насквозь. Ларисса вскрикнула и непроизвольно наклонилась, разорвав дуос. Вся тяжесть по сдерживанию послушных кукол Родда, прущих на заслон из погибших обитателей Моса, разом свалилась на Траста. Конечно же, он – великий некромант! – выдержал. Всего-то захрипел, задыхаясь. Всего-то из-под век у него потекла сукровица.

– Потерпи, любимый, потерпи немножко!.. – Ларисса сама не заметила, как призналась Трасту в любви. – Я сейчас, я помогу, я только…

Она дернула за все нити своего дара сразу, заставив спираль птеров обрушиться на площадь. Часть птеров, врезавшись хитином в людские тела, ломая их, сминая, отбросила назад наступающие орды рабов, остальные набросились на «корни» Родда, мешая им атаковать боевые машины.

Родд тут же попытался сбросить не только пойманных им ранее птеров со своих «корней», но и новую помеху. Однако не тут-то было: с радостью подчинившись приказу Лариссы, птеры изо всех сил хватались лапами за кору. Те же, кто были проткнуты «корнями» ранее, так вообще не жалели себя, им-то терять уже нечего было.

Треть своей воздушной армии Ларисса направила на дома у площади и на патрулирование толпы рабов. Она показала своим подчиненным, кого нужно искать, и птеры тут же принялись вылавливать юных проказников, вооруженных луками. Кое-кто из детей цветов отчаянно брыкался, угодив в жвала птеров, чем причинял больше вреда себе, чем своему пленителю, другие – их было больше – благоразумно повисали колбасками, приготовленными для долгого вяления.

Пощадить маленьких негодяев? Или убить всех?..

Ларисса наклонилась, чтобы выдернуть из ноги стрелу.

Сначала бородач услышал взрыв – и лицо его на миг, всего на короткий миг стало испуганным. Такого лица никогда не должно быть у того, кто командует сотнями бойцов.

Чтобы скрыть волнение, он суетливо поскреб обломанными грязными ногтями свою мускулистую грудь сплошь в татуировках и ожогах. Взорвалось что-то на окраине Моса, в городе, куда он перебрался с юга много лет назад и который стал родным для него и для его семьи, за который он готов был умереть!..

Затем загрохотало и забухало чаще – и он сжал кулаки так, что звонко хрустнули фаланги. Воины, познавшие в боях вкус крови и запах пороха, молча обступили его, ожидая приказов. Крылатые жители болота неподалеку от лагеря с криками поднялись в воздух, громче заквакали встревоженные лягушки.

Однако бородач не спешил.

А потом, немного погодя, вспыхнуло и грохнуло так, что у него не осталось больше сомнений: это сигнал князя.

Его лицо стало решительным и свирепым, и затрепетали мясистые ноздри, изнутри поросшие черными волосами, которых было куда больше, чем на его гладкой голове. Он дернул себя за бороду и сорвал с ремешка на бедре заточенный до бритвенной остроты топорик, доставшийся ему от отца и который он однажды передаст своему сыну.