Том 21. Поцелуй мой кулак - Чейз Джеймс Хедли - Страница 37

Поднимаясь на лифте, я вспомнил тот роковой вечер и содрогнулся от мысли, что войду в дом Сидни в первый раз после его смерти. Остановившись перед дверью, я заколебался. Мне стало как-то не по себе. «Но ведь это глупо, — сказал я себе. — Сидни мертв!»

Этот чудесный пентхаус теперь принадлежит мне, он станет моим домом. Нужно освободиться от этого комплекса вины. Я не виноват в его смерти. За долгие часы одиночества я вновь и вновь твердил себе это. Надо изгнать чувство вины из своего сознания.

Я вставил ключ в замок и шагнул в прихожую. Услышав слабое гудение кондиционера, я остановился. Неужели полицейские оставили включенным кондиционер? Разве никто не заходил сюда, чтобы убедиться, что электроэнергия отключена?

Озадаченный, я толкнул дверь гостиной.

Передо мной с револьвером в руке стоял Фел Морган.

С нижнего этажа послышалось собачье тявканье, невнятное бормотание голосов, затем снова собачий лай. Я стоял неподвижно, уставясь на револьвер, готовый выплюнуть смерть. Сквозь двойные рамы приглушенно доносилась сирена санитарной машины. Далеко внизу, и так далеко от меня, Парадиз-Сити жил своей обычной жизнью. Я перевел взгляд с револьвера на лицо Фела. В тот же момент он опустил оружие и сказал дрожащим голосом:

— Господи! Я думал, пришли копы.

И тут я увидел, что он испуган еще сильнее, чем я, и несколько приободрился, хотя у меня бешено колотилось сердце и пересохло во рту.

Я во все глаза смотрел на него.

Что за ужасный вид? Он выглядел настоящим оборванцем. Грязный, истощенный, с лицом, заросшим рыжей щетиной. Я чувствовал исходящую от него вонь. На нем был все тот же красный пиджак с накладными карманами, но его с трудом можно было опознать под слоем грязи. Туфли были заляпаны так, словно он бродил по болоту. Глаза его ввалились и горели нездоровым блеском, губы дергались.

— Как услышал, что ключ поворачивается в замке, едва с ума не сошел от страха, — произнес он дрожащим голосом. — Я думал, что для меня здесь будет надежное место на пару дней.

Он отвернулся от меня и без сил повалился в мягкое кресло. Револьвер выпал из руки и со стуком упал на двухсотлетний персидский ковер. Фел закрыл рукой глаза и заплакал. Я закрыл дверь и на подгибающихся ногах направился к ящику с виски. Трясущейся рукой я налил чистого виски в два бокала.

— Успокойся. — сказал я, ставя бокал на маленький столик перед ним. — Возьми себя в руки. Выпей.

Он поднял на меня взгляд, вытирая лицо тыльной стороной ладони. В его глазах появилось выражение, как у загнанного зверя, сказавшее мне, что он опасен.

— Сволочь! — сказал он. — Ты втравил меня в эту историю своими сладкими речами, так теперь и вызволяй!

Я выпил половину содержимого бокала, затем подошел и сел рядом с ним.

— Где Рея?

Он сжал кулаки и ударил ими по подлокотникам кресла. Я видел, что от страха он вот-вот впадет в истерику, и это придало мне уверенности.

— Фел, возьми себя в руки. Где Рея?

— Не упоминай при мне об этой суке! — он забарабанил руками по коленям. — Ты должен мне помочь! Ты втравил меня в это дело! Меня разыскивают по обвинению в убийстве…

Видя его панику, слыша, что он говорит, я почувствовал, что сумею с ним справиться.

— Я помогу тебе, но сначала мне нужно знать, что случилось. Где Рея?

Он опять заплакал, сотрясаясь от рыданий. Я сделал глоток виски и откинулся в кресле, наблюдая за ним. Его малодушный страх и исходящая от тела вонь вызывали во мне отвращение.

Я дал ему наплакаться вволю.

Наконец у него иссякли слезы, он вытер глаза грязным запястьем и безнадежно посмотрел на меня.

— Если меня поймают, то упекут в тюрьму лет на двадцать, — сказал он, судорожно выталкивая из себя каждое слово. — Мне такого не выдержать. Я не гожусь для подобного. Двадцать лет за решеткой! Живым я не дамся!

— Перестань думать только о себе, — сказал я. — Где Рея?

— Моя проклятая сестрица? Сука!

Он вскочил, потряс в воздухе руками, затем снова сел.

— Револьверы были не заряжены! Клянусь! Не иначе она их зарядила! Ты говорил не заряжать, и я не заряжал! Это она! Она убила Сидни. Она и тебя хотела убить. Ты же знаешь. Ты должен сказать копам, что я здесь ни при чем!

— Где Рея? — повторил я вопрос.

— Не веришь, да? Думаешь, я такой же гад, как и она? Она всегда была моим проклятием. Не надо было слушать твой сладкий треп. Двадцать лет за решеткой! Мне такого не выдержать…

— Что ты здесь делаешь? — спросил я негромко.

Я надеялся, что звук моего голоса успокоит его. Он откинулся на спинку кресла, обхватив голову руками.

— Пошел ты со своими вопросами! Мне надо выбраться отсюда. Нужны деньги. И машина! Я хочу убраться из этой чертовой берлоги!

— Деньги я тебе дам, — спокойно сказал я. — Помогу достать машину и скрыться отсюда.

Он уставился на меня, дрожа всем телом. Но теперь в его глазах появился огонек надежды.

— Еще бы ты отказался! — сказал он хрипло. — Ты и твои проклятые миллионы! Ты ведь не внакладе, верно?

Это было его ошибкой. Я начинал чувствовать к нему жалость, но эти слова разом заглушили во мне все сострадание.

— Я же обещал, что помогу.

— Как она могла убить его? — он тупо уставился на свои грязные руки. — Поганая тварь! Знаешь, как она обошлась со мной, своим братом? — Он поднял на меня глаза, полные страдания. — Мы рванули из этого проклятого места. Колье было у нее. Мы сели в машину, Рея была за рулем, и погнали по шоссе, как шальные. Я честил ее последними словами за стрельбу, но она на меня даже не взглянула. Я думал, что мы направляемся в Майами, и ни во что не вмешивался. Мне только и оставалось, что ругаться. Свернув на проселок за городом в направлении мангрового леса, она вдруг нажала на тормоза. К тому времени у меня уже штаны были мокрые. Я то и дело оглядывался, не гонятся ли за нами полицейские. Я крикнул, чтобы она ехала дальше. Как сейчас вижу! — он ударил кулаком по колену. — Ее чер товы гляделки были хуже ледышек.

«Мне кажется, задняя левая камера спустила, — сказала она. — Посмотри».

— Не чувствуя подвоха, я вылез из машины и пошел к заднему колесу. Что поделаешь, если я такой доверчивый, ведь клюнул же я на твое предложение. Я и машину обойти не успел, как она нажала на акселератор и была такова, со всеми бриллиантами. Ей было наплевать, что будет со мной.

Его голос прервался, и он снова заплакал, раскачиваясь взад и вперед. Я закурил и перестал бояться его, хотя и понимал, Фел по-прежнему опасен. Если полиция схватит его, он все расскажет. Глядя на него, я принял решение. Нужно заставить его замолчать. Если я хочу жить в безопасности — иного выхода не остается. Я сидел, курил и оценивал свои шансы, в то время как он курил, скулил и плакал. Его грязь и вонь, и жалкое малодушие делали его в моих глазах подобным мухе на стекле. Часы на здании муниципалитета пробили двенадцать.

— Ты, наверное, проголодался, Фел? — спросил я. — Принести тебе что-нибудь поесть?

— Проголодался? Я подыхаю с голоду. И натерпелся же я! Питался в основном сырой рыбой и крабами на том проклятом болоте. Ты был там хоть когда-нибудь? Это вонючее болото полно змей и крокодилов.

Я позвонил в ресторан и попросил администратора доставить мне обед.

— Выйди на террасу, Фел, и не показывайся.

Он схватил бокал с виски, осушил его одним глотком и выскочил на террасу. Я отнес его бокал на кухню, занятый только одной мыслью — как заставить Фела замолчать. Я сознавал, что обдумываю убийство, но эта мысль не шокировала меня. Если я сумею избавиться от него, а потом и от Реи, я буду в безопасности. Мало того, я смогу спокойно наслаждаться всеми благами мира, которые можно купить за деньги.

Я вернулся в гостиную и сел в кресло. За пятнадцать минут, в течение которых я ждал официанта, в голове моей начал формироваться план. Я считал, что с Фелом будет нетрудно покончить, другое дело — Рея. Ладно, не все сразу.

Появился официант, кативший перед собой сервированный столик. При виде меня он расплылся в улыбке.