Стражи Армады. Прыжок за грань - Приходько Роман - Страница 20

Барыга повернулся к просителю и, пошарив рукой под прилавком, водрузил на стойку неполный блок «Marlboro».

– Держи – это тебе за идею, а то бы я точно взял грех на душу. Этот кибернетик меня уже достал своими нанотехнологиями…

– Ты бы бросал это дело, – кивнул на сигареты подошедший сзади Старый. – Ни к чему они в Зоне.

– Да я хотел пачку взять, так, побаловаться в свободное время, – оправдываясь, Егор сунул презент в рюкзак.

– Ты думаешь, в Зоне бывает свободное время? Уже сколько опытных сталкеров сгинуло из-за этой дурацкой привычки, – сокрушаясь, покачал головой сталкер.

– Да ладно тебе, закудахтал! – перебил торговец. – Это больше по дурости народ гибнет. У кого голова на плечах варит, тот и в Зоне сто лет живет – курит и бухает. Всему свое время!

Старый махнул рукой и направился к выходу. Напарник догнал друга уже на «фейсконтроле». Сталкер вешал на плечо шикарную «немочку» «G-36» с коллиматорным прицелом повышенной кратности, позволяющим работать при плохой видимости. О таком оружии Егор лишь читал в Интернете, а здесь – вот она красавица, бери, щупай, но не забывай слюну сглатывать. Резная рукоять самозарядного дробовика уже торчала из самодельного чехла на бедре костюма.

– Держи, это теперь твое! – Старый протянул напарнику ухоженный «Винторез» с прицелом «НСПУ-3», который можно применять для стрельбы и в темное время суток. Егор понял, что это оружие Молчуна.

– Васька его нянчил, как дитя родное, – дрожащим голосом выдохнул Старый.

– Спасибо! – Егор повесил винтовку на плечо. В этот момент ему хотелось обнять оружие и закричать в экстазе: «МОЯ ПРЕЛЕСТЬ!». Подавив эмоции, он сгреб с прилавка свой АКС и бросился догонять напарника, перепрыгивая через две ступеньки.

Сивоконь ненавидел вертолеты. Вернее сказать, до ужаса боялся всего, что человечество придумало для полетов. Этот страх тянулся корнями еще в детство прапорщика. На двенадцатилетие отец решил сделать сынишке неожиданный подарок. За бутыль первача собственного производства он договорился с летчиками, обрабатывавшими колхозные поля химикатами на стареньком «кукурузнике», чтобы они прокатили парнишку и дали подержаться за штурвал. Узнав об этом, Васька прыгал от радости до потолка. И когда наутро мать с бабкой ушли в огород, а папаша уже выкатил из гаража «Днепр», намереваясь исполнить задуманное, случилось происшествие, до смерти напугавшее именинника. Голося истерическими воплями на весь двор, из-за дома выбежала бабка с мотыгой. С ходу, рухнув на колени перед мотоциклом, старуха, словно клещ, уцепилась в опешившего внука и с безумным выражением глаз запричитала:

– Ой, кровиночка моя родная! Не ходи никуда, горемычный! Сон мне ночью снился, что упадет небесная железяка, и сгоришь ты в муках адских! Не пущу – хоть убейте! Не отдам на погибель!..

Как отец ни старался оторвать тещу от сына – ничего не выходило. Да еще вдруг на сторону бабки встала матушка, прибежавшая следом. Внезапно завязавшаяся склока переросла в трагедию. Отбивавшийся от женщин папаша оступился и упал спиной на острый край мотыги, брошенной на землю бабкой. Тогда впервые Василий увидел столько кровищи. Целая лужа образовалась на дорожке под пострадавшим, пока приехала «скорая». В больницу забрали отца и сына. От пережитого шока парнишка не разговаривал три дня, пока к нему в палату не перевели заштопанного хирургами батю.

Именно после этого случая Сивоконь панически боялся летать. По долгу службы, конечно, приходилось, и не раз, но душевному состоянию прапорщика в этот момент не позавидовал бы никто. Благо, шлем всегда скрывал встававшие дыбом волосы, да чуть затемненный щиток бронестекла маскировал наполненные ужасом глаза.

Сегодняшний день исключением не был. Едва Ми-24 оторвался от земли, прапорщик до боли в пальцах уцепился за угол лавки для пассажиров и втянул голову в плечи. Пока «вертушка» неслась в сторону Зоны, Сивоконь, как всегда, прочитал молитву и сидел, уткнувшись в карту невидящими глазами. Минут через двадцать штурман прохрипел в переговорное устройство:

– Мы на подлете. Сначала работаем Пятихатки. Потом куда?

Сивоконь встрепенулся, почему-то оглядел десантный отсек, где дремали бойцы, затем прочистил горло и, стараясь говорить как можно спокойней, ответил:

– Западную часть Пустыря прочешем – и на Болота.

Штурман подтвердил маршрут, нелестно помянул свою работу и отключил связь. Началась рутина.

Сначала прошли по краю Рубежа, затем змейкой отработали Пятихатки. Кроме военных патрулей и двух стаек мутантов живых форм не обнаружили. Только перевалили окраину долины, как в корпусе старой фермы, где колхозники до аварии на АЭС доили буренок, нашли два объекта, по всем показаниям походившие на людей.

– Проверять будете? Или как? – ожил в переговорном устройстве пилот.

– Садись возле башни! – выдохнул прапорщик и рявкнул бойцам: – Подъем! Минутная готовность!

«Миксер» клюнул носом, повернулся боком к дороге и, чуть ли не чиркнув днищем по верхушке жестяного водонапорного монстра, стал снижаться.

Только Сивоконь спрятал карту, как по корпусу вертолета забарабанили пули.

– Сука! Твою чайку о землю! – проорал пилот.

«Вертушка» резко качнулась вбок и с отворотом стала набирать высоту. Турбины взвыли от натуги. Десант полным составом впечатался в борт, затем дружно посыпался на пол. По днищу звонко зацокал свинец.

– Леня, заходи на корпус от дороги! Два бандюка с «калашами». Работаем НУРСами, – хрипел в гарнитуру штурман.

«Серьезный подход», – подумал прапорщик и крепче вцепился в металлическую лавку.

Поплутав немного между цехами, административными постройками и складскими помещениями заброшенного завода, сталкеры выбрались к северному заслону «Пепла». На толстом суку старого корявого дерева, впившегося корнями в фундамент кирпичного забора, висел труп с простреленной головой. Новенький пеньковый канат врезался в опухшую шею, контрастируя белизной с синюшно-серым лицом, обезображенным зловещей маской смерти. На плече у мертвеца сидел растрепанный черный ворон и с аппетитом клевал в пустой глазнице. К измазанному кровью и грязью комбинезону медной проволокой была прикручена табличка с надписью «Убийца».

Егора передернуло. Пусть он не знал сумасшедшего бродягу, но тот все же был человеком. Ну, застрелили несчастного, наказали за смертный грех, зачем вешать тело на поругание падальщикам? Почему не предать земле? Все и так прекрасно знали, что за убийство на территории «Пепла» последует немедленное наказание. Территория завода повсюду увешана предупреждениями об этом. Не понимал парень, почему черствеют души людей. Да, война, да, каждый день борьба за выживание, но к чему уподобляться варварам, фашистам?..

– Это он? – поморщился Егор, отворачиваясь от мерзкого зрелища.

Старый кивнул и, опустив голову, продолжил топать ботинками по асфальту. Было заметно, что в душе ветерана еще не все перегорело. Неизвестно, какие мысли и эмоции пытался он скрыть от глаз окружающих, но то, что рана от потери напарника, друга, единственного близкого человека продолжала кровоточить, утаить не получалось. Красные белки, осунувшееся лицо, чуть сгорбленная фигура, отсутствие прежней хитринки и блеска во взгляде, хмурая маска, углубившая морщины, – все свидетельствовало о боли, не отпускавшей сталкера.

– Удачи! – напутствовал путников командир блокпоста.

– С нами Зона! – выдохнул сталкер и словно весь подобрался. Будто доза энергетика мгновенно разлилась по телу. Сущность человека, способного на чувства и переживания, смыло одним лишь упоминанием о Ней. Суровый воин восстал из глубин естества, готовый биться, рвать глотки, карабкаться, сдирая локти и ломая ногти на пальцах, лишь бы двигаться вперед, объятый жаждой жизни и мщения.

Поравнявшись с автобусом, стоящим почти поперек дороги в сотне метров от блокпоста, Старый включил детектор аномалий, вынул дробовик, дослал патрон, щелкнул предохранителем и предупредил спутника: