Бригада - Форстчен Уильям Р. - Страница 30

Пэту пришло в голову, что подобная ситуация так же необычна для бантагов, как и для них. Но это нисколько его не успокоило, так как сражение уже полностью вышло из-под его контроля. Пэт снова почувствовал, как ему не хватает Эндрю. Ему захотелось выпить. Он подумал, как было бы хорошо сейчас слезть с коня, встать во главе какой-нибудь батареи и ринуться в бой. Чтобы исход битвы зависел не от него, а от кого-нибудь другого.

Сделав глубокий вдох, он попытался отбросить эти мысли и отъехал к краю дороги, по которой с грохотом везли две пушки. К зарядным ящикам прильнули раненые. Пэт приказал артиллеристам остановиться на следующем перекрестке и нацелить одно орудие на север, а другое на юг. Командир батареи отдал Пэту честь и исчез за пеленой снега. Пэт сомневался, что его приказ будет выполнен.

— Вперед! — крикнул Пэт и пришпорил лошадь. На двух ближайших перекрестках, к его удивлению, было тихо. Зато на следующем развернулась серьезная схватка. Бантаги заняли здание в середине квартала и, высунувшись из окон, стреляли по всему, что движется. Пэт выделил еще две роты для штурма здания.

Понимая, что представляет собой удобную мишень, Пэт слез с лошади и пошел пешком. Остальные последовали его примеру. Наконец он понял, где находится. Почти половину квартала занимали огромные бани. Здесь разместился штаб Шнайда. Перед зданием стояли пушки, расчеты были готовы открыть огонь, пехотинцы, занявшие верхние этажи, высовывались из окон. С крыши доносились выстрелы — солдаты стреляли наугад, по невидимой цели.

Пэт пригнулся и побежал к двери. Войдя, он перешагнул через распластанных в коридоре раненых и оказался в просторном помещении бани. Там работали полковые хирурги, груды конечностей были выставлены на всеобщее обозрение. Пэт попросил самого стойкого из своих адъютантов найти медсестру, чтобы она распорядилась убрать конечности с глаз долой.

Пэт увидел, что в комнате, которая когда-то была парилкой, собрались офицеры. Он прошел, не обратив внимания на адресованные ему приветствия. Шнайд оторвался от карты и прервал поток ругательств, которые изливал на одного из своих офицеров.

— О'Дональд, какого черта ты тут делаешь? Черт побери, я думал, ты в штабе. Уже отправил к тебе шестерых посыльных.

— А я здесь, — ответил Пэт. «Оставайся спокойным, — говорил он себе, — у них вот-вот начнется паника. Эндрю был бы холоден как лед, что бы ни случилось. Он никогда не повысил бы голос, не произнес бы ни одного ругательства».

Пэт сделал глубокий вдох и, подойдя к Рику, положил руку ему на плечо. По его взгляду было ясно, что им необходимо поговорить наедине, и остальные офицеры вышли.

В течение нескольких минут Пэт молча рассматривал карту, изображавшую шнайдовский участок фронта. Можно было подумать, что какой-нибудь ребенок играл на ней в кубики, а потом все разбросал. Красные и белые кубики были перемешаны. Рик командовал тридцатью полками, но на карте не было ни одной точки, где бы эти полки располагались в линию. Все они были хаотично раскиданы. Красные кубики, обозначающие бантагские подразделения, расползлись во всех направлениях, один из них уже находился за внутренней стеной. Пэта охватил страх: «Боже мой! Если они преодолели внутреннюю стену, нам конец».

Он попытался себя успокоить: «Как Шнайд, черт бы его побрал, может без телеграфной связи знать, что происходит за целую милю отсюда?» Только он об этом подумал, как вбежал перепуганный лейтенант и закричал, что его полк полностью уничтожен. Один из офицеров схватил парня и вывел из комнаты.

С глубоким вздохом Шнайд посмотрел на Пэта.

— Ситуация выходит из-под контроля, — наконец произнес он.

— Я знаю, поэтому и приехал сюда. Хотел все увидеть своими глазами.

— От телеграфа нет никакой пользы. Мы прокладывали эти чертовы провода через канализационные трубы, думали, их там не достанут снаряды. Но там укрываются люди. Они бегут по трубам, натыкаются на провода и рвут их. Мы должны были это предвидеть.

— Я знаю.

— А Девятый корпус, Пэт? Он просто развалился на части.

— То же самое и они могут сказать о вас, — ответил Пэт.

Рик начал было возмущаться, но потом виновато опустил голову:

— Извини.

Пэт не отвечал. Он хотел, чтобы Рик как следует прочувствовал, что со всеми ними происходит, и задумался над тем, как это остановить.

Рик сжал кулак и ударил по столу, так что все кубики разлетелись в разные стороны.

— Я не понимаю, что, черт возьми, творится, — медленно произнес Шнайд, будто выдавливая из себя каждое слово. — Пэт, такое ощущение, что они вырастают из земли. Десятками тысяч. А ты слышал о гранатах?

Пэт покачал головой.

— У них тысячи гранат. Они закидывают ими наши укрепления или перебрасывают через стену, а потом взбираются наверх. Некоторые расчеты успели произвести лишь пару выстрелов, прежде чем их смели. Видимость менее тридцати ярдов. Они везде, Пэт, на каждом шагу.

Голос Рика задрожал. Пэт ничего не ответил, а просто посмотрел на него, и Шнайд успокоился.

— Попытался восстановить линию обороны в двух кварталах отсюда с помощью Девятого корпуса. Использовал весь свой резерв. Выставил патрули на перекрестках, но эти сволочи пробираются через дома и выходят на середину улицы. У ребят начинается паника, они стреляют куда попало и подбивают друг друга. Прошел слух, что бантаги уже за внутренней стеной, и наши ряды стали таять.

— Рик, ты знаешь, что именно обороняешь? Шнайд нервно рассмеялся.

— Эти бани. Следующий квартал в сторону стены и пять, может быть шесть, кварталов к северу. Один-два квартала к югу и штуки три к западу. Около получаса назад мне доложили, что мы удерживаем также квартала два вдоль самой стены и бастион с четырьмя пушками.

— Есть связь с Одиннадцатым или Девятым корпусами?

— Только с теми отрядами, которые присоединились к моим, когда бантаги прорвали нашу оборону на флангах.

Раздался пушечный выстрел, и Пэт выглянул на улицу. Стреляла пушка, нацеленная на восток, артиллеристы быстро перезарядили орудие. Несколько человек скосил ответный огонь, но пушка снова выстрелила. Пэт посмотрел на Рика.

— Так что нам делать, Пэт?

Он был так увлечен поднятием боевого духа лучшего во всей армии командира корпуса, что вопрос застал его врасплох. Пэт понял, что так же, как и любой его солдат, он не знает ответа. Вероятно, 9-й корпус сейчас сражается с врагом, но точно Пэт сказать не мог. А может быть, бантаги уже были в старом городе, хотя и в этом он сомневался. Однако, проходя через внутреннюю стену, он видел, что 4-й корпус был в относительном порядке.

Совершенно неожиданно Пэт вспомнил Чанселлорсвилль и прорыв правого фланга войсками Твердокаменного Джексона. В ту сумасшедшую ночь была такая неразбериха, что, как позже выяснилось, старика Джексона застрелили его же люди.

Один из корпусов Армии Потомака был раздавлен противником, но гораздо хуже было то, что был раздавлен и Джо Хукер, командовавший этой армией. Наутро после фланговой атаки он посмотрел на карту и, увидев справа корпуса Твердокаменного Джексона, решил, что слева делается то же самое, и приказал отступать. Ему просто не пришло в голову посмотреть на карту с другой стороны. Армия противника уступала им в численности, и только спустя какое-то время южане узнали, что на левом фланге у Хукера было менее десяти тысяч человек, а сам он был плотно зажат между их левым и правым крыльями. Хотя командиры всех корпусов умоляли его пойти в атаку и уничтожить Джексона, пока его армия разъединена, Хукер запаниковал, и Армия Союза отступила. Именно этого и ожидал Ли.

«Их, несомненно, больше, — думал Пэт, — ну и что с того? Их запасы разбросаны на пятисотмильном пространстве замороженной степи, а наши совсем рядом, пусть даже бомбардировки и пожары последних двух дней и уничтожили несколько вагонов со снарядами и порохом. Мы выросли жить в городах, а они нет — это тоже нам на руку. Мы знаем Рим как свои пять пальцев; к тому же, в отличие от них, у нас есть карта города. У нас началась эта проклятая неразбериха, но у них, возможно, сейчас происходит то же самое. Хотя наша армия не приспособлена к таким сражениям, они приспособлены еще хуже. Гаарк так же, как и мы, не может понять, что он уже захватил, а что еще предстоит взять. Они не станут убегать, потому что не хотят становиться посмешищем, но им сейчас очень нелегко».