Роковая молния - Форстчен Уильям Р. - Страница 45

— Ба, да это же Василий Борисович! — воскликнул он, спрыгнул с коня и подошел к сержанту, протягивая руку. — Нелегкая работенка тебе досталась, не так ли?

— Как раз об этом я только что рассказал генералу. На глубине двух футов начинается известняк.

— Ну что ж, продолжайте копать, — сказал Винсент и двинулся дальше к вершине.

Там стояла небольшая вилла, с трех сторон окруженная неглубокими ямами под артиллерийские орудия. Добравшись до особняка, Винсент спешился и отвел коня к водопою, расположенному рядом с колодцем. Он достал воды и налил в корыто, потом отстегнул кружку и выпил стаканчик холодной с минеральным привкусом воды. С затененной деревьями веранды на него настороженно поглядывали несколько солдат. Только он собрался сделать им замечание, как солдаты вскочили и отдали честь. Винсент ответил на приветствие и обошел виллу.

«Так это командный пункт, — понял Готорн. — Отличное место для основной батареи. Они могут в шесть раз превосходить нас по численности, но зато им придется подниматься по склону навстречу четырем сотням пушек. Но ямы для орудий слишком неглубоки. всего чуть выше колена, а земляной вал едва достигает фута в высоту Если мерки подойдут на двести, даже на двести пятьдесят ярдов, выстрелы из луков станут смертельно опасными. Существенный недостаток».

Винсент посмотрел на север, вдоль гряды. Укрепления венчали холмы на всей их протяженности, под острой вершиной единственной скалы уже были поставлены две батареи отличных трехдюймовых пушек, бревенчатые заграждения перед ними тянулись на целую милю. Между двумя батареями образовалось отлично простреливаемое пространство, смертельно опасная зона.

Димитрий закончил разговор со своим приятелем и подошел к Винсенту.

— Сержант прав. На русской земле мы могли бы соорудить тройную линию окопов шести футов глубиной.

Винсент кивнул в знак согласия. Вокруг Испании земля была глубже, окопы опоясывались бревнами, и был даже выстроен навес для защиты от падающих стрел. А на второй линии обороны мягкая земля едва прикрывала известняк.

— Я считал, здесь будет больше бревенчатых укрытий, — сказал Димитрий.

— Лес для укреплений, сырье для пороха и топливо для паровозов — все это приходится возить за двадцать миль. Но именно здесь нам придется дать генеральное сражение.

В дверях виллы показался заметно нервничающий лейтенант, на ходу поправляющий одежду. Изнутри донесся женский голос.

— Развлекаетесь, лейтенант? — сердито спросил Винсент.

Молодой русский офицер густо покраснел и ничего не ответил.

— Какого полка?

— 3-го Вазимского, сэр.

— Это ваша позиция?

— Нет, сэр, нас направили сюда для проведения земляных работ. Пока еще нас не расставили по позициям. Верхушка… — Лейтенант осекся. — Прошу прошения, сэр. Генералы выжидают, желая посмотреть, пойдут ли мерки прямо через реку или постараются обойти с фланга. Так я слышал.

— Так чем ты, черт побери, здесь занимаешься? — Винсент выразительно кивнул в сторону виллы.

— Мы собирались обустроить батарею и вырыть траншеи.

— Тогда, ради Бога, возьми своих солдат и займись делом.

Лейтенант судорожно отсалютовал, выкрикнул команду и бегом кинулся прочь от виллы. Следом за ним через заднюю дверь выскочили солдаты.

Винсент раздраженно покачал головой.

— Проклятье, надо было узнать его имя и разжаловать в рядовые.

Димитрий негромко рассмеялся.

— Разве не все солдаты одинаковы?

Винсент строго посмотрел на пожилого офицера.

— Если ему самому придется укрываться в таком окопе во время наступления мерков, он пожалеет, что занимался блудом вместо рытья траншей.

— Может, воспоминания о женщине придадут ему храбрости, — улыбнулся Димитрий.

Винсент предпочел не отвечать.

Пронзительный свисток прервал его дальнейшие размышления, и Винсент посмотрел вниз. Со стороны Рима медленно подходил поезд. Стоящие вдоль пути солдаты помахали машинисту, он в ответ просвистел начало римской уличной песенки; все весело рассмеялись. Винсент снова почувствовал раздражение.

С юга приближалась колонна солдат, мушкеты на плечах ярко поблескивали в такт движению. Поезд продолжал свой путь по рельсам, проложенным вдоль гряды холмов — на север, потом плавно на северо-восток, потом на восток до самой Испании. Вдоль всей дороги работали бригады рабочих. Они прокладывали второй путь параллельно основному, чтобы обеспечить возможность для переброски войск вдоль линии фронта. За небольшой возвышенностью на юго-западе Винсент разглядел поворотный круг и маневровые пути, на которых поезда могли быстро разворачиваться.

Готорн снова сел в седло и направил коня навстречу колонне. Его армии предстояло маршировать перед ветеранами русской армии. Он пустил коня галопом и поскакал вдоль колонны. По пути его встречали жизнерадостными дружескими улыбками, каких он ни разу не замечал во время длительных учений. Солдаты гордились собой и пока еще не растеряли наивности и энтузиазма. Всего этого Готорн уже давно лишился.

Заняв наконец свое место во главе колонны, Винсент Готорн, бывший квакер из Вассалборо, штат Мэн, ощутил беспредельную радость. Солдаты были готовы к битве. Он снова был готов убивать.

Глава 8

Наступила полночь, Большое Колесо поднялось над головой. На западе взошла Шадука, за ней следом появилась Шагара. День выдался жарким, следующий обещал быть таким же, если не хуже. Вода все убывала, сотни лошадей пали от жажды. Несмотря на предубеждение, часть лошадей пришлось отправить в котлы для приготовления пищи.

Этим утром не найдется времени для ежедневного ритуала встречи восхода солнца. Переход предстоял трудный и долгий — надо было достичь реки за час до рассвета. Если удача не отвернется, добыча будет немалой.

В окружающей темноте повсюду угадывались всадники — обессиленные, опустившие головы. Кое-где слышались негромкие песни и молитвы. Воины опасались ехать ночью, когда в степи господствуют духи предков.

Слева послышался звон колокольчиков посыльного. Он оглянулся и увидел покачивающийся над головой всадника фонарь, прикрепленный к шесту за его спиной. Посыльный направился прямо к Тамуке, ориентируясь по трем фонарям, указывающим местонахождение кар-карта. Он появился из темноты и тяжело дыша, подошел к Тамуке, распространяя вокруг себя запах лошадиного пота. — Мой кар-карт, это донесение от Губты, командира Вушки Хуш.

— Продолжай.

— Передовые разведчики перед закатом заметили на противоположном берегу реки колонну скотов на лошадях, направляющуюся на юг. Их было около четырёх сотен. В течение первой четверти ночи они продолжали двигаться на юг.

Тамука улыбнулся. Появился шанс поохотиться на лакомую дичь и наказать наглецов, осмелившихся сесть на лошадь.

— Передай Губте, пусть он форсирует реку за час до рассвета, — приказал Тамука, и его острые зубы хищно блеснули в свете фонарей. — Следом за ним пойдет левое крыло. Я останусь справа.

— Я должен сказать Губте, чтобы он пересек реку за час до рассвета. Его будет прикрывать левое крыло. Вы останетесь справа.

Тамука кивнул, курьер развернулся и галопом поспешил снова на север, звон его колокольчиков затих вдали.

«Добыча невелика, — подумал Тамука. — Даже меньше, чем полтысячи, но, по крайней мере, хватит, чтобы на целый день накормить два умена. А победа, пусть и незначительная, поднимет дух воинов».

Над горизонтом появился тусклый красноватый отблеск, и Тамука придержал лошадь. Он на мгновение испытал приступ сверхъестественного страха, решив, что это начало небесного пожара, когда всполохи красного и зеленого света — мантия богини смерти Буглаа — заполняют все небо. Если бы это случилось, армия не могла бы двигаться дальше. В такие моменты все ложились на землю лицом вниз, пряча глаза от смертоносного света. Так продолжалось до тех пор, пока рассвет не прогонял могущественную богиню смерти.

Тамука посмотрел на Сарга, еле видимого в свете звезд. Шаман внимательно изучал зарево над горизонтом.