Армия древних роботов - Шакилов Александр - Страница 12

Итак, представьте наследника размером с пироса и с крыльями пироса, только совсем нефункциональными, потому что той группы мышц, что отвечает за полет, у него попросту нет. Недокомплект. Добавьте этому наследнику длинный полосатый хвост и тут же лишите его ядовитого шипа – тоже недокомплект. Кожу на голове, ладонях и стопах сделайте голубой, а прочие части тела покройте мягким серым пушком, не способным остановить не то что лезвие секиры, но даже хоботок комара. Снабдите его вместо когтей присосками на пальцах. А конечностей, кстати, не жалейте, не надо – вот ему две дополнительные пары. Что в итоге? А в итоге вы получите перед собой нечто вроде здоровенного паука, который сожрал рептилуса, пироса и тайгера, и теперь части их тел торчат из него.

– Х-хорош-ший день, ш-штобы умереть, – стрекочет человекопаук, вобравший в себя признаки всех трех рас наследников, ни один из которых не стал для него доминантным.

– Пусть умрут наши враги, – привычно реагируют на приветствие воины, молчит только Мазарид, во взгляде которого, направленном на существо, столько откровенного самодовольства и осознания собственного превосходства, что полковнику Саламану хочется тут же выблевать все, чем он позавтракал.

Обращаясь к воинам, Саламан указывает на человекопаука:

– Представляю вам Первенца. Уже девятьсот лет он – неизменный хранитель арсенала. Все вопросы по какому угодно оружию, собранному здесь, задавайте ему, он ответит на любой.

Тишина. Что-то нет желающих обратиться за помощью к столь странному существу.

И потому Первенец, презрительно скривившись, сам берется за дело.

– Верни на месс-с-сто, – обращается он к пиросу с «древесным стволом». И пирос, конечно, сразу же наводит на него это громоздкое оружие спасителей, посчитав внимание к себе угрозой для жизни. – Воин, тыы с-спраш-шивал, ш-што это? Отвеч-чаю. Это отлич-чно убивает кремниевых с-собак на мини-планетах в с-соз-звездии Больш-шого Пс-са. Но на З-земле такое оруж-жие годитс-ся только в кач-чес-стве тяж-желой и неудобной дубины. Выбери с-себе ч-что-нибудь другое. Не такое крупное.

– Ястребок, чего встал? Выполнять! – командует пиросу Мазарид. – Подбери другое оружие, чтоб врагу мало не показалось.

Сам-то майор уже определился с выбором, который трудно оспорить, признав несостоятельным для войны на третьей от Солнца планете. Карманы его разгрузки забиты магазинами с патронами. На плече у него весит древний автомат чистяков с чернеющей на ствольной коробке пятиконечной звездой в красной окантовке, при виде которой Саламан тотчас отводит глаза, дыхание его становится тяжелым и частым, а пот по его голубому черепу уже льется ручьями. Да уж, майор будет единственный в сводном взводе, кто будет охотиться за беглецами с древним оружием чистяков, а не спасителей. Даже в этом он не такой, как все.

Отвернувшись, полковник теряет из виду майора всего на миг, но этого с лихвой хватает Первенцу, чтобы оказаться рядом с Мазаридом и, вцепившись в него двумя парами рук, заглянуть ему в глаза, а затем отпустить его и вернуться на исходную позицию, будто ничего и не было.

Один за другим воины подходят к Первенцу, чтобы узнать его мнение о выбранном ими оружии. Во взгляде майора Мазарида, наблюдающего за хранителем арсенала, больше нет самодовольства и презрения.

Глава 3

Кукла без головы

Желтой лентой стянуть в пучок длинные черные волосы – это необходимое действие.

Хорошенько стянуть, плотно завязать – это важно. Иначе в схватке пучок растреплется, волосы упадут на глаза и помешают видеть врага, чем тот обязательно воспользуется.

Хэби сунул в рот трубку от левого гидратора, сшитого из двух слоев промасленных шкур, затем от правого. Гидраторы пристегнуты по обе стороны от рюкзака. Было жарко, постоянно хотелось пить, вот он и восполнял потери влаги, посасывая холодную воду сразу из обоих вместилищ, чтобы сохранить одинаковый баланс в них, – это нужно для общего равновесия. Да-да, баланс крайне важен, если ваша пешая прогулка затянулась больше чем на три дня. Благодаря правильному распределению полезного веса за спиной, на животе и вдоль конечностей Хэби все еще двигался плавно, а не рывками, позвоночник у него не болел, суставы на ногах не распухли.

Несмотря на простреленное плечо, он способен был мгновенно отразить любую угрозу, возникни таковая. В нагрудных карманах разгрузки располагался запас из полусотни четырехконечных острых пластин, которыми он прошибал птеру голову с полусотни мер. От стайных хищников он готов был из шипомета отстреливаться очередями мелких дротиков-шипов. А в плетеных ножнах на бедре был пристегнут нож с клинком вовсе не из металла и с рукоятью из кости чистяка, на которой были вырезаны фигурки двух длиннохвостых длинношеих зверей с восьмью когтистыми лапами. К тому же, как любого рептилуса, от колющего и рубящего оружия Хэби защищала светло-голубая кожа, разделенная на мелкие сектора-«чешуйки». Правда, из-за ядовитых испарений, поднимавшихся из-под ног Хэби, кожа шелушилась и покрылась мерзким маслянистым налетом…

По щиколотки проваливаясь в тягучую черную слизь, зато без единого всплеска, он продвигался вперед. В зеркальной поверхности слизи отражалась его высокая фигура, стройность которой портил горб-рюкзак. С едва слышным чмоком он то и дело отлеплял присоски кончиков своих пальцев от костяной рукоятки ножа и снова хватался за кость, и опять с едва слышным чмоком… Как и все рептилусы, Хэби отлично плавал и мог надолго задерживать дыхание, но все же он надеялся, что уровень черной слизи не поднимется настолько высоко… Прошипев ругательство, Хэби замер – провалился в слизь по колено. В полусотне мер от него в слизи что-то плеснуло, показав длинный черный хвост с плавником-веслом.

Тайком покидая Минаполис, Хэби не знал, куда направятся его друзья-союзники, обреченные на изгнание во имя самого существования их расы, но был уверен, что ни один из них не выберет путь, который выбрал он, чтобы уйти от преследователей.

Потому что это страшный путь.

Путь туда, откуда не возвращаются. Ну да он и не собирался домой!..

Бескрайняя равнина черной слизи упиралась в угольный горизонт, и нельзя было уже понять, где хлипкая, но еще твердь, а где уже или еще небо, которое потихоньку, по чуть-чуть уплотняется, но все же разрежено, как обычное скопление газов и пара. Одно было точно: с каждым шагом вперед мрак становился все осязаемей.

И черней.

Намного черней.

Вовсю щебетали утренние птахи, поблескивала роса на траве.

– Мос близко, – буркнул Зил и поморщился. – Слишком близко.

Его талию вновь опоясывал уже слегка пованивающий хвост ранжало. С хвостом на щиколотках безымянный слуга Родда, любезно согласившийся сопроводить союзников, не смог бы нормально передвигаться на своих двоих, а нести его на себе леший и говорец посчитали ниже своего достоинства.

– Откуда знаешь, что Мос рядом? – Если Даль и насмехался над Зилом, его бесцветные глаза за прозрачностью маски оставались невозмутимыми.

– А по смраду многих тысяч тел его жителей и сотен расчлененных свиных и коровьих туш, кишки которых вывалили прямо на улицу. А еще город источает благовония прохудившейся канализации. Попахивает и пруд-отстойник в сотне мер за стеной города, куда выплескивается содержимое канализации. Ветер дует как раз оттуда.

Пройдя вверх по склону холма через рощу кедровиц – подлесок был основательно вытоптан и замусорен, – они подошли к высокой стене, сложенной из крупного белого кирпича и растрескавшихся бетонных блоков, из которых кое-где торчала ржавая арматура. Также в кладке отчетливо просматривался красный кирпич с черными вкраплениями и бетонные плиты, куски гранита и стальные клепаные щиты с пробоинами, заделанными мшистой, поросшей грибами древесиной.

Стена плотно обхватила Мос, не давая ему расти вширь.

Еще недавно юному лешему, только-только покинувшему дремучий лесовник, она казалась величественной и грозной, неприступной и способной защитить всех и каждого, кто скроется в мощной твердыне, возведенной много веков назад. Однако совсем иного мнения был парень с колючим взглядом и шелушащимися обмороженными ушами. Пройдя через земли чистокровных, он перелетел на спине скального дракона радиоактивные кратеры и добрался до Минаполиса. Вот там – да, стена, несокрушимая мощь. А тут…