Разящий меч - Форстчен Уильям Р. - Страница 16

Эндрю вновь посмотрел на Джона, который помотал головой.

— Пустые выдумки! — раздраженно повторил он. — Я бы и рад поверить в нужность такой машины, Фергюсон, но ты забыл упомянуть, что речь идет о медных патронах. У нас кончились все запасы нитрата серебра и ртути для капсюлей винтовок и револьверов. А ты говоришь о сотнях тысяч снарядов, притом что орда пожалует через тридцать дней! Ты хочешь, чтобы сотни рабочих занимались проектом, который в самом лучшем случае сможет воплотиться к концу года. К тому же тебе нужны самые лучшие рабочие, мастера на все руки, а они, между прочим, всем нужны.

— Ну, попытаться-то можно…

— У нас нет времени, Чак, — сказал Эндрю с сожалением.

Он заметил, с какой злостью Чак посмотрел на Джона. Но тот был несомненно прав: сейчас сотня ружей важнее оружия, над которым нужно еще много работать.

— Армия увеличится сразу до четверти миллиона, если мы дадим людям это оружие, — возразил Чак. — Но мы не хотим… — добавил он, хмуро глядя в окно. Буря там кончилась, и теперь по стеклу барабанили капли дождя.

— Этот вопрос закрыт, Чак, — сказал Эндрю. — Но, может быть, у тебя есть еще что-нибудь?

— Только идея насчет ракеты, но Джон никогда не позволит ею заниматься.

— Он просто выполняет свою работу, Чак, — мягко сказал Калин. — У нас мало времени, а генерал Майна несет ответственность за обеспечение. Если нам не хватит запасов, и в первую очередь оружия, это будет стоить ему головы, а в конце концов и всем нам. Ты придумал массу замечательных вещей, и после того, как мы победим, я лично прослежу за тем, чтобы ты мог изобретать и дальше. А сейчас расскажи поподробнее об этой ракете.

— Ну, я совсем недавно начал о ней думать. Мы знаем, что они тоже стали использовать артиллерию. У нас будет около четырехсот пушек, когда начнется война, но проблема не в них, а в лошадях, которым придется перетаскивать их. Для батареи в шесть четырехфунтовых пушек нужно восемнадцать лошадей, для батареи двенадцатифунтовых «наполеонов» или новых трехдюймовых пушек понадобится больше сотни лошадей — а их у нас не так уж много. Здесь могли бы помочь ракеты.

Это жуткая вещь, — прервал его Пэт. — В начале войны в Штатах их завезли в Двадцать четвертую Нью-йоркскую батарею. Парни пережили кошмарное время: эти проклятые штуковины даже в стену здоровенного сарая попадали не всегда, а самое ужасное, что иногда они поворачивали в воздухе и падали на наши собственные позиции.

— Я знаю, — торопливо сказал Чак. — Но мы не будем стрелять в стену сарая, перед нами будет вся орда, а это гораздо более крупная цель. Я подсчитал, их надо сделать три фута длиной и шесть дюймов в диаметре. Они будут весить около двадцати фунтов каждый, а дальность стрельбы будет до трех тысяч ярдов. Преимущества такого снаряда очевидны. «Наполеон» со своим лафетом весит приблизительно тонну, столько же весит сотня ракет. Запустите одну из них в умен, и она обязательно в кого-нибудь попадет.

— А как быть с теми ракетами, которые упадут на нас?

— Мы можем спрятаться, — тихо ответил Чак. Пэт покачал головой. Эндрю посмотрел на главного специалиста по артиллерийскому делу, ожидая его решения.

— Легко говорить, когда тебе на голову не падала такая штука.

Чак ощетинился.

— Я сражался под Фредриксбергом и Колд-Харбором, сэр, — произнес он спокойно. — И я знаю, что значит оказаться под артиллерийским огнем противника. Даже если один из десяти снарядов упадет на нас, остальные девять достанутся врагу.

— Знаешь, парень, в этом что-то есть, — неохотно признал Пэт.

Чак выжидательно посмотрел на Эндрю. — Ты уже испытывал их? — спросил Ганс. Чак кивнул.

— И?

— Он полетел не в ту сторону, сэр.

— Прямое попадание в сарай, стоявший в пятистах ярдах позади нашей позиции. Отличный выстрел, — сообщил Джек Петраччи. — Спасибо за помощь, Джек, — пробормотал Чак. Эндрю рассмеялся и покачал головой:

— Продолжай с ними работать, посмотрим, что из этого получится. Но мне бы хотелось увидеть что-нибудь, из чего можно попасть в сарай, и именно в тот, в который прицелился, а не в стоящий в пятистах ярдах позади или где-то еще.

— Для каждой такой ракеты понадобится пятнадцать фунтов пороха, — сказал Джон. — Это семь выстрелов «наполеона».

— Думаю, для начала мы сможем выделить пару сотен фунтов, — предложил Эндрю. — Подумай пока над этим и займись револьверами, а карабины, снайперские винтовки и паровые пушки пока запрещены.

— Теперь о воздушных машинах? — предложил Калин.

Эндрю кивнул. Чак нервно откашлялся.

— Для их испытаний мы построили три больших ангара в лесу к северу от Рима. Мерки туда не залетают, поэтому не знают об их существовании. Если только они обнаружат нас, один-единственный факел, брошенный сверху, — и нам конец. Уже сделаны три шара и еще четыре пока в работе. Ну, и еще проблема с двигателем.

— А что с тем, который был на их шаре? — поинтересовался Калин.

— Он так и остался там, где упал шар. Его закопали.

— И вы не разобрали его?

— Я, конечно, любопытный, но не сумасшедший, — ответил Чак.

— В нем какой-то яд, — объяснил Эмил. — Мы знаем, что мерки, которые раньше летали на том воздушном корабле, умерли ужасной смертью. У них выпали волосы, потом их рвало кровью, а наши люди, которые подходили к машине после крушения, все заболели. Сейчас шестеро из них умерли, причем так же, как и мерки, — облысев и харкая кровью. Те, кто закапывал его, или в больнице, или в могиле.

— Проклятая машина в земле, и пусть там и остается! — твердо заключил отец Касмар. — Это дьявольское изобретение.

— С этим я спорить не стану, — отозвался Чак. «Какое счастье, — подумал Эндрю, — что воздушный корабль упал далеко от города». Он уже слышал о смерти несчастных крестьян, которые подходили к нему слишком близко. Эмил считал, что двигатель работает на мышьяке и этим объясняется выпадение волос и кровавая рвота. Но почему именно мышьяк и каким образом машина без всякого видимого топлива может передвигаться по небу? Силы, которыми завладели мерки, были ужасны, и вряд ли один человек способен разгадать загадку этой машины.

— Скоро мы будем летать?

Чак посмотрел на Джека, словно надеясь на его поддержку.

— Не знаю точно, все зависит от двигателя. Главное, чтобы был не слишком большой вес.

— Может быть, стоит вернуться к проверенному типу? — спросил Эндрю.

— Сэр, с ним мы никогда не поднимем в воздух ничего серьезного. Паровой двигатель сам по себе весит слишком много, а ведь нужны еще вода и уголь. Надо работать над тепловым двигателем. Эриксон еще тридцать лет назад создал нечто подобное. Он нагревает не воду, а сам воздух, — значит, вес значительно уменьшится. Мы думали над тем, как превратить нефть, найденную в провинции Каприй, в некое подобие керосина. Он легче угля и намного эффективнее — отличное горючее.

— И последние два двигателя взорвались при испытаниях, — мрачно прокомментировал Джон.

— Послушай, Джон, ты вообще на чьей стороне? — раздраженно спросил Чак.

— Я распределяю ресурсы и рабочую силу! — отозвался Джон. — У тебя в работе одновременно больше дюжины проектов! Я иногда думаю, что знаю гораздо меньше, чем надо бы — у тебя наверняка припрятано еще бог знает что. С таким размахом тебе нужны тысячи рабочих. А мне нужно самое главное: пушки, пушки и еще раз пушки! И еще снаряды и порох к ним!

— Нужны нам воздушные суда или нет? — вопросил Чак, глядя прямо на Эндрю.

Все они работали как одержимые, ни на минуту не расслабляясь. Нужно было привести все в порядок после морского сражения и приготовиться к следующему нападению. Чего стоило, например, заменить разбитые локомотивы и починить поврежденные рельсы! Сколько времени пришлось потратить на это! Конечно, из-за такого напряжения все они на пределе.

— Нам нужно противопоставить что-то машинам мерков, — сказал Калин.

— Это будет тепловой двигатель, — решительно объявил Чак, словно ставя точку в споре. — Иначе нам придется делать шары в два раза больше, чем сейчас. И то только для того, чтобы поднять сам двигатель и одного человека. При этом они будут громоздкими и едва смогут двигаться в воздухе. Фактически на таком шаре можно будет летать исключительно при хорошей погоде, в противном случае это будет слишком опасно.