Роковая молния - Форстчен Уильям Р. - Страница 12

Бригада рабочих продолжала двигаться на юг. Это было только начало — всего тысяча римлян и дюжина военных инженеров из Суздаля под командой бывшего капрала 35-го Мэнского полка. Машинист потянул ручку свистка, и раздалась серия высоких резких звуков, в которой можно было распознать начало русской народной песенки, явно непристойной. В ней пелось о боярской дочке и крестьянах из поместья ее отца; все они проводили время весело и счастливо, до тех пор пока об этом не узнали их жены. Чак повернулся к машинисту и рассмеялся.

— Эта песня длится целый час. Если ты попытаешься сыграть ее всю, у нас не останется пара.

— В песне говорится сущая правда, — ухмыльнулся машинист. — Та девчонка посвятила меня в тайны любви.

— Расскажи, как это было.

— Нет, для этого пришлось бы пропеть две сотни куплетов.

— Хотелось бы с ней познакомиться, — грубовато пошутил Чак и покачал головой, глядя на смеющегося машиниста.

— Ну, если учесть, как на тебя смотрела та римлянка, тебе самому предстоит узнать все секреты любви, а судя по твоим глазам, ждать осталось недолго.

— Мы с ней едва знакомы, — ответил Чак, боясь, что старик догадается, насколько он на самом деле неопытен в любовных делах.

— Если я еще не совсем ослеп, то ей не терпится познакомиться с тобой поближе.

— Ты уже ослеп наполовину, Андре. Не понимаю, как Майна доверил тебе водить поезда.

Машинист шутливо ткнул Чака кулаком в бок и высунулся из окна, увидев, что стрелочник подал ему сигнал остановить поезд. Под финальные звуки первого куплета песенки поезд плавно затормозил. Чак потрепал машиниста по плечу и направился к выходу. Уже на ступеньках он остановился и оглянулся.

— Оставайся около паровоза. Я скоро принесу новый путевой лист, и не позже чем через час мы снова отправимся в путь.

— Я только хочу предупредить, что генерал Майна снимет с тебя голову. Расписание и без твоего вмешательства уже трещит по всем швам.

— Майна находится сейчас в трех тысячах миль к западу от нас. А то, о чем он не узнает, его не сможет огорчить.

Чак помедлил, как будто внезапно о чем-то вспомнив, потом достал из кармана плоскую оловянную фляжку и протянул машинисту.

— Только не вздумай опьянеть перед отправлением.

— Это взятка?

— Конечно, — усмехнулся Чак.

Машинист, не переставая укоризненно качать головой, отвинтил крышку и, сделав добрый глоток, отдал фляжку кочегару.

— Получите еще одну такую же, когда мы выполним работу, — сказал Чак.

Андрей быстро подсчитал стоимость кварты водки и вздохнул.

Ты был одним из первых, кто учил меня управлять этими паровыми чудовищами. Думаю, я в долгу перед тобой.

— Да, конечно, — улыбнулся Чак, спрыгнул на землю и огляделся.

Позади него открылись двери вагонов, и наружу высыпали рабочие оружейного завода, их жены и дети. Все они перекрикивались и радовались возможности пройтись и размять ноги; большинство из них нетерпеливо оглядывались в поисках отхожего места. Офицеры тоже выскочили из вагонов и выкрикивали приказы, пытаясь разбить всех людей на отряды по имеющимся спискам. Римляне, работавшие на станции, давали на исковерканном русском указания, где можно получить горячее питание, где находятся уборные. Команда рабочих готовилась приступить к разгрузке оборудования. Внешне все это смахивало на сущий хаос, однако все работы по эвакуации проходили по единому плану. Место расположения завода было отмечено заранее, навесы были уже построены, сооружены фундаменты для тяжелого оборудования, и несколько тысяч русских беженцев с топорами в руках возводили бараки и домики. В первые же дни эвакуации доктор Вайс выслал вперед свою команду, чтобы обеспечить прокладку акведуков из терракотовых труб, которые должны были подавать чистую воду для приготовления пищи и купания. К вечеру вновь прибывших уже надо было разместить в бараках, чтобы утром они приступили к работе. Все, кроме двух отрядов по пятьдесят человек с особой платформы, загруженной токарными станками.

Чак прошел вдоль состава и отыскал директора завода в чине лейтенанта, который также должен был командовать этими людьми и в случае начала военных действий, — тогда они наденут военную форму и составят 16-й Суздальский полк 1-го корпуса.

Чак отдал честь и безо всяких предисловий протянул офицеру приказ. Бывший крестьянин, стремительно продвинувшийся по служебной лестнице, с трудом разбирал написанное.

Там просто указано, что я забираю отряды «А» и «Б» вместе с токарным оборудованием для особых целей.

— Но…

— Петя, приказ секретный, так что проследи за его выполнением, и не будем это обсуждать.

Офицер внимательно посмотрел на Чака, потом неуверенно кивнул и, тяжело вздохнув, повернулся отдать соответствующие распоряжения. Чак подозвал бригадира путейцев, показал, какие вагоны надо отцепить, и торопливо объяснил, что локомотив отправляется в путь, чтобы доставить к месту назначения особые вагоны.

Озадачив путевого мастера, Чак облегченно вздохнул. Затем отыскал пустой вагон на запасном пути, забрался внутрь и присел отдохнуть. Несмотря на прохладный день, на лице Фергюсона выступил обильный пот. Умение вести хитроумные переговоры не было его сильной чертой. Он видел, во что превратилась жизнь Винсента Готорна; негромко рассмеявшись, Чак припомнил, как генерал, тремя годами моложе его самого, сумел при помощи шантажа заставить его поставить боеприпасы для целой дивизии.

Как же его угораздило влезть в это дело? На протяжении последних полутора месяцев Чак преспокойно подворовывал понемногу то тут, то там и забирал себе сотни искусных мастеров, переезжающих по железной дороге. Он всегда старался, чтобы в общей суматохе эти потери были незаметны. Но если бы кто-то попытался разобраться в этом деле, то его быстро вычислили бы.

«Проклятая жизнь, — подумал Чак, вытирая капли пота со лба. — Мне приходится обкрадывать ту систему, которую я сам же помогал создавать. Что будет, если меня поймают? Трудно представить». Чак слишком уважал Эндрю Кина и меньше всего хотел бы вызвать его гнев, исповедуясь во всех своих грехах. Неужели ему грозило увольнение? Вряд ли. Это было бы все равно как если бы военное министерство на Земле прогнало ко всем чертям Германа Гаупта, Эриксона или Спенсера. Правда, кое-кому время от времени приходилось подать в отставку. В случае огласки всем планам Чака грозил полный провал. Он старался не думать об этом.

— Не хочешь ли горячего супа?

Чак вздрогнул и поднял голову, пытаясь понять римский диалект, лишь отдаленно напоминавший его школьную латынь. Перед ним предстала Оливия. Чак в замешательстве уставился на нее, не веря глазам. Вопреки прохладной погоде, после работы на жаркой кухне белая льняная одежда девушки стала влажной от пота и прилипла к телу, соблазнительно обрисовывая все изгибы ее привлекательной фигуры. Восторженному взгляду Фергюсона Оливия казалась почти обнаженной. К тому же Чак понял, что под тонкой тканью действительно ничего не было. Это видение было слишком ярким, и Чаку пришлось опустить взгляд, чтобы девушка не смогла прочитать его мысли. Ты не голоден?

— Да-да, конечно голоден. — Чак понял, что молчание слишком затянулось.

Он покраснел и поспешно спрыгнул на землю, чтобы принять из рук Оливии деревянную миску с супом и ломоть свежего хлеба.

— Садись и поешь.

Не дожидаясь приглашения, Оливия забралась в вагон и жестом пригласила Чака последовать ее примеру. Он протянул ей суп и хлеб, тоже забрался в вагон и снова взял у нее еду. Едва он сделал несколько глотков, как почувствовал, что его желудок болезненно сжался. Чак уже много дней питался всухомятку.

— Продолжай, я знаю, что ты проголодался, — сказала Оливия, махнув рукой в знак пренебрежения к хорошим манерам.

Чак ощутил, как обжигающая жидкость согревает его внутренности. Он со вздохом опустил миску, раскрошил в нее хлеб и размял кусочки картофеля, остановившись лишь на секунду, чтобы выразить свое восхищение улыбающейся девушке.