Танец любви - Батлер Кэтрин - Страница 8

Однако там никого не было. Милли вышла на террасу. Там его тоже не было, как, впрочем, и в коридоре, и в кабинете Пита. Дверь в ванную была открыта настежь, но свет там не горел.

— Рональд, где вы? Похоже, вам действительно придется остаться. Я постелю вам…

И тут Милли осенила догадка. Она подошла к двери спальни и толкнула ее. Посередине широченной кровати Пита, небрежно раскинувшись, глубоким сном спал полностью одетый Рональд Бредли.

Теперь, когда противник больше не наблюдал за ней, к Милли неожиданно вернулось чувство юмора. Она весело засмеялась. Незваный гость спал на единственной кровати в квартире.

Милли почувствовала, что страшно устала. У нее не было сил будить его и снова сражаться с ним. И она решилась. Тихо подойдя к кровати, она прилегла на самом краешке и тут же провалилась в забытье.

Милли проснулась в обычное для себя время. Солнце светило в комнату сквозь занавески. Но это были не ее занавески. Тут она все вспомнила и слегка приподнялась на локте.

Справа от нее кто-то зашевелился, слегка посапывая. Она взглянула в ту сторону. В это трудно поверить, но она провела всю ночь — или, по крайней мере, ее большую часть, — доверительно прижавшись к Рональду Бредли. Его рука и сейчас небрежно лежала на ее бедре.

Милли взглянула на эту большую и сильную руку, беззаботно расслабленную во сне, и у нее встал ком в горле. Она нервно сглотнула и, стараясь не дышать, начала осторожно отодвигаться. Рука чуть дернулась и по-хозяйски обняла ее бедро. Милли замерла. Рука стала поглаживать ее, но она видела, что Бредли так и не открыл глаз.

Сжав зубы, Милли решила переждать эти вызывающие у нее чувство неловкости ласки и дождаться, когда он снова уснет. Но тут его глаза открылись.

Какое-то мгновение Бредли казался удивленным. Потом сознание полностью вернулось к нему, и его губы раздвинулись в уже знакомой ей улыбке, которую никак нельзя было назвать доброй. Его рука скользнула вниз и мягко сжала ее колено. Милли не смела даже шевельнуться.

— Прекратите, — хрипло произнесла она. Его улыбка стала еще шире. Он не сводил глаз с ее лица. Как паук, опутывающий свою жертву, он сознательно парализует мою волю, подумала она, и эта мысль помогла ей сбросить его колдовские чары.

Она отодвинулась и собралась уже соскользнуть с постели, но не тут-то было. Схватив ее за руку, Бредли пресек ее попытку подняться.

— О нет! — простонала Милли.

Рональд притянул ее к себе. Он казался равнодушным, почти скучающим, но его поцелуй был совсем другим.

Я не могу пошевелиться, подумала Милли, и, что еще хуже, не хочу.

Он мягко рассмеялся.

— Это не совсем то, чего вы ожидали? Она подняла затуманенные глаза.

— Что?

— Вы забрались в мою постель, — пояснил он нарочито суровым тоном, — уже после того, как я уснул. Не припомню, чтобы я приглашал вас.

Милли снова попыталась высвободиться, но Рональд Бредли, казалось, не замечал этих попыток. Его объятия напоминали железные тиски. Никогда в жизни Милли еще не чувствовала себя такой беспомощной.

У нее сложилось отчетливое впечатление, что он ужасно сердит, а его деликатность — скорее результат разностороннего опыта. Он словно наказывал ее за что-то.

Задыхаясь, Милли попыталась оторваться от его губ, но тут же смолкла.

Рональд плавным движением перевернулся, и мгновение спустя Милли уже лежала на спине, а он оказался сверху. Она в ужасе закрыла глаза.

— Очень хорошо, — целуя ее веки, насмешливо произнес он.

Шон никогда не целовал ее так… А это было так приятно! Она почувствовала, как его пальцы расстегнули верхнюю пуговицу ее блузки. Затем Рональд склонился над ней, и острое чувство наслаждения пронзило ее, когда его губы коснулись нежной кожи груди. Она потянулась к нему, и тут резкая боль пронзила ее запястье. Милли непроизвольно вскрикнула.

Он на мгновение замер.

— Отпустите! — взмолилась она.

Бредли отодвинулся, и она села на кровати, вытянув больную руку перед собой, а потом склонилась над ней, словно убаюкивая.

— Что случилось? — резко спросил он. Милли закусила губу. Боль начала стихать, но ее последствия — чувство слабости и какой-то беззащитности — снова в полной мере возвратились к ней.

— Мое запястье, — наконец прошептала она. — Оно сломано.

— Но ведь вы без гипса. — В его голосе прозвучало что-то похожее на обвинение.

— Да, — сказала она. — Его сняли пару недель назад, и осталась только шина, благодаря которой запястье остается зафиксированным. Вчера вечером я сняла ее.

— Зачем? Чтобы приласкать меня? Милли густо покраснела, не смея взглянуть на него.

— Нет. Я надеваю ее, только когда хожу за покупками или веду машину.

— Или когда ходите на вечеринки, — сухо добавил он.

— В общем, да. Но я на них почти не хожу.

— Черт! — помолчав, сказал он. — Это серьезный перелом?

Пальцами правой руки Милли осторожно ощупала больное запястье. Сможет ли она когда-нибудь играть, как прежде? Никто не мог дать ей никаких гарантий на этот счет.

— Не знаю, — тихо произнесла она. — Врачи сказали, что не очень.

— Ну и?.. — продолжил он расспросы. Почему его это заинтересовало? — удивилась Милли. Никто не расспрашивал ее о руке, ни отчим, ни даже Шон, хотя номинально он все еще был ее учителем.

Не глядя на Рональда, она покачала головой.

— Они сказали, что еще какое-то время она будет болеть. Постепенно пройдет.

— Но ведь вы заорали так, будто вам действительно было страшно больно. Я что, придавил вам руку?

— Нет. — Милли судорожно втянула воздух. — Я сама виновата. Я хотела вытащить ее из-под себя.

— Так значит, вы сами улеглись на нее? — Он протянул руку и взъерошил ей волосы. — Бедная Золушка. Вам не очень-то везет сегодня утром, ведь верно?

Милли вздрогнула, но приказала себе оставаться спокойной.

— Да, утро действительно могло бы быть более удачным, — призналась она. — Особенно если бы вы не называли меня Золушкой и не делали неверных выводов.

В ответ Рональд Бредли лишь скрестил на груди руки. Она заметила, что пуговицы на его рубашке также расстегнуты, и отвела взгляд: вид загорелой кожи будоражил ее, не давая возможности сосредоточиться.

— Какие именно выводы? — поинтересовался он.

— Вы, кажется, считаете, — четко выговаривая слова, произнесла Милли. — что я сама легла к вам в постель, радуясь представившейся возможности переспать с восхитительным Рональдом Бредли.

— Ах, это… — Он явно ни в чем не раскаивался.

— Так вот, вы заблуждаетесь. Если бы в квартире была еще одна кровать или хотя бы диван, то вы наверняка спали бы в одиночестве, а я не бы рисковала второй раз сломать себе запястье.

Бредли нарочито поморщился.

— Это удар ниже пояса. Вы не предупредили меня о своей больной руке.

— Как и о том, что вы заняли единственную в квартире кровать, — добавила она. — Дело в том, что меня просто не было возможности сделать это — вы набросились на меня прежде, чем я успела открыть рот.

Смысл сказанного наконец-то дошел до него.

— Единственную кровать? В такой огромной квартире? Вы, наверное, шутите?!

— Мой отчим Пит, — холодно пояснила Милли, — не часто принимает гостей. У него в квартире есть два рояля, арфа и студия звукозаписи. Здесь есть, где поесть, выпить, поработать и послушать музыку, но гости, как правило, не остаются ночевать, поэтому нет и лишних кроватей.

— Боже мой, — растерянно произнес Бредли. Он внимательно оглядел комнату. — Так это спальня самого маэстро! — В его голосе прозвучали веселые нотки. — Думаю, мне следует принести вам свои извинения.

— Согласна.

Его глаза снова остановились на ее лице, и в этом испытующем взгляде было нечто такое, от чего Милли стало неуютно.

— Считайте, что я извинился перед вами, — наконец выдавил Рональд.

Она резко выпрямилась.

— А теперь, если я снова попытаюсь встать с постели, вы отпустите меня?