Разящий меч - Форстчен Уильям Р. - Страница 21

— Придется пересечь много рек, некоторые из них наполнены красной кровью, другие голубой. Я вижу яркий огонь и темные тропы. Он снова склонился над мозгом. — Вот! Я вижу белые пузырьки, как корабли, которые летят в воздухе. Одни движутся на запад, другие на восток. Я вижу синее поле, это цвет янки, и их ждет смерть.

Он посмотрел на Джубади.

— Нас ждет победа!

Его слова приветствовал восторженный рев. Тамука подошел поближе, хотя он и сомневался, что будущее можно предсказать таким образом. За исключением некоторых моментов, шаманы всегда говорили одно и то же. Между теми, кто предсказывал будущее по мозгу скота, и теми, кто следовал путем «ту», не было ничего общего. Предсказатели смотрели на Белый клан как на соперников, а те, хотя и признавали, что порой слова шаманов бывают истинны, считали, что не всегда им открыта вся правда.

Сарг вынул из сумки длинную иглу и погрузил ее в мозг. Зубы скота застучали, с губ стали срываться странные слова. Шаман вытащил иглу и вонзил ее снова. На сей раз у пленника задергались ноги и руки. Сарг исполнил «Ужта Иг» — танец духа, показывающий, как он подчиняет себе низший дух скота. Все смотрели в зачарованном молчании.

Сарг обернулся к вождям, на его губах мелькнула улыбка удовлетворения от хорошо проделанной работы. Вожди смотрели не отрываясь. Многие стучали кулаками по столу от возбуждения, видя, как подчиняются шаману сверхъестественные силы. Сарг кивнул Джубади и, опустившись на колени, стал прислушиваться к последним словам жертвы.

Джубади встал, взял со стола золотую ложку и погрузил ее в обнаженный мозг. Человек застонал, забился в судорогах, но Джубади жевал, не обращая внимания. Затем он кивнул сотрапезникам. Тамука взял золотую ложку, сел рядом и зачерпнул еще теплый мозг. Он таял во рту. Остальные приближенные кар-карта присоединились к ним. Вожди, которые сидели за нижними столами, не отрываясь смотрели на это пиршество в ожидании своей очереди.

К Саргу подошел молодой шаман и подал ему миску с какой-то жидкостью и свечу. Шаман вылил содержимое миски в открытый череп, подняв глаза к небу, произнес что-то на языке предков и поднес горящую свечу к голове мертвого человека.

Остальной скот в ужасе закричал — из отверзтого черепа поднимались языки пламени, словно мертвец был увенчан короной из голубых и желтых языков пламени. С довольной улыбкой Сарг отступил в сторону. Тамука почувствовал, как по его телу прошла дрожь. Он уже не раз видел этот ритуал, но все равно в нем было что-то завораживающее.

Человека уложили на стол.

— Он сказал что-нибудь? — несколько нервно спросил Джубади.

— Он сказал: «Умрут двое», — прошептал Сарг. — Он произнес это на нашем языке.

Джубади оглядел собравшихся.

— Это плохо, — послышался чей-то голос. — Двое, сидящих за столом кар-карта…

— Умрут двое, — повторил Хулагар. — Русский и римлянин. Кто еще, по-вашему, это может быть?

Тамука заметил, как тень облегчения скользнула по лицу Сарга, скользнула и тут же сменилась ненавистью — его выручил один из Белого клана. Однако шаман согласно кивнул.

— Гадание обещает полную победу, — объявил он, как будто озарение снизошло на него самого.

Сарг махнул рукой в знак того, что теперь, когда судьба всей орды была предсказана, остальные шаманы тоже могут начать ритуал. Вопли скота послышались со всех сторон, предсказывая орде удачу. По долине, которая замерла, прислушиваясь к предсказанию, пронесся ропот голосов простых воинов.

Пока в юрте другие шаманы занимались своим делом, Тамука откинулся назад, наслаждаясь любимым блюдом. Вука облизывал пальцы, не желая оставить ни капли.

Тамука почувствовал запах мяса — слуги внесли на подносах жареные конечности скота, искусно украшенные внутренностями, и, разумеется, кровяной бульон. Другие слуги в это время убрали труп, засыпали пол свежей травой и снова установили стол, который в считанные секунды оказался уставлен вкуснейшей пищей. Никто не терял времени на разговоры — долгий день поста подошел к концу, и все воздавали должное еде.

Сказители стояли в темных углах юрты и прославляли благородных вождей мерков, начиная с кар-карта Пука Тауг, первым приведшего своих воинов через врата света в Валдению. Они перечисляли правителей всех поколений, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах с единственной струной, дребезжащему звуку которой вторили мерный рокот барабанов и нарги — трубы войны.

Слуги внесли на больших тарелках тонко нарезанное мясо, еще несколько минут назад бывшее живой плотью. Джубади церемонным жестом взял один из кусков и бросил его в жаровню. Это был дар, предназначенный предкам.

Тамука с удовольствием вонзил зубы в сочное мясо. Оно было прожарено в самый раз — хрустящая корочка и нежная мякоть. Подали перебродившее молоко лошадей и скота. После того как вожди кланов приложились к нему, их голоса стали звучать громче, они хохотали и задирали друг друга. На каждый стол поставили котлы, наполненные горячей кровью, и воины выхватывали друг у друга черпак и пили из этих котлов, разбрызгивая жидкость на стол, на доспехи и соседей. Разгорелась шуточная потасовка, и если бы у пирующих было при себе что-нибудь, помимо столовых ножей, текла бы, возможно, не только кровь скота.

За главным столом приличия были соблюдены. Джубади, по праву взявший черпак первым, осушил его едва до половины и дипломатично предложил вторую половину Музте, допившему кровь до конца.

Вокруг юрты толпились воины, которым шаманы щедро предсказывали табуны новых лошадей, кучи золота и рождение крепких сыновей.

Насытившись, Тамука со стоном отодвинулся от стола. Было мало чести в том, что он закончил первым, но как носитель щита он мог не беспокоиться о таких мелочах. Он увидел злорадную улыбку Вуки -его щитоносец проявил слабость, недостойную воина. Вука демонстративно взял берцовую кость, раскусил ее крепкими зубами и, высосав мозг, откинул ее за спину.

Теперь Тамука лишь пригубливал перебродившее молоко, чтобы чувство приятного насыщения сохранилось.

— Мы хорошо поели за столом нашего кар-карта! Да продлится его жизнь еще десять оборотов! — выкрикнул, подняв свой черпак, Горн, вождь Клана Трех красных коней. Снаружи, поддерживая его, раздался согласный крик жен, наложниц и детей, собравшихся у юрты. Тысячи голосов подхватили его клич. По всей степи звучало имя Джубади.

Тамука почувствовал волнение — такая сила слышалась в этом кличе. Наверняка он достиг небес, где его услышали духи предков.

Джубади поднял руки, добиваясь внимания, и забрался на пиршественный стол. Вожди тоже встали плечом к плечу, глядя на своего кар-карта.

Они скинули со стола оставшиеся блюда, смели котлы и подносы и подняли стол со стоящим на нем Джубади. Военачальники, которые командовали десятитысячными уменами, дрались за право нести своего кар-карта. Стол подняли на плечи и вынесли из юрты.

Как только Джубади оказался на улице, вокруг раздался дружный крик. Он звучал, как раскаты грома, перекатывавшиеся по степи.

— Кар-карт! Кар-карт! Кар-карт! Тамука посмотрел на Хулагара, который присоединил свой голос ко всеобщему хору, а потом перевел взгляд на Вуку. Тот стоял молча, слушая голоса, знаменовавшие власть, которой обладал его отец. В глазах Вуки горела неприкрытая зависть. Внезапно Тамука почувствовал, что и он, носитель щита, безумно хочет обладать такой властью. Он понял, что власть способна подарить наслаждение большее, чем даже куртизанка Юва, приходившая в его палатку.

Смущенный охватившим его чувством, Тамука заметил, что Вука смотрит на него с холодной усмешкой, словно зан-карт вдруг прочел мысли своего щитоносца. Тамука отвернулся.

Вожди шумно внесли Джубади в юрту. Кар-карт посмотрел на Хулагара и улыбнулся.

— Вот наша мощь, вот сила орды! — проревел Джубади и, не дожидаясь, пока стол поставят, спрыгнул с него. — Скот севера, русские, римляне, наполнят наши утробы! Мы будем есть их мясо и пить их кровь! А потом их кости высушит солнце!