Ничего себе пошутила - Казакова Татьяна Алексеевна - Страница 1

Татьяна Казакова

Ничего себе пошутила

Книга первая

– Что это!? – Грозно прозвучало прямо над ухом. От неожиданности я вздрогнула и обернулась. Прямо надо мной навис какой-то незнакомый мужик. Правда, работаю я здесь всего третий день и, естественно, всех могу не знать. Он тыкал пальцем в компьютер и рычал.

– Я спрашиваю, что это!? —

Я перевела взгляд на экран. Интересно, что его так возмутило? Вроде ошибок нет, все правильно. Ну, и чего он разорался, напугал до смерти.

– Что вы написали!? —

– Уважаемая Элгуджа Георгиевна, – громко прочитала я.

– Георгиевна!?

– Ну да. Что тут такого?

– Почему в женском роде?

– А в каком же? – Возмутилась я. – Не думаете же вы, что это мужчина?

– Я в этом уверен, – мрачно заметил он.

– Извините, но вы ошибаетесь.

– Нет, не ошибаюсь, – он покраснел, и видно было, что еле сдерживается.

– Это женщина, и я ее знаю, – добавила я с апломбом. Конечно, я не знала никакой женщины Элгуджи, но совершенно уверена в своей правоте. Не могут же мужчину назвать таким дурацким именем, а для женщины даже очень экзотично. Кстати, в оригинале тоже была ошибка, пусть спасибо скажут, что я во время ее заметила. Мужик вдруг налился краской и стал похож на арбуз, конечно, изнутри, а глаза так страшно выпучил, что я подумала, а не случилась ли с ним вдруг «базедка». Он несколько раз открыл рот, но ничего не сказал, только желваки заходили ходуном.

– Это я, – выдавил он, наконец.

На всякий случай я согласно кивнула, хотя и не поняла, что он имел в виду.

– Это я Элгуджа Георгиевич.

Вот так влипла. И кто меня за язык тянул говорить, что я ее знаю. Мужик с дурацким именем стал так орать, что из кабинета выскочил мой начальник и, узнав, в чем дело, тут же присоединился к оскорбленному Элгудже.

Вдосталь наоравшись, указал мне на дверь. Я вела себя достойно – спокойно внимала этим крикам. Убедившись, что спасти ситуацию не удастся, и под аккомпанемент их воплей быстренько собрала свои манатки и ушла.

Ну, вот, всегда так. Только я обрадовалась новой работе – и нате вам, здрасьте. Нет, ну надо же называть детей такими нелепыми именами, одни называют, а другие страдают из-за этого. Вот, черт, и кружку Наташкину забыла, которую та подарила мне на 8 Марта в прошлом году. Ладно, мир не перевернулся, ничего страшного не произошло, значит не стоит забивать себе этим голову. Ха, ха.

Но сразу выбросить из головы не получалось. Обидно, вроде работа приличная, зато мне не успели ненужными записями испортить трудовую книжку, в общем-то, у меня и книжки трудовой еще нет. Потому что мне не везет с работой. Это уже которое место по счету? …Вроде четвертое. Да, точно, четвертое. И совсем не потому, что у меня нет образования, неуживчивый характер или большие запросы. Вовсе не поэтому. Просто мне фатально не везет.

Я ожидала, что, окончив институт, меня забросают выгодными предложениями. Но, не тут-то было. Ожидала я все лето, кстати, весьма дождливое, даже не загорела совсем, а осенью я решила найти себе работу сама. Почему-то наниматели не впадали в радостный экстаз оттого, что я решила предложить им свои услуги, им нужны были специалисты со стажем не меньше двух лет, и даже знание английского не помогло. Они все хотели девушек от 22 лет с высшим образованием и опытом работы не меньше двух лет. Но как это может быть? Ведь люди только в 22 – 23 года оканчивают институт. Короче по специальности меня не брали, я только что пережила личную драму, по этой причине на мужчин не смотрела, зато они смотрели на меня во все глаза и оказывали всевозможные знаки внимания. Ну что ж, пожалуйста, смотрите не здоровье, не жалко. Внешностью меня бог не обидел, я была вполне ею довольна.

Просматривая объявления, поняла, что самый простой вариант – это работа секретаря. Так я и сделала. Взяли меня, как говорится, с первой попытки. Очень я понравилась директору пивной компании Аликперу Наргиевичу Наргиеву. В первый же день, когда я вошла в кабинет с чаем на подносе, он внезапно погладил меня по заднице. От неожиданности я дернулась и пролила чай прямо на его бумаги. Оказалось, что это какой-то там важный устав, который с большими трудностями только что подписали. Естественно на второй день я уже не вышла на работу. У меня началась депрессия. Опять же личная драма не забывалась. Мамусик советовала читать Карнеги. Если честно, она уже давно меня достает этим Карнеги, но мне было не до него.

Мои верные подружки пытались меня развлечь, но только по выходным, а по будням они были заняты на работе. Наташка работала продавцом в ювелирном магазине, а Лариска трудилась в банке аудитором. Конечно, будь у меня деньги, меня не надо было бы развлекать, я бы сама развлекалась на всю катушку, но с деньгами была проблема, и сидеть одной дома было тоскливо.

Я опять накупила газет по трудоустройству и опять кроме секретаря ничего подходящего не нашла. «Ну, теперь уж, дудки», – думала я, – «буду сама выбирать себе начальника». И выбрала. Бывший военный, старый и очень строгий. Когда я пришла в джинсах, сделал замечание, сказав, что девушки в штанах не ходят. На следующий день я пришла в юбке, но, увидев ее, он прямо дар речи потерял, а, придя в себя, заявил.

– Это вам не стриптиз-бар. Чтоб я этого больше не видел.

Из оставшихся нарядов у меня оставались две юбки, не доходившие до колен и три пары брюк. В общем, я решила, что проще уйти с работы, чем менять свой гардероб. Хорошо, что газеты не выкинула. На этот раз мне предложили работать секретарем в фирме, занимавшейся ремонтом квартир. Кроме секретарских обязанностей я должна была узнавать, где дешевле можно приобрести плитку, сантехнику, обои, клей, линолеум, и все, что нужно для ремонта. Я с энтузиазмом принялась за дело, но в первый же день что-то напутала и поняла, что ремонт – это не мое призвание. Директор орал, как сумасшедший. Вечером я со слезами на глазах жаловалась на него Наташке.

– Знаешь что, нечего хныкать. Наберись терпения, – поучала она. – Сколько можно менять работу? Подумаешь, директор наорал! Да на меня каждый день директор орет плюс покупатели. А мне хоть бы хны.

– Ну, не знаю, как тебе это удается.

– Очень просто. Как только он начинает орать, я тихо так говорю «Терпенья тебе, добрый человек». Он сразу затыкается.

– Не может быть, – засомневалась я, но на всякий случай взяла на вооружение.

На следующий день мне представился случай применить ее совет на практике. Я отправила на один объект почему-то два унитаза вместо одного, а на другой – три биде. Правда, сомневалась, зачем в одной квартире три биде. Но подумала, мало ли у людей какие фантазии. Хотят три биде – пожалуйста, получите. Спорить с клиентом – гиблое дело. Клиенты как раз промолчали, а директор …. Господи! Чего только я не услышала, причем в очень грубой форме. Уже собираясь зарыдать, вспомнила Наташкин совет. Что там говорить-то надо? То ли «мир тебе, добрый человек», то ли «покой». Чего ж он так орет-то? Прямо сосредоточиться невозможно. Да, вроде про покой надо говорить, чтобы успокоился. Ага, вспомнила. Я наклонилась к нему, сделала умильную рожу и проникновенно сказала.

– Вечный покой тебе, добрый человек.

Эффект превзошел ожидания, он заткнулся буквально на полуслове, и через пятнадцать минут я бодро шагала на автобусную остановку, предусмотрительно забрав свою чашку. «Ничего страшного, – подбадривала я себя, – на этой работе свет клином не сошелся». И действительно, меня взяли секретарем в какую-то аграрную фирму с очень длинным названием, которое я не могла запомнить и, как оказалось, запоминать было ни к чему, потому что именно там мне попался мужчина с дурацким именем Элгуджа, которому почему-то не понравилось, что его приняли за женщину. А вечером неожиданно позвонил папа, и, узнав о моих проблемах, обещал помочь.