Роковая молния - Форстчен Уильям Р. - Страница 42

Крики раненых заглушались воинственными воплями, атака мерков продолжалась, а стрельба почти стихла. Пэт оглянулся на Моргана, тот ответил широкой усмешкой. Вот первые всадники уже достигли восточного берега, снова взвились бесчисленные стрелы. В этот момент по всей линии укреплений прозвучал ружейный залп, почти в упор поразивший цель. Линия нападавших мгновенно рассыпалась. Однако стрельба из луков не прекращалась, десятки солдат уже были ранены, но продолжали отражать атаку залпами ружейных выстрелов. Поверхность воды в реке скрылась под телами убитых мерков.

— Вы прекрасно подготовились, — одобрительно произнес Пэт.

— Это все чертов 4-й корпус. Мы научились такому трюку, охраняя переправы. Подпускаем их как можно ближе, потом стреляем в упор. Большинство ребят вооружены гладкоствольными ружьями, так они заряжают их пулями к дробью. Именно так солдаты из Нью-Джерси отбили атаку Пиккета — подпустили на десять ярдов, а потом открыли огонь.

На противоположном берегу раздался гортанный звук трубы, и стрелки повернули коней, отступая к холмам. Несколько уцелевших всадников, достигших восточного берега, продолжали сражаться, но были быстро перебиты на подступах к траншеям.

Вершина одного из дальних холмов украсилась штандартами — там должен был находиться их главный предводитель Вука. В бинокль Пэт едва различал отдельные фигуры. Он смог разглядеть, что один из мерков поднял подзорную трубу и направил ее прямо на него. Не в силах противиться искушению, Пэт отложил бинокль и всем понятным жестом выразил свое презрение.

— Будем держаться здесь до заката, потом грузимся на поезд и едем па Кеннебек, — объявил Пэт. — А там начнем все сначала.

Тамука изучал группу скотов.

«Неужели это Кин? — спрашивал он себя. — Нет. у этого скота целы обе руки, если судить но тому забавному жесту, который, несомненно, предназначен лично мне. Рыжеволосый скот. Он, вероятно, второй по значению».

Тамука вспомнил о пленнике, до сих пор содержавшемся под стражей далеко в тылу. Придется потратить немало времени, заставляя его смириться со своей участью любимца. Он уже дважды пытался лишить себя жизни, и второй раз это ему почти удалось — он использовал веревку, которой был привязан. Но Тамука планировал сохранить ему жизнь и использовать его в своих целях, надо было только сломить его сопротивление.

— Итак, кар-карт Тамука, ты все еще охотишься на них.

Тамука взглянул на Музту, но ничего не ответил.

— Как мне доложили составители карт, за этой рекой лежит скудная земля, где почти нет ручьев, а трава слишком короткая.

— Мерки не боятся пустыни. — пренебрежительно бросил Губта, командир Вушки Хуш.

— Но мерки четырьмя уменами уже прошли по той местности, где должны идти еще тридцать шесть уменов, в том числе и мои два. Я помню эту местность. Мы старались пройти здесь на месяц раньше, когда стояла сочная весенняя трава и еще не все ручьи пересохли от летней жары.

— Хочешь не хочешь, но тебе придется пересечь ату равнину вместе с нами, — холодно ответил Тамука.

— Будет интересно посмотреть, чем это кончится. Тамука обернулся к командирам пяти уменов.

— Всем воинам наполнить фляги до краев. Для лошадей ближайший водопой будет лишь у следующей реки. Мы не будем ждать, пока подтянутся пушки. Пусть идут вслед за нами. По крайней мере, они могут подвезти немного воды.

Тамука вновь посмотрел на противоположный берег. Этой ночью Шадука будет светить с небосклона почти в полную силу. Хотелось бы отдать приказ ночью перебраться через реку, но Тамука удержался. Пусть лошади пасутся до завтрашнего полудня, а потом можно будет переправиться и скакать до полуночи. Саргу придется придумать приемлемую причину для ночной скачки, как несколько лет назад, когда пересекали пустыню в земле уби. Тамуке не терпелось прямо сейчас атаковать скот, не дожидаясь ни пушек, ни летающих машин, которые до сих пор находились на базе под Суздалем. На берегу следующей реки они смогут разобрать железную дорогу и из этого дерева построить навесы для аэростатов, поближе к месту главного сражения.

Все эти дьявольские изобретения скота только замедляют ход войны; пушки движутся не быстрее обоза с юртами, летающим машинам необходимы навесы. Тамука почти жалел, что у него нет машин, перевозящих вагоны по железным путям.

Далеко на севере в небе появилась точка — летающая машина янки. Они знали, где находится Тамука и его воины, а вот он в данный момент не имел понятия, что они делают. Тамука посмотрел на реку. Медленное течение уносило к морю десятки трупов его воинов.

— На переправе через следующую реку твои воины будут прокладывать нам путь, тугарин, — резко бросил Тамука, развернул коня и уехал.

Эндрю с раздражением вспомнил о послании Буллфинча, лежащем в кармане брюк. Черт бы его побрал, отправился в путь, как странствующий рыцарь, нарушил приказ. Слишком много всего происходит, и слишком быстро меняется обстановка. Эндрю совсем не нравилось, что часть его плана разрушилась из-за молодого офицера, который не нашел ничего лучше, как именно сейчас вывести флот из зоны военных действий.

Он чувствовал их приближение, как чувствовал приближение природных катастроф, ураганов или торнадо, еще до того, как их признаки появлялись над горизонтом. Тучи сгущались перед изменением погоды, точно так же нарастали опасения перед близкой битвой. Так было по дороге к Геттисбергу и Уайлдернессу, так было во время марша на Колд-Харбор. Ганс тоже обладал этим чувством и частенько поглядывал на горизонт, как смотрит фермер в прериях перед летним ураганом. Тогда он покачивал головой, бормотал что-то себе под нос, а потом искоса смотрел на Эндрю, приглашая его разделить растущую тревогу.

— Нам предстоит дьявольски неприятная драка, — бормотал Ганс, и он почти всегда был прав.

— Нам предстоит дьявольски грудное сражение, — шумно выдохнул Эндрю Кин.

— Может, хоть тогда все закончится, — промолвила Кэтлин, присаживаясь отдохнуть. — И мы сможем вернуться домой.

— Домой? В Суздаль или в Мэн?

— В Суздаль, конечно, я говорила про Суздаль.

— Ты никогда не вспоминаешь свой старый дом? Она посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась.

— Поначалу вспоминала, конечно. Здесь все было так странно и незнакомо, и эта война… Я никак не думала, что война может быть еще страшнее, чем там, но это так. Однако, несмотря ни на что, наш дом теперь здесь.

Странная и страшная война. Эндрю посмотрел на Кэтлин, еле различая ее лицо в наступивших сумерках. Она никогда не вспоминала о своем бывшем женихе, и Эндрю даже не мог теперь припомнить его имени. Да и не хотел. Он погиб в первом же сражении, а Кэтлин стала медсестрой. Теперь даже трудно было поверить, что она могла любить кого-то еще. Неприятная мысль. Но он тоже не раз влюблялся. Эндрю вспомнил Мэри и тот случай, когда он так неожиданно для себя открыл мучительную истину. Кэтлин никогда ни о чем не спрашивала; так было лучше для них обоих. Они оба теряли и находили. Если на этот раз ему суждено пасть в бою, что будет делать Кэтлин? Забавное выражение — «пасть в бою». Не быть застреленным или заколотым, а просто упасть на землю, как падают осенние листья.

— Если я не вернусь, ты должна жить, — еле слышно произнес Эндрю.

Кэтлин вздрогнула и подняла голову, на ее щеке блеснула слезинка. Вероятно, оба они думали об одном и том же.

— Разыщи Мэдди. Я уже договорился с Людмилой, что в случае опасности она с детьми спрячется в лесном укрытии к северу от Бриндузии. Ты будешь жить ради нашей дочери.

Кэтлин молча кивнула, не найдя подходящих слов.

Худшая из всех войн. Боже, по сравнению с тем, что им предстояло, старая война могла сойти за приятную прогулку. Там были хоть какие-то правила. Считалось в порядке вещей поделиться с раненым мятежником последним глотком воды, перевязать его раны и написать письмо его родным, что их сын или муж жив. Здесь же перерезали горло раненым врагам, даже своих раненых приходилось убивать, лишь бы они не попали в плен. Перед глазами Эндрю вновь возникла та фотография. Он взглянул на Кэтлин. Если дойдет до угрозы плена, он не колеблясь сделает это и для нее. А она еще называет этот мир своим домом.