Дорога за горизонт - Батыршин Борис - Страница 62

Наступит ли тогда Золотой век человечества, расселившегося по далёким звездам – или это всего лишь прекрасный сон, видение, пригрезившееся во мраке африканской ночи? Семёнов истово верит, что это сбудется, надо лишь разобраться с находками, что везём мы на стылые берега Невы. Но что, если окажется, что всё это – лишь недостижимая утопия, достойная мечтателей и фантазёров вроде Жюля Верна или Джонатана Свифта? Как жить дальше тому, кого утопия на мгновение поманила из своего звездного далека? Как вернуться к привычным будням – с вечно недовольным начальством, ежемесячным жалованием, городовым на перекрёстке и гиппопотамами посреди гнилой реки Уэлле? Какая неизбывная тоска настанет тогда, братец Картошкин…

Наверное, прочтя эти строки, ты обвинишь меня в чрезмерном романтизме, друг мой. Что ж, не стану спорить – но как не стать неисправимым романтиком и мечтателем, когда творятся такие удивительные вещи? Время нас рассудит; если господин Семёнов прав хотя бы наполовину, то через несколько лет мы с тобой не узнаем нашего маленького мира.

Писано 5-го января сего, 1887-го года, на плоту посреди речки Уэлле, в Экваториальной Африке.

– До середины этого века Конго было как бы сердцем независимой Африки – рассказывал Олег Иванович. Казаки, кондуктор Кондрат Филимоныч, ординарец начальника Антип – все собрались у костра и, затаив дыхание слушали. Даже Кабанга, проводник-суахеле, забравшийся вместе с экспедицией далеко от родных краёв – завороженно слушал «Белого Мгангу». По русски Кабанга понимал всего два-три слова, но всё равно сидел, не шевелясь и впитывал каждый звук. В тёмных, навыкате, глазах суахеле отплясывали языки пламени; они же играли на отростках лезвия трумбаша, метательного ножа, с которым Кабанга не расстаётся ни на мгновение.

Садыков устроился в стороне от костерка, с винчестером на коленях. Он нарочно отпустил Проньку с караула, чтобы малый набрался ума, слушая лекции начальника, ставшие с некоторых пор ежевечерними.

– Европейцы в джунгли лезть не торопились – сами видите, почему. И дело не только в жестоком сопротивлении, что оказывают белым – как, впрочем, и арабам – уже знакомые нам азанде. В бассейне Конго много племен: банту, базунды, убанги, дикие людоеды бакуто, бассонго и бакуба; имеется даже раса карликов-пигмеев. Самая большая помеха – малярийные болота и сонная болезнь. Хорошо, есть хинин или иезуитская кора, как раньше называли это средство. Только он и позволяет европейцам продвигаться вглубь экваториальной Африки и устраивать тут свои фактории.

– А что им надо? – задалл вопрос Кондрат Филимоныч. – Глушь ведь! Али какую руду в этой земле копают?

– Дярёвня! – усмехнулся урядник. – А зуб слоновий? Из его в Европах бильярдные шары делают, да набалдашники к тростям – каких, небось, деньжищ стоит! А нямнямы готовы отдать цельный бивень за горсть пороха, а то и за яркий лоскут!

– Верно – кивнул Семёнов. – С торговли слоновьей костью всё и началось. А когда в Конго стали выращивать привезённое из Южной Америки каучуковое дерево – из его сока делают гуттаперчу, то есть резину – возник куда более серьёзный интерес. Из-за Конго начались споры между европейскими державами, пока в 1876-м году, бельгийский король Леопольд Второй не основал Международную ассоциацию для исследования и цивилизации Центральной Африки – и назначил себя её председателем.

– Циви… чой-та? – удивился малограмотный Пронька.

– Цихфилизация – это по нашему обустройство жизни и порядок. – пояснил образованный урядник – Чтоб города были или сёла, чтобы люди не корешки и червяков жрали, а выращивали хлебушко. Нам господин поручик ишо на яхте растолковал. А ты, неуч, меньше бы на чаек тогда пялился да за Бертой подгладывал, как та в срамном виде греется на солнышке!

Сконфуженный Пронька умолк, и Олег Иванович, улыбнувшись такому объяснению, продолжил:

– Так вот, о Леопольде Втором. Кстати, папаша его, первый король Бельгии, был генерал-лейтенантом на русской службе, командовал лейб-гвардии Кирасирским полком и в наполеоновских войнах, получил за храбрость золотую шпагу. Сынок этого лейб-кирасира засылал к местным племенам агентов, под видом миссионеров и учёных, чтобы те навязывали вождям кабальные договоры. Агентами этими нередко были иззвестные учёные и путешественники, например, Генри Мортона Стэнли. Как раз он и привлёк внимание короля к бассейну реки Конго – раньше европейцы о нем и знать не знали.

Хитрый король пользуясь тем, что британцы никак не могли договориться ни с французами ни с пруссаками, подгрёб под себя огромные территории. Два года назад в Берлине европейские державы признали Леопольда Второго «сувереном» – вроде как, единоличным правителем – захваченной территории, получившей отныне название «Свободное государство Конго». Но свободой в тех краях и поныне не пахнет: бельгийцы принялись покорять местных негров, да так жестоко, что кровь полилась рекой.

Казаки притихли – всем было интересно послушать про зверства подозрительного нерусского короля.

– Народу в бассейне рек Конго, Уэлле, Убанги и Арувими – как листьев в лесу. – рассказывал начальник экспедиции. – Миллионы и миллионы! Чтобы держать их в покорности, Леопольд создал из разного местного сброда «Общественные силы», а командовать ими поставил европейцев-наёмников. Свою частную армию король вооружил бельгийскими винтовками и револьверами, и принялся грабить местное население.

– От кровопийца! – охнул Антип, живо сочувствовавший несчастным конголезцам. – Креста на ём нет, на энтом Леопольде!

– Насчёт креста не скажу, а вот совести точно никогда не было. – подтвердил Семёнов. – Чиновники Леопольда посылают вглубь страны вооружённые отряды, берут с племён дань бивнями, а если те воспротивятся – жгут деревни. Дальше – больше; когда колонизаторам понадобились работники на каучуковые плантации, они стали силой сгонять туда местных обитателей. Дело привычное – из этих мест ещё триста лет назад вывозили в большом количестве невольников. Чернокожие жители нынешних Североамериканских Штатов как раз и есть потомки привезённых отсюда рабов. Правда, тогда европейцы не сами их ловили, а покупали у прибрежных племён, которые несколько веков жили одной работорговлей.

– Это что ж, своих же в неволю сдавали? – удивился урядник. – Вот уж истинно, нехристи!

– А что, у нас такого не было? – буркнул в ответ кондуктор. – Вона, родитель мой рассказывал, как при запрошлом анператоре людей как собак продавали…

– Так это у вас, в Расее – высокомерно хмыкнул казак. – А у нас, в Сибири, такого не было заведено!

– Так вот – продолжал Олег Иванович – Отряды «Общественной армии» опустошают огромные территории, и никто не может им сопротивляться. Условия работы на каучуковых плантациях ужасающие, негры тысячами тысяч гибнут от голода и болезней. А чтоб не бунтовали, власти берут до конца сезона работ заложников – женщин, детей, стариков. И, чуть что – рубят головы. Зато каучук хлынул в Европу – Леопольд Второй богатеет на глазах. Только в этом году из Конго вывезли две тысячи пудов. А бельгийские плантаторы до того люты, что запрещают работникам-африканцам молиться не только своим богам, но даже и Христу.

– Да как же это? – поразился уже урядник. – Как же их после такого земля носит?

– Да вот так и носит. – невесело усмехнулся Олег Иванович. – Народу перевели – не счесть! Три года назад в Конго обитало миллионов тридцать; теперь уже на четверть меньше. А дальше… – и он безнадёжно махнул рукой.

– В общем, на плантациях с неграми обращаются хуже чем со скотом. За малейшую провинность работников калечат и убивают а солдат этих самых «Общественных сил», для подтверждения того, что те не зря переводят патроны, требуют предъявлять отрубленные руки убитых.

– Вот изверги…. – пробормотал урядник. – А деньжищи-то куда идут? Небось, бельгийский король в казну складывает?

– Если бы! – невесело усмехнулся Олег Иванович. – Тут вот ведь какая штука: казна Бельгии – это казна Бельгии, а Конго, как и доходы с него – личное владение короля Леопольда. Так что казне не достаётся ровным счётом ничего; на деньги, полученные кровью местных негров корольсодержит любовницу, Бланш Делакруа, прозванную европейскими газетчиками «королевой Конго». А всякий раз, когда короля обвиняют в том, что его люди творят в Африке безобразные жестокости – его комиссары заявляют, что это необходимо для усмирения племен людоедов!