Разящий меч - Форстчен Уильям Р. - Страница 2

— Хвала Баалку! — воскликнул он и опустился на колени. Волна тотчас окатила его, но он даже не заметил этого.

Гамилькар улыбнулся, узнав в темной фигуре друга детства Элазара. Они выросли вместе, даже родились в один и тот же день. Именно благодаря ему Гамилькар научился дисциплине. За мелкие детские шалости и провинности Гамилькара наказывали Элазара, поскольку бить детей королевской семьи было нельзя. Отчаянные предприятия, на которые Гамилькар решился бы, отвечай он за свои поступки сам, были забыты, потому что наследник не хотел рисковать своим другом.

— Элазар, во имя Баалка и всех богов, что здесь происходит? — взревел Гамилькар, с изумлением глядя на все увеличивающуюся толпу.

Люди бежали от поселка к лодке и бросались в воду, стараясь взобраться на борт.

— Все вышло из-под контроля! — вскричал Элазар, дергая свою седеющую бороду. — По городу разнесся слух о твоем возвращении, и тысячи людей кинулись сюда. Похоже, мерки забирают в ямы всех подряд. Десятки тысяч мастеровых делают оружие. Говорят, что весной мерки собираются идти походом на Русь, поэтому они и готовятся к войне.

— Проклятье!

Похоже, на этот раз все действительно вышло из-под контроля. Около двенадцати тысяч карфагенян попали в плен после войны против Руси и Рима. Почти все они приняли предложение Кина. Он обещал вывезти их родных из земель, занятых мерками. Несколько сотен воинов согласились вернуться в Карфаген, чтобы собрать людей на берегу. В результате Внутреннее море превратилось в арену военных действий. Отдельные суда прорывались к берегу под покровом ночи, забирали людей и отправлялись обратно в Суздаль.

Послышался ровный низкий гул. В небе показались воздушные машины мерков. Если они заметят корабль, это равносильно смерти.

— Если столько людей узнало об этом месте, то и мерки знают, — сказал Гамилькар, нервно глядя на вопящую толпу, которая заполонила уже весь берег.

— Мы привели сюда людей, как и планировалось, — ответил Элазар. — Сегодня днем все и началось — сотни жителей бежали из Карфагена.

— А мерки?

— Ни слуху ни духу. Но они придут. И Элазар указал на мужчину, стоявшего подле него.

Гамилькар посмотрел на незнакомца. Его лицо показалось смутно знакомым, в светлых волосах виднелись серебристые пряди. Он был очень худым и измученным, но одежда не походила на крестьянскую: в сшитой из дорогой ткани рубахе сверкали золотые нити. По покрою одежды Гамилькар определил, что перед ним русский.

— Русский? — решил уточнить он.

— Когда-то давно, целый оборот назад, я был русским, — ответил человек на языке мерков. Слова, слетающие с человеческих губ, звучали странно и непривычно.

— Любимец Тамуки, носителя щита мерков, — холодно пояснил Элазар. — Он пришел незадолго до вашего появления и сказал, что скоро появятся мерки.

— Еще до захода Шагары, — подтвердил тот, кивнув на западную луну, — они будут здесь.

— Почему ты сообщаешь нам это?

— Я хочу вернуться на родину. Я предупредил тебя о приближении мерков и расскажу еще кое-что, а взамен ты поможешь мне возвратиться в Суздаль.

— Что еще он может рассказать? — спросил Гамилькар, оглядываясь на Элазара.

— Мне он этого не объяснил, — ответил Элазар, с сомнением глядя на русского. — Думаю, ты должен решить, что с ним делать, — прошептал он на карфагенском. — Никогда не доверяй тому, кто стал их любимцем, они едят мясо своих соплеменников, лишь бы выжить. Наверняка этот мерзавец доедал остатки со столов мерков. Я слышал, они заставляют своих любимцев это делать.

Гамилькар внимательно посмотрел на русского. Тот стоял перед ним, глядя прямо в глаза, и, казалось, нисколько не боялся.

— Ну, что ты хотел рассказать? Русский усмехнулся:

— Кар-карты мерков и бантагов встретятся во время следующего Праздника Луны, чтобы обсудить условия мира. Я знаю все, что они предложат, и когда нападут, но об этом я расскажу только человеку по имени Кин, когда вернусь в Суздаль.

— Проклятье! — прошипел Гамилькар и, мрачно взглянув на любимца мерков, спросил на их языке: -Ты и правда ел человеческое мясо?

— Я старался выжить, — ответил тот так спокойно, словно не раскаивался в содеянном.

Гамилькар лишь фыркнул от отвращения.

— Как тебя зовут?

— Юрий Ярославич, ювелир из Суздаля, — гордо ответил он.

Произнеся эти слова на карфагенском языке, он посмотрел на Элазара, показывая, что понял все, что тот говорил о нем.

— Иди в лодку, — сказал Гамилькар, поморщившись. — Я отвезу тебя к соплеменникам, чтобы они судили тебя и решили, что с тобой делать.

Мужчина слегка поклонился и вошел в воду.

— Не верю я ему, — произнес Элазар достаточно громко, чтобы его слова были услышаны. Однако Юрий не обратил на них ни малейшего внимания. — С чего бы это ему бежать к нам от хозяев, которые, видно, его ценят?

— Наверное, из патриотизма, — пожал плечами Гамилькар.

— Непохоже. Горло ему перерезать и вышвырнуть за борт. Ты можешь доверять человеку, который ел себе подобных? Лично я бы именно так и сделал -перерезал ему горло и спустил в воду по доске. Мы всегда так поступали с любимчиками мерков, пытавшимися затесаться между нашими людьми.

Он посмотрел в сторону корабля, на который отправился Юрий, и сплюнул на землю.

— Ты же вроде всегда был жалостливым и мягкосердечным?

— После того, что мне довелось увидеть, — прошептал Элазар, — у меня не осталось жалости. — А что с моей семьей?

Элазар показал рукой в сторону покосившейся хибарки. Проталкиваясь через толпу, Гамилькар крикнул своей команде, чтобы она дала сигнал остальным судам подходить к берегу.

Он, ругаясь, пробирался сквозь обезумевшую толпу, которая хлынула на берег, почувствовав, что спасение близко.

— Дразила!

Дверь в лачугу была открыта, возле нее на страже стояли его солдаты — из тех, кто вернулся в Карфаген несколько недель назад, чтобы разыскать родственников. При его приближении они низко поклонились и отошли.

Казалось, перед ним всего лишь видение. Когда Гамилькар отправился на войну против Рима и Руси, у него почему-то возникло ощущение, что он видит жену в последний раз. Он рванулся к ней, она бросилась в его объятия.

— Я и не думала, что снова увижу тебя, — всхлипывала она, прижимаясь к его груди.

Гамилькар уронил мушкет на землю. Кто-то подергал его за рукав. Он наклонился и крепко прижал к себе сына. Азруэль что-то радостно щебетая, то, дергая отца за бороду, то крепко обнимая его за шею.

— Они сказали, что ты умер, но я не поверила! — бормотала Дразила, вытирая слезы.

— Как вам удалось бежать? — спросил Гамилькар, с беспокойством глядя на все возрастающую толпу. Люди заполнили уже почти весь берег.

— Это все Элазар. После того как мы узнали о поражении мерков, он забрал нас из дворца и спрятал. Когда ты был здесь в прошлый раз, мы не успели дойти до этого места. И чуть было не опоздали сейчас — мерки уже начали отбирать людей для ям.

Значит, эти мерзавцы решили, так или иначе, расправиться с Карфагеном. Он ждал этого с того самого момента, как узнал о поражении армии.

В принципе во всем можно было винить Кина, Марка и всех остальных. Если бы они подчинились, ничего подобного бы не произошло. Но с другой стороны, он не мог этого сделать, потому что, как сказал когда-то Кин, разве он сам не сражался бы на их месте? Нельзя забывать, что существует лишь один настоящий враг — мерки.

— Господин, нам лучше поторопиться. Гамилькар кинул быстрый взгляд на Элазара, который беспокойно переминался с ноги на ногу.

— В этот раз я совсем не контролирую ситуацию. Сюда движутся тысячи людей. Мерки наверняка уже знают о нас.

Гамилькар кивнул и, не выпуская из рук Азруэля, поднял с земли мушкет. Они начали проталкиваться обратно к воде. Он всей кожей чувствовал панику, овладевающую толпой.

— Сколько у вас лодок? — спросил Элазар, понизив голос.

— Сорок одна.

— Этого слишком мало.

— Вижу, — кратко отозвался Гамилькар.