Армия древних роботов - Шакилов Александр - Страница 16

– Что?! Чушь! – всплеснула руками Ренатта. – Войско – может быть. А про моего сына – чушь. Я же чувствую. – Она приложила ладонь к левой груди, на виске вздулась венка. – Я же чувствую, что он… что он есть. Да, он есть!

– Но солдаты… – Даринка замолчала, заметив, как мать покачала головой, и, чуть подождав, предложила: – Может, начнем уже?

Селена и Ренатта встали по бокам ванны. Даринка подала им руки – и тело ее выгнулось дугой, как только позвоночник не сломался. Из носу на радость рыбкам закапала кровь, окрашивая воду розовым. В глотке заклокотало, глаза выпучились. От резкой боли – это кокон покрылся сетью трещин – Даринке хотелось кричать, но кричать не получалось, то ли язык распух и заполнил собой весь рот, то ли судорогой свело челюсти, а еще губы онемели, – и тут кокон разорвало изнутри!..

…она вновь была на улицах Моса, среди бедолаг, облепленных зеленой пыльцой. Она была еще достаточно юна, чтобы не поддаться чужой воле, ее биохимия – очередное забавное, но непонятное словечко от тетушки – еще не преобразилась настолько, чтобы тело приобрело способность подчиняться чужим приказам, несмотря на присутствие в организме пыльцы. Как посоветовала тетушка Ренатта, Даринка воспринимала происходящее вокруг как игру, в которой участвует целый город, все его жители. Правила игры были простые: надо всего лишь делать то, что делают остальные, быть заодно со всеми, как бы противно это ни было, ведь кокон все равно защитит ее, соберет в себя все нехорошее. «Тебе надо стать частью их биомассы», – сказала тетушка Ренатта. Плохо только, что Даринка настолько заигралась, что в какой-то момент почувствовала, что больше не принадлежит себе, что она не просто подчиняется существу, которое называет себя Родд, но является неотъемлемой частью его, и во всех его злодеяниях – жутких злодеяниях! – есть и ее вина. Тогда ей расхотелось играть. И она будто бы проснулась и увидела такое…

Крик наконец вырвался из легких Даринки, протолкнулся мимо языка и разжал челюсти. Даринка забилась в истерике. Она плакала и кусала губы, ей виделись рыбки-трупы посреди алого моря, она визжала и рыдала до умопомрачения, она ненавидела себя и Родда, и Родда в себе, она вырывалась, просила мать и тетушку отпустить ее, она должна была взглянуть на свои руки, есть ли там кровь, и если нет, то на пальцы, ведь, может, под ногтями…

– Дочь, прекрати, – сказала Селена и положила ей ладонь на лоб. – Отдыхай.

И Даринка вдруг оказалась на полу, среди мягкой нежной травы, среди сладко и пряно пахнущих цветов, и глаза ее сами собой закрылись. Откуда-то издалека доносились встревоженные голоса: «Пока мы готовились отразить угрозу из космоса, проморгали опасного врага не просто на Земле, а у себя под носом», «Создатель начал наступление? Не думаю. Это не в его стиле, это полная чушь. Уверена. Захват Моса – личная инициатива этого самого Родда, кто бы он ни был. Откуда он взялся вообще?», «Кто он и откуда – сейчас уже неважно. Его биоконтроллеры примитивны, но достаточно эффективны», «Как бы то ни было, мы решим эту проблему», «Да, конечно».

Когда Даринка очнулась, ни мамы, ни тетушки рядом не было.

Обнаженная – только густые мелкие завитки волос норовили прикрыть собой ее грудь, живот и ягодицы, – она взяла со стола старинную пластиковую куклу с длинными-предлинными ровными-преровными ногами.

Сейчас Даринка чувствовала себя такой же куклой.

Куклой без головы.

– Даль, ты где? Нам что, бурая гниль, пять лет и мы играем в прятки?!

Побагровевший от злости Зил ответа не услышал, зато увидел альбиноса. Свернув в неприметную улочку слева, тот остановился возле выгоревшей на солнце матерчатой палатки, где торговали едой. Над жаровней под навесом на шампуре румянился шмат мяса, обильно покрытый специями и потому вряд ли свежий. Впрочем, в городе вообще вседа сильно смердело, и Зилу неимоверно повезло, что от сильных запахов его спасала маска, так стоит ли придираться?.. На столике рядом с жаровней лежали остро заточенный нож и кипа одноразовых тарелок, свернутых из крупных листьев. У жаровни стоял повар-торговец, мужчина пожилой, опрятный.

Зил присоединился к союзнику.

– Дружище, ты чего здесь забыл?

– Проголодался. А ты всерьез собираешься добраться до замковой площади по центральным улицам, где народу – не протолкнуться? Если не передумал туда, мне с тобой по пути. Пока что по пути. Ладно, так уж и быть, проведу тебя по Мосу, можешь сильно не упрашивать. Но как найду дорогого мне человека – сразу прочь из этого мерзкого города!

Леший невесело хмыкнул. Он-то не задумывался еще, как будет действовать в Мосе. Главным ведь было проникнуть за стену, дальше этого планы не строились… Ну а так-то поиски Даринки и мамы следовало, конечно, начать именно с площади, потому что там он видел сестренку глазами говорца и его подруги. Понятно, что Даринки на площади уже давно нет – чего бы она несколько дней кряду стояла на месте? – но от чего-то же надо отталкиваться. Первым делом – расспросить народ у княжеского замка, где любят прогуливаться горожане и где всегда полно зевак, а там посмотрим…

– Сколько за порцию? – спросил Даль у торговца.

Торговец не ответил. Казалось, он вообще не замечал никого вокруг.

– Так сколько за порцию, отец? Ты спишь, что ли? – Альбинос шагнул ближе и щелкнул пальцами у торговца перед носом.

Тут же торговец принялся нарезать мясо тонкими пластами и затараторил, глядя почему-то мимо Даля, точнее, вообще никуда не глядя:

– Вкусно. Покупай. Хорошая еда. Покупай. Вкусно…

– Ну, и сколько за порцию? – Голос Даля глухо прозвучал из-под маски.

– Вкусно. Покупай. Хорошая еда…

Даль чуть отступил – и мужчина замолчал.

Даль опять шагнул к палатке.

– Вкусно. Покупай. Хорошая еда…

Зила передернуло. На лбу и спине выступили капли холодного пота. Торговец двигался и говорил, только когда рядом с ним кто-нибудь останавливался, но это была лишь видимость жизни, а не жизнь, да и та прекращалась, как только мужчину оставляли одного.

– Хватит, дружище. Идем уже.

– Идем, да… Знаешь, леший, тут впервые затягиваются бодрящей смесью раньше, чем начинают ходить. Здесь с восходом солнца вливают в себя первую кружку ячменной браги, закусывая пойло дешевым переперченным мясом, которым брезгуют даже уличные шавки. – Даль быстро двинул по узкой тесной улочке, леший поспешил за ним. Вдоль стен домов тут были расставлены длинные столы, за столами сидели любители шашек. А чего не сыграть после трудового дня? Да под холодное пиво вприкуску с подсоленными земляными орехами? А вот не сыграть. Потому что пыльца зеленью въелась в кожу под носами любителей, сделав их лица отрешенными, движения – судорожными, да и двигались они, лишь когда союзники оказывались рядом.

– Еще недавно Мос славился ворами-карманниками и подростковыми бандами. По этому району мы не смогли бы пройти, не заплатив местной пацанве оброк. – Даль крутил головой по сторонам, ожидая, что их, наконец, атакуют или что на худой конец к ним хоть кто-то пристанет. Так и не дождавшись, он заметно расстроился. – А теперь вот преступности в городе нет. Совсем.

– Лучше б была, да, дружище? И лучше б курили и пили с самого утра?

Даль остановился, взял Зила за плечи и посмотрел ему в глаза.

– Лучше. Все что угодно лучше, чем так. – Под маской было видно, как шрам альбиноса, разорвавший кожу от левого виска до подбородка, побагровел по краям.

Лешему стало не по себе.

– Дружище, откуда ты все знаешь? – спросил он, чтобы скрыть смущение. – Ну, про этот район? Про карманников и банды?

Улица петляла из стороны в сторону, изгибалась и ветвилась подворотнями и тупиками, заваленными мусором. Неподвижный воздух там будто бы уплотнился, и тонжерр в тех закоулках осел зелеными сугробами и забил собой все щели. Развеянный над Мосом, он воздействовал не только на людей. Вместе с измазанными пыльцой насекомыми его склевывали птицы и слизывали с булыжных камней козы и свиньи, расхаживающие по улицам у хозяйских домов. Одурманенные люди сохраняли хотя бы видимость деятельности, а вот животные просто дохли через некоторое время. Тут и там то и дело попадались трупы скота и пернатых.