Вечный союз - Форстчен Уильям Р. - Страница 10

— Кубата, мой старый друг, ты одобрил бы этот шаг? — прошептал он.

— Ты что-то сказал, господин?

Музта взглянул на подошедшего к нему надменного молодого мерка и, пробурчав нечто нечленораздельное, покачал головой.

Но приближенные Музты заметили, что он разговаривает с Кубатой, как будто его седовласый друг по-прежнему рядом с ним. «И в некотором смысле так оно и есть, — подумал Музта, и едва заметная усмешка тронула его губы. — Да, интересно, какой совет дал бы Кубата кар-карту в этом предельном унижении? Наверняка он посоветовал бы то же самое, ибо другого способа выжить не было».

После катастрофы, постигшей их на Руси, уцелевшие остатки тугарского войска — какие-то тридцать тысяч — вместе с несметным количеством женщин и детей, оказавшихся, благодарение Богу, в стороне от взбесившейся реки, двинулись к востоку и югу. Он разрешил скотам-врачевателям, которых ему выделил янки Кин, идти перед их ордой и предупреждать распространение оспы. Но по пятам за Тугарами следовал голод. И еще одно унижение ожидало их: Рим, прослышавший об одержанной русскими победе, не позволил им пройти через их территорию и отказался выдать им пропитание даже путем обмена. Действовать силой было нельзя: если бы они начали сражаться с римлянами, канами, кати и другими народами, жившими еще дальше, то очень скоро от их войска не осталось бы ничего. И куда бы Тугары ни направились, их опережали странники, разнося весть о том, как скот взбунтовался против них и победил.

Самое большее, на что мог надеяться Музта, — это найти тихую надежную гавань, где дети орды выросли бы и возмужали, заняв место погибших отцов в воинских рядах. А со временем Тугары, которыми будет править его единственный уцелевший сын, могли бы вновь стать хозяевами этой земли.

Но тут налетели стервятники — злорадствующие мерки прислали своих гонцов и повелели ему явиться, под защитой клятвы на крови, в скотский город Карфаген на переговоры с кар-картом Джубади. Если он откажется, сказали они, его народ будет истреблен. Тугары тем временем поселились в тысяче миль отсюда, под защитой высоких холмов. Они питались в основном мясом собственных лошадей и скотом, если его удавалось застичь врасплох, и ожидали возвращения своего кар-карта, который должен был принести им либо радостную весть, либо смерть. Палуба продолжала раскачиваться под его ногами, и он почувствовал, как в желудке у него что-то переворачивается. Он всегда с трудом переносил путешествия по воде, хотя вообще-то Тугары привыкли в своих странствиях пересекать большие водные пространства в отличие от других южных племен, вынужденных прибегать к помощи скота, когда им надо было переправиться в каком-нибудь месте вроде этого.

Карфаген он видел впервые и не мог скрыть своего восхищения могуществом этой породы скота и их огромной столицей, по сравнению с которой Суздаль и другие поселения, где бывали тугары, казались маленькими и ничтожными.

Город тянулся на несколько миль вдоль берега моря; его сложенные из известняка стены и возвышавшиеся за ними огромные храмы розовели в свете утреннего солнца. На уступах окружающих холмов террасами расположились распаханные поля с сотнями гигантских водяных колес, которые приводились в движение десятками тысяч рук и беспрестанно накачивали воду из моря.

Сотни судов, низко сидевших в воде, сновали вокруг. Гребцы ритмично опускали и поднимали весла, на блестящих от пота согнутых спинах волнами перекатывались мускулы. Это зрелище заставляло желудок Музты урчать от голода

— Сколько скота в этом царстве? — спросил он спокойно.

— Полагают, что карфагенян более четырех миллионов, — ответил посланец мерков с оттенком самодовольства в голосе. — А сколько было русских?

Заметив издевательскую улыбку офицера, Музта отвернулся, оставив вопрос без ответа.

Гортанный рев сотни нарг прорезал тишину, оторвав Музту от его размышлений. Они проходили между двумя молами, ограничивавшими внешнюю гавань. На середине бухты справа стал виден узкий пролив, прятавшийся меж двух берегов. За поворотом пролива в воздух поднимались клубы дыма. А прямо перед ними вдоль набережной выстроилась тысяча воинов Вушка Хуш, элитного умена мерков. Боевые знамена хлопали на ветру. При виде их у Музты внутри все холодело. Мерки появились здесь на этот раз рано, по крайней мере за шесть месяцев до назначенного срока. Означало ли это, что меркам удалось отогнать бантагов, и Джубади был достаточно уверен в своих силах, чтобы перебросить часть войска в этот город? Если раньше Музта все-таки питал слабую надежду, что карфагеняне восстанут против мерков и изгонят их, как русские тугар, то теперь она покинула его. И он понял, что поступил правильно, откликнувшись на приглашение Джубади. Больше года он избегал всяких контактов с кар-картом мерков, но теперь желал этой встречи, и уже никто не мог его остановить.

«Ах, если бы у меня была прежняя сила!» — мелькнула у него мысль, но он тут же прогнал ее.

Равномерное движение гребцов прекратилось. Судно миновало внутренний мол, и над водой разнеслись команды на гортанном карфагенском наречии. В широкой внутренней гавани находилось еще не менее сотни судов, и даже неискушенному в морском деле Музте было ясно, что построены они совсем недавно; на берегу же многочисленные бригады рабочих вовсю трудились над дальнейшим увеличением числа военных кораблей.

«Против кого они собираются использовать эти суда?» — думал Музта, но он не хотел унижаться еще раз и не стал задавать этот мучивший его вопрос.

Ворота города были раскрыты. Когда их судно достигло причала, раздался барабанный бой и из ворот выступила воинская колонна. Музта разглядывал воинов опытным глазом, оценивая их силу, сноровку и боевой дух.

Судно пришвартовалось, Музта спрыгнул на причал и молча ждал, пока к нему подведут лошадь. Оказавшись в седле, он сразу почувствовал себя лучше, как будто от лошади ему передавалась дополнительная сила. Он машинально нагнулся и похлопал лошадь по шее, наблюдая за тем, как все новые и новые колонны мерков вытекают из ворот, заполняя все пространство вокруг причала.

— Вушка Хуш, охотничьи соколы моего повелителя Джубади, кар-карта мерков, — торжественно провозгласил посланец, подъехав верхом и встав рядом с Музтой. — Знаю, — бросил Музта в ответ. — Я помню, как их знаменосец был повергнут наземь великим Кубатой в битве под Орки.

— А где теперь твой Кубата и другие бывшие победители, где твои бесчисленные умены? — осклабился посланец. — Что сделали янки с их телами? — Он издевательски рассмеялся, и лицо его исказила презрительная гримаса.

Сердце Музты бешено заколотилось. Если его пригласили сюда только для того, чтобы унизить, то с этим фарсом надо покончить сразу же, тянуть нет смысла.

— Я как был кар-картом моей орды, так и остался им, — проревел он, выхватывая меч из ножен.

Офицер-мерк смотрел на него с откровенной ненавистью.

— Ты держался с подобающим уважением, когда явился ко мне в шатер, чтобы пригласить на переговоры, — крикнул Музта. — А теперь, когда я прибыл сюда под защитой клятвы на крови, ты насмехаешься, прячась за щиты своих воинов?

Офицер резкими ударами шпор развернул коня и тоже вытащил меч.

— Тугарин, скот поедает тела твоих воинов. У меня нет слов, чтобы выразить презрение к тебе. Я омою лезвие своего меча твоей кровью!

— Нартан, брось меч!

Мерк застыл, повернувшись в сторону ворот. Музта, уже привставший в стременах, чтобы нанести удар, посмотрел в том же направлении.

Перед воротами стояла невысокая фигура, чья голова едва достигала плеч окружающих воинов ростом в девять футов. Руки этого мерка были длинны и мускулисты; черные взлохмаченные волосы блестели от свеженанесенного лака из прокипяченного жира скота. Музте и без всяких вопросов было ясно, что перед ним кар-карт Джубади, предводитель мерков.

Нартан выпустил из рук меч, будто ему нанесли смертельный удар, и тот со звоном покатился по вымощенной камнями набережной. Этот высокий металлический звук был единственным нарушившим напряженную тишину, которая воцарилась, когда все застыли в ожидании схватки.