Дорога за горизонт - Батыршин Борис - Страница 86

– Гхм… – откашлялся Ваня. – Позвольте заметить, яхту мы не потеряем, даже если отстанем на десяток миль!

Остолецкий обернулся к дерзкому юнцу.

– Имеете что-то сообщить, гардемарин? – командир пронизывал юношу взглядом. – А что, в Корпусе вам не объяснили, как следует обращаться к старшим по чину в служебной обстановке? Напомните-ка, кто будет принимать у вас испытания по результатам практического плавания?

Иван поперхнулся и пожалел, что не может просочиться сквозь палубный настил. Нрав у командира «Корейца» был крутой: даже сейчас, в разга погони, он ни на секунду не забывал о строгих порядках корабельной службы.

– Виноват, господин капитан первого ранга! Разрешите обратиться, господин капитан первого ранга!

– То-то… – смягчился Остолецкий. – Говорите, Иван Олегович, что там у вас?

– Да вот, господин капитан первого ранга, – зачастил Иван. – Даже если яхта нас далеко обгонит – локатор возьмёт её и за горизонтом. Он же высоко, на марсе… да что там, яхту – на экране сейчас и «Разбойник» и «Комюс» ясно видны! При такой погоде в открытом море «Фуруна»… то есть, простите, локатор бьёт миль на тридцать минимально! Пусть катятся, мы на них клипер наведём, даже если в ляжем дрейф! И незачем машины гробить!

Остолецкий озадаченно переглянулся с вахтенным начальником. Офицеры подошли к Ивану, вгляделись в светящийся экран. Наглый гардемарин прав: отметки всех трёх судов – и «Разбойника», и беглой «Леопольдины» и «Комюса» – исправно светились, причём черточка, отмечающая местоположение бельгийской яхты, помещалась чуть ли не в центре экрана.

– Что ж, юноша, похоже, так оно и есть. – покачал головой Остолецкий. – Поверим вашей технике. Благодарю за службу! – и не слушая молодецкого Ваниного «Рад стараться, господин капитан первого ранга!», обратился к лейтенанту:

– Богдан Владимирович, скажите в машинное – пусть сбавят до одиннадцати. А если вибрация не упадёт – то и до девяти. И проследите, чтобы отбили на «Разбойник» – «снижаем ход, имеем повреждения». Пусть поторопятся. Сейчас только им под силу ущучить эту роскошную дамочку – и он кивнул в сторону маячащей у горизонта «Леопольдины». – Вы уж, Иван… – командир иронически взглянул на гардемарина. – …постарайтесь не подвести нас с вашей радио-премудростью…

Сзади застучали башмаки. Иван обернулся – по трапу поднимался отец. Берта осталась внизу, рядом с ней ненавязчиво ошивался Антип.

Остолецкий держался на мостике подчёркнуто-официально; вот и теперь лишь кивнул гостю на терминал локатора.

– Вот, прошу, Олег Иванович… такова обстановка на данный момент. Это – «Разбойник», это англичанин, до них сейчас…

Семёнов близоруко щурясь, склонился к терминалу. В отличие от сына, он не был силён в компьютерных технологиях, и с трудом разбирал в линиях и точках экране реальную обстановку.

– Позвольте, но ведь крейсер может помешать «Разбойнику» перехватить яхту! Достаточно взять немного левее… – палец Олега Ивановича скользил по стеклу. – И тоогда «Леопольдина сможет уйти!

– Для этого англичанам придётся стрелять. – ответил капитан. – Не думаю чтобы до этого дошло: вряд ли англичанин решится на «казус белли»[99]. Хотя, кто знает, какой у него приказ – может и решиться… В-общем, вы правы, достаточно яхте подойти к крейсеру и поднять британский флаг – все, для нас они недосягаемы. Тогда стрелять придётся уже нам – а при всём уважении к целям вашей экспедиции, капитан Овчинников вряд ли на это пойдёт.

И, немного помедлив, капитан канонерки добавил – уже неофициально:

– Положа руку на сердце, Олег Иванович – неужели эта статуя так важна? Я понимаю, древность – но открывать же ради неё стрельбу?

– Боюсь, Пётр Порфирьевич, вы не вполне ясно оцнениваете ситуацию. Поверьте, я бы первый оставил королеве Виктории статую, если бы речь шла всего лишь об археологической находке. Но тут, к сожалению, дело совсем в ином. Как бы вам это объяснить… да вот, к примеру, это устройство. – и он положил руку на терминал. – Экран, на котором мы видим картинку – лишь средство отображения информации. Сигнал в него поступает оттуда – и он показал пальцем на мачту, где крутилась антенна.

– Прежде чем превратиться в изображение, сигнал с антенны обрабатывается, «обсчитывается», так сказать в особом учтройстве, называемом «процессор». Его не видно, он скрыт в этой тумбе – но, не будь этого устройства – вы бы увидели бестолковое мельтешение точек и линий – и никакой полезной информации. Так вот, у меня есть основания полагать, что статуя – это своего рода процессор, в котором происходит обработка информации, закодированной в металлических листах. Во время наших экспериментов я обратил внимание, что внутри хрустальной фигуры возникал своего рода узор – светящаяся, постоянно меняющая форму световая паутина. Сперва я решил, что это отражение и преломление лучей в прозрачном материале; но присмотревшись, уловил, что трансформация отблесков подчиняется некоей закономерности. В общем, я уверен, что статуя – это устройство для обработки информации, превращающая содержимое тентуры в объемное изображение, и позволяющее к тому же, им управлять. Без неё все наши находки – всего лишь забавные диковины.

– Как и сама статуя – без ваших находок. – уточнил капитан.

– Вы правы. – кивнул Олег Иванович. – Англичане могут поставить её в музей, хоть в личную галерею королевы – иной пользы из этого артефакта им не извлечь. Чаша, тентура и статуя должны быть объединены – и только так можно получить доступ к тайнам Скитальцев. К их базе данных, знаниям…. И, знаете что, Пётр Порфирьевич… – Семёнов сделал паузу, откашлялся, прочищая внезапно возникший комок в горле:

– Я полагаю, что у нас с вами никогда не было дела важнее, чем это. Рискну даже предположить, что судьбы России зависят от результата этой погони. Да что там России – всей нашей цивилизации, если уж на то пошло…

Остолецкий серьёзно взглянул на Семёнова. Офицеры на мостике притихли – начальника экспедиции слышали все.

– Господин капитан первого ранга!

Из радиорубки выглянул Воленька Игнациус. На лице у гардемарина отчётливо читалась тревога:

– Радио с «Разбойника»! «Комюс» дал по клиперу предупредительный выстрел!

Дождевые тучи низко нависли над Спитхедским рейдом. У горизонта серое небо сливалось со свинцовыми водами; между ними, вытянувшись длинными кильватерными колоннами – плоские туши броненосцев. Летняя погода не радует, но джентльменам, устроивщимся на полуюте изящной яхты, это не в новинку. Старая добрая Англия – туман, дождь, клетчатый твид… и броненосцы. И золото, конечно – жёлтым металлом тускло блеснул брегет в руках одного из мужчин – того, что повыше, в цилиндре и плаще-макинтоше. Второй, коренастый, с простоватым круглым лицом, стоял, заложив руки за спину – пальцы нервно тискали шафт дорогой, чёрного дерева, трости. Элегантность и вкус во всём – и в простом круглом набалдашнике из слоновой кости, отделанной скромным серебром, и в изящных линиях винтовых корветов, нарисовавшихся за броненосной шеренгой флота Её Величества.

– Что ж, сэр Рэндольф, – произнёс тот, что в цилиндре, защёлкнув крышку часов; вещица отозвалась мелодичным звоном. – Как бы вы не протестовали против роста ассигнований на флот – теперь они, я полагаю, будут всё же увеличены. Скептики собственными глазами убедились, что в данный момент Королевский флот не в состоянии не только надёжно блокировать чужое побережье, но и противостоять вражескому флоту возле собственных берегов!

– Не согласен с вами, сэр Артур. – отозвался тот, кого назвали лордом Рэндольфом. – Эти манёвры, если что и доказали – так только то, что наши корабли устарели, и уже не соответствуют задачам, которые предстоит решать. Французы из «молодой школы» оказались правы – в условиях применения парового броненосного флота блокада побережья противника невозможна. «Родней» и два крейсера, игравшие за французов, сумели прорваться в море и перерезать океанские коммуникации. Будь это не манёвры, а настоящая война – они бы уже сеяли панику среди прибрежных жителей и налагали бы контрибуции на порты западной Шотландии. Так что Адмиралтейству стоит подумать не о строительстве новых бронированных коробок, а о том, что вы, собственно, собираетесь строить? Ваши броненосцы, дорогой мой, потребляют слишком много угля, а оперативно пополнять его запас в открытом море моряки, оказывается, ещё не умеют. Я уж не говорю о том, какие мытарства выпали командам миноносцев и торпедных канонерок – они совершенно измотаны постоянной болтанкой в открытом море, минимум треть кораблей нуждается в долгом ремонте. В то же время команды миноносцев условного противника прекрасно проводили время в базе и могли атаковать неприятеля, когда им вздумается. Вспомните доклады командиров кораблей блокирующего флота – они издёргались, не спали ночей, ожидая во всякую минуту торпедной атаки. В итоге, уже через несколько дней команды броненосцев из-за бессонницы выглядели как натуральные живые мертвецы. А офицеры до того истрепали себе нервы, что совершали непростительные ошибки при маневрировании. Остаётся только удивляться, что наши «большие мальчики» не перетопили друг друга таранами!